Вильгельм Тимм

О. Петцольд. Портрет В . Ф. Тимма Литография А. Бакишева
О. Петцольд. Портрет В . Ф. Тимма Литография А. Бакишева

Георг Вильгельм Фридрих Тимм

Рига. Детские годы

Уже в первые годы своей творческой жизни, неустанно работая над иллюстрированием книг, журналов, газет, он стал знаменит. Его темперамент и обостренная наблюдательность соответствовали рисованию карандашом. И, развивая свое дарование, художник довел рисунок до совершенства. Множество графических листов, заполненных сюжетами из современной жизни, вызывали огромный интерес общества так же, как и издаваемый им с 1851 года на протяжении двенадцати лет иллюстрированный Русский художественный листок. Тимм становится родоначальником русской реалистической книжной иллюстрации. До 1840-х годов книги иллюстрировались в стиле классицизма или романтизма и носили условно-аллегорический характер. Он же в соответствии с требованием времени пошел в ином направлении: ему был близок критический реализм.

Академический рисунок с rипсовой мужской фиrуры. 1839
Академический рисунок с rипсовой мужской фиrуры. 1839

Он не только создавал рисунки, но и литографировал их, совершенствуя эту технику. Огромное количество графических, литографских, живописных работ, сохранившихся до наших дней, — свидетельство его неукротимой энергии, связанной органично с талантом. Василию Федоровичу Тимму еще при жизни посвящали стихи, о нем писали восторженные отзывы, это был один из немногих счастливых творцов, чье искусство по достоинству оценили современники. В.Г. Белинский назвал художника в его двадцать лет «бесспорно лучшим рисовальщиком России».В последний период своей жизни Тимм занимался росписью майолики, усовершенствованием фотографии.
Отец, Фридрих Готфрид Тимм (1779 — 1848), происходил из немецкого рода, известного в прибалтийских краях уже в начале XVIII века. Получив юридическое образование в Германии, он начинал карьеру с должности нотариуса, затем становится членом городского самоуправления, затем (1834-1845) — бургомистром рижского магистрата. Его деятельность пришлась на период царствования Николая I, когда Рига и остзейские территории Прибалтики после Северной войны уже более 120 лет входили в состав Российской империи.
Город, заложенный в 1201 году немецкими крестоносцами на реке Даугаве, в нескольких километрах от Рижского залива — важном торговом пути, пережил сорокалетнее господство поляков (1581-1621), затем шведов (1621-1710). Согласно Ништадскому договору 1711 года, он стал российским, и на два столетия здесь воцарился мир. У прибалтийских немцев оставались прежние особые права — на власть, земли и крестьян, местных коренных жителей, в основном латышей. Но свою деятельность немецкие правители осуществляли под надзором российского генерал-губернатора Лифляндского края. Господствующим языком оставался немецкий.
В конце XVIII — начале XIX века в средневековой Риге, окруженной остатками крепостных стен ивалов, на свободных землях стали строиться дома в стиле немецкого и русского классицизма с использованием элементов барокко. А в середине XIX века за городским каналом была разбита полоса парков и началось строительство многоэтажных домов с широкими улицами.

Дом бургомистра Фридриха Тимма, построенный в конце XVIII века в стиле «бюргерского классицизма» выдающимся рижским архитектором Кристофером Хаберландом,находился на территории Старого города по улице Маза яуниелас (Малая Новая улица), № 6, недалеко от городской ратуши и знаменитого Домского собора. Так же, как и другие постройки архитектора, дом внешне был прост, отражал общие вкусы богатых рижан: им хотелось иметь в своих домах большие площади в отличие от тех, кто жил в эпоху Средневековья и Ренессанса.
Гостеприимная семья Тиммов принимала в своем доме многих известных людей и особенно творческих деятелей. В гостевых комнатах верхнего этажа их особняка останавливались приезжавшие из Европы на гастроли знаменитые певцы, музыканты, композиторы. В 1832 году — Рихард Вагнер, в 1842 — Ференц Лист, выступивший с несколькими концертами в Риге. В большом зале второго этажа дома проходили не только домашние концерты, но и нередко выступления знаменитых музыкантов. Слушателями были приглашенные гости. Хозяин дома, большой ценитель музыки, играл на скрипке и рояле. Он стремился развивать культуру в управляемом им городе, и в годы его деятельности музыкальная жизнь здесь процветала. При активном содействии бургомистра в 1836 году в Риге прошел Первый музыкальный праздник Балтии.
Его дети также были музыкально одаренными: старшая дочь от первого брака Лидия — пианистка, второй сын Эмиль, родившийся после Вильгельма, играл на виолончели, его двойняшка Эмилия уже в детстве привлекала внимание знатоков музыки игрой на рояле. В 1835-1837 годах она устраивала концерты в Риге, принимала участие в Первом музыкальном празднике Балтии. Младший Рихард, рано умерший, был флейтистом. Самая младшая Анна, став взрослой, оставит воспоминания о своей семье. Но гордостью семьи стал старший сын Георг Вильгельм, с детства обнаруживший страсть к рисованию.
Все члены семейства знали несколько языков, в том числе и русский. На первом этаже для занятий языком была отведена учебная комната, отец занимался с детьми сам. Там же стоял большой шкаф с иностранными книгами. В семье общались на немецком.
Мать художника, урожденная Юлианна фон Циммерман (1799 — 1880), дочь священника из местечка Мазсалаца, вторая жена бургомистра, гордилась своими талантливыми детьми и особенно Вильгельмом. Кажется, в Риге не было более способного мальчика, чьи рисунки приводили бы в восторг не только родителей, но и вхожих в семью известных прибалтийских художников-немцев. У маленького Вильгельма страсть к рисованию была настолько велика, что к двенадцати годам у него уже имелось несколько добротных альбомов с хорошими рисунками. Один из них начинался картой Лифляндии с обозначением мест пребывания семьи, там были интерьеры с фигурой матери, учителя, типов местных жителей, крестьян, этюды с изображением зверей; копии картин известных художников Ван Остаде, Рафаэля, Микеланджело Буонарроти. В альбомах были рисунки с изображением видов Риги. Увенчанные «сторожевыми петухами» Домский собор и башня Святого Петра в стиле барокко, узкие средневековые улицы, с примыкающими друг к другу небольшими домами, окружавшие город крепостные стены — все было близко мальчику, и он старательно зарисовывал то, что видел вокруг. Впоследствии один из альбомов двенадцатилетнего мальчика поступит в Государственную Третьяковскую галерею.
Вначале маленький Вильгельм обучался в рижской школе, затем был определен в гимназию Биркенру (в местечке Берзайне, вошедшее со временем в границу латвийского города Цесис), здесь он получил определенные навыки в художестве. Отец, видя неослабевающую страсть к рисованию своего старшего сына, всячески способствовал развитию его способностей. Рациональный немецкий ум заставил бургомистра отправить четырнадцатилетнего сына в Санкт-Петербург для получения специального образования. Фридрих Тимм знал о богатой культурной жизни российской столицы, в которой после Отечественной войны 1812 года шел необыкновенный расцвет искусства. Петербург не был изолирован от европейских стран, здесь раскрывались таланты не только россиян, но и поселившихся иностранцев, становившихся известными. Много было и выходцев из Прибалтики: первоклассные мастера К.Х. Фгель, И. Эггинк, К. Кюгельген, А. Зауервейд и другие. Учиться и работать в российской столице в то время было престижно и выгодно.
Можно было обучать сына и в Германии — этнической родине Тиммов: там получали образование многие прибалтийские немцы. Но бургомистр думал о перспективах своего одаренного сына, считал, что полноценное образование он может получить только в прославленной Императорской Академии художеств.
И в 1834 году Вильгельм Тимм поступил вольноприходящим в Петербургскую Академию художеств в батально-живописный класс своего земляка — уроженца прибалтийского Курляндского края профессора Александра Зауервейда, знакомого рижскому бургомистру. Отныне юноша приезжал на родину лишь на летние каникулы.
Петербург. Начало признания, разрешения руководства Академии художеств взять Тимма в прусский Теплиц для сбора материала к задуманной профессором картине Битва при Кульме: «Ваше высокопревосходительство! Время на проезд и обратно есть бессрочное. Всепокорнейше прошу также приказать выдать под расписку г-на хранителя музеума Импер. Академии Худож. Андрею Григорьевичу Ухтомскому мое жалование и деньги, выдаваемые на поддержание г-ну Коцебу. С глубочайшим уважением имею честь быть вашего высокопревосходительства июня 6 дня всепокорнейший слуга А. Зауервейд», — обращается профессор к президенту Академии художеств.

Поздравление, приносимое казачьим войском Александру II в Успенском соборе
Поздравление, приносимое казачьим войском Александру II в Успенском соборе

Годы обучения Вильгельма Тимма (1834-1839) у профессора батальной живописи Академии художеств Александра Ивановича Зауервейда были периодом получения профессиональных знаний и шлифовки природных способностей. Знаменитый мастер живописи оказал большое влияние на выбор тем своего ученика. Все его академические работы были посвящены батальным сценам, образам гусаров, событиям войны 1812 года. Профессор Зауервейд, обучая рисованию царских детей, ввел своего талантливого ученика в их общество. Своими рисунками Вильгельм Тимм привлек внимание Николая I, заказавшего ему «снятие вида маневров» в военном лагере. Благосклонность императора помогла Зауервейду легко добиться в 1838 году.
Вильгельм Тимм выполнял в поездке графические эскизы точно, тщательно и тонко. Они отличались определенным академическим профессионализмом по проработанности карандашного штриха, законченности контурных линий, композиционного построения, изобразительным мотивам. Стремительно движутся белые кони с седоками — российскими воинами, они врываются в стан врага. Казак на коне пронзает пикой французского офицера. Сцена битвы передана выразительно, фигуры людей и животных передают напряжение боя.
На другом сохранившемся рисунке изображены въезжающие на холм конные всадники. В. Тимм изображает конкретную местность, а воображение помогает ему нарисовать сцены боев, отдых солдат на привале,гусар.
Содержание рисунков вошло в картину А. Зауервейда Битва при Кульме, которая была показана в 1843 году на выставке в Риге.
По возвращении в Петербург тема Отечественной войны 1812 года найдет отражение в небольшой картине Раненый гусар (1840). Бой закончен, вдали в сгущающихся сумерках на фоне панорамы холмов маленькие фигурки скачущих на конях или идущих российских воинов. Заходящее солнце осветило основание холмов, на которых находятся здания. На первом плане, среди брошенных солдатских вещей, сабли и ядер раненый офицер с перевязанной платком головой, его поддерживает лейб-гвардеец. Изображая в деталях их оружие, обмундирование, характерные для гвардейских войск того времени, Тимм сделал основной акцент на образах людей. Лицо того, кто поддерживает раненого, полно сострадания, и это умение художника проникнуть в характер человека найдет подтверждение и развитие в дальнейшем творчестве.
Во время командировки в Пруссию художник также создавал рисунки и на бытовые темы: гусар с девушкой и собакой, заигрывающий с девушкой русский солдат, виды улиц, прусского почтальона, автопортрет с альбомом у подножья могучего дуба… Рисунок сопровожден юмористической надписью художника: «Портрет майора Шиффеля, который с длинной трубкой во рту разлегся в окне. Майор — постоянный гость Теплица, в 25 лет во время военного похода в Россию обморозил ногу». Этот нюанс в дальнейшем станет характерным для множества работ. Поездка стала хорошей школой для дальнейшего творчества начинающего художника.
Он вместе со сверстниками вольноприходящими Богданом Вилле- вальде, Петром Байковым, Николаем Бианки, Александром Васильевым, Константином Куневичем, Александром Петровым, Николаем Шустовым и другими заканчивает в 1839 году обучение, представив эскиз картины на тему войны Александра I с французами.
Вильгельм Тимм «за хорошие успехи и похвальное поведение» получил серебряную медаль первой степени и звание свободного и классного художника. А также был награжден шпагой и правом пользоваться ему и потомкам «всеми правами и преимуществами».
Двадцать девятого ноября этого года ему был выдан документ: «Свидетельство художнику 14 класса Вильгельму Тимму в том, что он, как из имеющихся при делах Императорской Академии Художеств документов значится, есть сын Рижского бургомистра и с 1934 года обучался в оной закону Божию, языкам русскому и французскому, истории географии, археологии, мифологии, арифметике, черчению архитектурных ордеров, рисованию с натуры, танцам и живописи баталистической, за успехи в коей награжден двумя серебряными медалями первого и второго достоинств, слушал курс по анатомии, перспективы, теорию изящных искусств, в науках оказывал успехи хорошие и поведения был весьма хорошего.
В уверение чего и дано ему Тимму от Имп. Акад. Худ. сие свидетельство с приложением меньшей печати ее».
Сразу же после окончания Академии художеств Василий Тимм осенью отправляется в Германию и Австро-Венгрию. Дорожные впечатления найдут свое место в его альбоме. Он зарисовал кафедральный собор и церковь Святого Георгия в Бухаресте, Вид Бухареста — столицы Валахии, Вид города Ясс — столицы Молдавии.
В подкрашенном белой гуашью рисунке Улица в Бухаресте передана сцена подготовки к рождественским праздникам: разбрасывание крестьянином сена на городской улице с привезенных возов, здесь же наблюдавшие за его действиями горожане; рядом пасутся коровы. Тимм с удовольствием зарисовывает народные типы, их занятия, отношения друг к другу, хотя его долго будет привлекать батальный жанр, который найдет отражение во многих последующих работах.
По возвращении в Петербург девятнадцатилетний художник окунается в кипучую художественную жизнь. Он молод, энергичен, трудолюбив. Его интерес к изображению реальной жизни совпадает с идеями сторонников нового направления в литературе и искусстве — критического реализма, характеризующегося обращением к отображению обыденной жизни российского общества.
Приверженцы правды, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов выступили против ложного романтизма. Изображение действительности во всей ее полноте — вот что вдохновляло художников. Такие крупные мастера живописи, как А.А. Иванов, П.А. Федотов, считали, что художник должен жить идеями и понятиями своего времени.
Реализм 1840-1850-х годов еще только зарождался, и во многих произведениях пока отсутствовала глубина содержания. Она появится в следующих десятилетиях — в искусстве шестидесятников и передвижников.
Почти до середины XIX века книжная графика развивалась, опираясь на отвлеченные принципы классицизма, и была далека от жизни. В 1840-е годы под влиянием произведений писателя Н.В. Гоголя в графическом искусстве появились демократические тенденции. Появляется множество небольших повестей и рассказов, в которых описывалась жизнь российского народа. Книга становится центром внимания общественности, и ее иллюстрированию отводится большая роль. В эти годы русская реалистическая графика неуклонно развивается. Художники работают плодотворно не только в живописи, но и в рисунке, поднимая его на более высокий уровень. Как и в литературе, в графике главными стали проблемы становления человеческой личности, его жизни. Вопрос типического занимает умы творцов: художник должен выражать не частное и случайное, а общее и необходимое, которое передает колорит всей эпохи.
Большую роль в развитии повествовательной графики, связанной с литературой, сыграло творчество В.Ф. Тимма, А.А. Агина, И.С. Цедровского, Г.Г. Гагарина и многих других, стремившихся к изучению и отображению национального народного быта. Создатели книги — автор, художник, полиграфист, издатель, книготорговец — сотрудничают, и это способствует успеху издания.
Василий Федорович Тимм быстро воспринимает новую для себя область творчества. 1840-е годы оказались для него необычайно плодотворными. Ему суждено было стать автором первой серии «типов» в русском изобразительном искусстве. Он мастерски работает пером, и эта техника отвечает его мироощущению художника, остро подмечавшего смешное. Рисовальщик бытовых сцен, интерес к которым проявился у него еще в раннем детстве, он изображал то, что привлекало и поражало его творческое воображение. Он много работал на улицах, и разнообразие человеческих типажей стало для него неисчерпаемым источником вдохновения. Подмечая «смешные» и «темные» стороны петербургского быта, он переносит увиденное на бумагу.
Конечно, в силу своей молодости, неопытности в созданных художником образах еще не было глубины и объемности, однако в работах уже была заметна реалистическая направленность.
Страсть к зарисовкам молодой график направил в книжную и журнальную графику, быстро усвоив законы непривычного для себя вида творчества. Выполненные карандашом, пером и тушью рисунки переводились граверами в картинки с помощью возрожденной техники ксилографии (гравюра на дереве), сменившей трудоемкий, требующий кропотливой работы офорт. Но в ксилографии полученный результат все же не всегда был качественным, терялись отдельные акценты авторского рисунка, и Тимм, работая пером, учитывал возможные потери при воспроизведении. Он понимал, что емкость изобразительного образа во многом зависит от его мастерства.
В дальнейшем применение литографского камня и освоение этой техники для воспроизведения рисунков дало художнику большую свободу творчества. Его иллюстрации совместно с текстом способствовали созданию яркой картины современного бытия, эмоционально воздействующей на читателя.
За четыре года, начиная с 1839 года, когда он стал работать над изданием альманаха А. Смирдина Сто русских литераторов, в этих двух техниках ксилографии и литографии художник проиллюстрировал более двадцати изданий: сказки, повести, детская азбука, театральные впечатления, исторические книги, светские журналы, альбомы с изображением светских нравов…
Поэма с рисунками переиздавалась несколько раз. В 1857 году она вышла в кожаной обложке, в 1904 и 1907 годах подготовкой занимался известный издатель А. Суворин. В историю литературы она вошла как первое реалистически оформленное российское издание. Иллюстрации Тимма, выполненные в технике ксилографии, точно и емко отразив содержание, сделали книгу явлением культуры. Автор Иван Петрович Мятлев, написавший с большим юмором историю путешествия провинциалки, считался одним из блестящих писателей своего времени. Содержание его стихотворений и поэм, наполненных искрометным юмором, было оригинально и непвторимо. Поэт, называя себя «клоуном русской поэзии», был одним из немногих, кто умел «смеяться стихами и шутить рифмами».
В Сенсациях… в шутливой, юмористической манере высмеиваются вкусы и поведение помещицы Курдюковой, типичной представительницы дворянского сословия. Поэт, прослеживая ее путь из России за границу, дает остроумную характеристику своей героини, убежденной сторонницы крепостничества, высмеивает ее французоманию, подобострастие, скупость, мелочность интересов. Однако ее натура противоречива: героиня далеко неглупа, а порой способна и на щедрые поступки.
Акулина Курдюкова Рюс, из города Тамбова, Барыня проприетер…
Художник создал оригинальные, точные по раскрытию действий и характеров персонажи, и его рисунки будут воспроизведены в гравюре на дереве К.К. Клодтом, братом знаменитого петербургского скульптора. На фронтисписе книги изображен громоздкий экипаж с бырыней и двумя крепостными, прибывший в Петербург. Из столицы госпожа отправляется за границу «себя показать и на людей посмотреть».
Реалистические рисунки с выхваченными из жизни образами превзошли по выразительности содержание поэмы. Для читателя эта книга стала открытием нового направления в искусстве иллюстрации. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границей сразу же принесли молодому художнику славу одного из лучших отечественных рисовальщиков.
Тимм получает новый заказ на иллюстрирование сборника очерков А. Башуцкого Наши списанные с натуры русскими, который издал с изображением литературных персонажей, типические образы которых Тимм находил в уличной среде.
Художник оформил титул Наши!! Русская компания, изобразив цирковой балаган с зазывалой в него зрителей-горожан. Его легкие, изящные рисунки к трем очеркам издания получились жизненно достоверными, органично раскрывающими содержание текста. Виньетки, заглавные буквы, заставки, концовки хорошо украшали текст.
Рисунок к очерку А. Башуцкого Водовоз изображает понурую старую лошаденку, запряженную в сани с огромной бочкой воды; водовоз наливает в деревянную бадью воду. Живописный штрих соседствует со штрихом почти контурным в изображении мужчины на втором плане. Нет лишних деталей, отвлекающих внимание, для данной работы характерна конкретность и лаконичность изображения.
В другом рассказе Армейский офицер помещик и староста пришли разбираться с офицером, чинившим «обиды хозяевам». Сидит перед домом на скамейке офицерский денщик, вяжет носок. Внизу страницы — изображение выглядывающего из окна избы курившего отца подпоручика Бубликова «в одну из тех минут, когда он совершает военный кейф после утренних занятий батальона». В. Тимм композиционно делит страницу на две части, объединяя изображение названием рассказа Армейский офицер. Текст начинается с заглавной буквы «П», и художник ограничено компонует ее в изображение застекленной рамы.
С натуры срисован персонаж и к рассказу В. Даля Уральский казак. В проспекте писалось о первом роскошном, вполне русском по содержанию, сделанном без участия иностранцев, издании, развивающем вкус читающей публики.
Участие в издании в 1842-1843 годах составленных Ф. Булгариным и Н. Кукольником маленьких шести книжечек Картинки русских нравов, доступных по цене читателям, сделало имя Тимма еще более популярным. Он проиллюстрировал две небольшие статьи Ф. Булгарина о русском быте — Салопница и Корнет.
Свои типажи он опять же находил на улицах Петербурга. В письме к отцу в 1842 году изложен принцип его подхода к работе — правдиво изображать только то, что видишь. И это было созвучно тенденциям критического реализма середины XIX века. «Я сейчас прилежно набрасываю 50 рисунков к Салопнице, ежедневно хожу с моим альбомом на охоту и приношу мою добычу домой, но, к сожалению, до сих пор еще не мог найти настоящей оборванной салопницы, потому что полиция их на улице не терпит».
Тимм неустанно работает над иллюстрациями и рисунками, которые зачастую носят юмористический характер с оттенком сатиры (Петербургский театрал, 1842; Мелкие несчастья человеческой жизни, 1843; Теория волокитства; Физиология Петербурга, оба — 1844). Многочисленные графические листы посвящаются театру, балету, в журнале Листок для светских людей, издаваемом в течение нескольких лет, он с 1843 года иллюстрировал рекламу модной женской одежды, причесок, головных уборов. Журнальные статьи о людях, их жизни сопровождались остроумными гравюрами Тимма. Он создавал портреты знаменитых актрис и актеров, делал рисунки для детских книг, азбук, басен, повестей, исторических рассказов. Иллюстрировал журналы Москвитянин, Северная пчела и Литературную газету, которые раскупались из-за блестящих рисунков художника — уверенных, легких, совершенных по исполнению.
Однако большое число заказов сказывается на его работе, и в иллюстрациях художника можно увидеть подражание знаменитому французскому сатирическому графику Гаварни (Шевалье Ипполит Гильом Сюльпис), например, в книгах Петербургский театрал (1842), Листок для светских людей (1843), Теории волокитства (1844).
С гравюрами на дереве и литографиями французского коллеги Тимм знакомился в парижских и петербургских журналах и был увлечен ими. Ревностный поклонник, он перерисовывал в свой альбом созданные французским художником образы мужчин и красивых женщин, сатирические образы парижан. Для молодого графика это была хорошая школа овладения рисунком. Но поклонение перед творчеством Гаварни порой приводило молодого иллюстратора к поверхностности созданных им самим образов.

Крестьянский двор в Лифляндии
Крестьянский двор в Лифляндии

В то же время у него немало и самобытных образов русских людей, выполненных с натуры. Ему не было равных и в мастерстве исполнения миниатюр и виньеток.
За два-три года самостоятельной работы имя Василия Федоровича Тимма стало известно повсюду, альбомы и гравюры быстро раскупались. В двадцать четыре года он становится настолько популярным в обществе, что вся аристократическая публика, с которыми он встречался в магазине Юнкмейстера, в числе которых были и генералы, узнавали художника. В письме к отцу он сообщает, что владелец книжного магазина представил его покупателям и те горячо приветствовали его.
Тимма стали называть «художником нрава», и знакомства с ним искали многие известные люди. Прибывший из Франции знаменитый баталист Орас Верне (1789-1863) дал положительную оценку выполненным в 1843 году к издаваемому А. Гречем и Ф. Булгариным журналу Северная пчела рисункам художника — Противоположности, Извозчик-ночник, Русская ресторация, Ворожея, Гостиный двор, Лев и шакал.
Состоявшееся знакомство, а затем и дружба ознаменовали начало нового этапа в жизни популярного графика. О. Верне, чьи живописные картины огромных размеров занимали стены Версаля, был интересен молодому графику не только как мастер батального жанра, но и как создатель этюдов с образами простых людей, которые он использовал для своих полотен. Голова араба к картине Измаил и Мариам, Инвалид, подающий прошение Наполеону на параде.., Всадник, стреляющий из ружья и другие в наше время находятся в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге.
Маэстро пригласил талантливого художника поработать вместе с ним над заказанной французским королем батальной картиной Взятие Смалы, обещая помощь в освоении техники живописи.
Пятнадцатого февраля 1844 года
В. Тимм пишет в правление Академии художеств прошение «о беспошлинном заграничном паспорте для поездки за границу для совершенствования в художестве». Незамедлительно получив разрешение, он вместе с Верне отправляется в Париж — центр европейской культуры, посещает музеи, знакомится с архитектурой. Поселившись в Версале, художник начинает работать в мастерской знаменитого баталиста, помогая ему в исполнении королевского заказа.
Он очарован окружающей природой, радуется общению с маэстро, усваивая приемы живописного мастерства.
Под влиянием О. Верне он вновь возвращается к образам животных, как это было в годы обучения в Петербургской Академии художеств. Пишет маслом версальских коней разных мастей (бегущих, стоящих), собак, быков, которых видит каждый день. В этюде Голова белого быка для картины маэстро молодой художник работает над формой и фактурой масляной живописи. Этюд в 1872 году был приобретен Рижским обществом поощрения художеств «Кунстферейн» за 25 рублей.
В июле 1844 года в версальской мастерской был написан с натуры масляными красками Портрет негра, где художник сделал акцент на сильном мужественном характере героя.
В августе этого же года исполнен и Портрет французского солдата. Вильгельм Тимм создал образ с натуры — внушительного, сильного человека с приятным живым выражением лица. Это был один из первых самых удачных портретов, выполненных в технике масляной живописи.
И в той, и в другой работе он стремился изобразить выходцев из простого народа. В таких портретах он мог передать свое отношение к представителям тех слоев общества, которые привлекали его колоритностью и простотой. Впоследствии оба были куплены «Кунстферейном», а в 1901 году в числе других пяти картин обе работы экспонировались в Риге на выставке художников Прибалтийского края. Ныне оба портрета находятся в Художественном музее Латвии.
Проведенное в мастерской О. Верне время способствовало развитию профессионализма Тимма. Художник очень ценил дружбу с маэстро живописи, пишет его портрет маслом, рисует своего кумира за работой, рыбной ловлей, любимую собаку (Собачка Верне, Верне за рыбной ловлей, Верне в арабском костюме). Весной 1845 года Тимм вместе с мастером отправляются в Алжир, где молодой художник оказывается во власти новых грандиозных впечатлений. Он пишет об этом в письме к отцу: «Алжир, правда, к сожалению, частью уже французский, но верхняя часть города еще мавританская с узкими, темными, тесными переулками и прекрасным народом в великолепных, живописных костюмах».
В другом письме: «Я чувствую себя совершенно счастливым, видя предметы, перед которыми я испытываю более, чем восторг, можно сказать неистовство, стараясь зарисовать все, что я здесь вижу».
Алжирские письма, как и французские, иллюстрированы жанровыми сценками, фигурками алжирцев, бедуинов с верблюдами в бурнусах, темнокожих африканцев, всадников… Рисунки сопровождались пояснениями: «Человек в бурнусе, сидящий возле своего верблюда — настоящий бедуин… Здесь женщина с девочкой, закутанная до глаз так, чтобы только видеть…».

Чувствую себя счастливым
белил, легко и красиво лежащих на бумаге, отражали его впечатления, навеянные экзотикой страны. Тесные улицы старого города заполнены жителями в белых одеждах, здесь же на брусчатке играют дети, торговцы продают свои товары, на белых стенах атрибуты ремесла людей, прислонены к стене деревянные доски, идут нагруженные поклажей мулы. Все, что попадало в поле зрения художника, моментально зарисовывалось.
Значительным стал графический рисунок с изображением мавзолея Бабельуед в Алжире (столице). В центре композиции — жанровая сцена: на фоне белой стены собрались в тени мавзолея алжирцы, закутанные от знойного солнца в белые одежды, в центре обращается к слушателям проповедник в чалме, с вдохновенным выражением лица и поднятыми руками. Среди стоящих и сидящих мужчин находятся дети, матери с младенцами, рядом лошади, ослики. Тимм не ставит своей целью только изображение историко-архитектурного памятника — с куполом, овальными окнами и входами, он создает живую картину быта людей. Тончайшей штриховкой мягким свинцовым карандашом выявлены свето-теневые эффекты, подчеркивающие знойный африканский день. Графику удалось передать дыхание жизни в безмерности времени. Позднее на основе этого рисунка в двух вариантах акварелей художник дополнил изображение, расширив простирающуюся к морю панораму. В первой акварели он, несколько изменив центральную сценку рисунка, дополняет ее едущим на коне всадником в белом бурнусе, бегущими людьми. На втором листе, с таким же голубым небом, песчаной землей, к основному сюжету — сидящим алжирцам — художник дорисовал группы людей: это пастух с козами, темная фигурка всадника на коне, белые маленькие человеческие фигурки на освещенном светом дальнем плане. Тимм использовал этот сюжет для варианта картины маслом, но опять же несколько измененный. Выполненная на красном дереве картина поступила в 1974 году в Государственный художественный музей Латвии под названием Восточная улица.
Своеобразный колорит североафриканской страны передают работы В окрестностях Алжира, Алжир. Баб-а-юнг (все выполнены в 1845 году с натуры).
…Отдыхает у стены древнего сооружения в пустыне алжирец, рядом в тени запряженные лошади, в открытых воротах коровы {Алжир, 1845). Под тенистым деревом на коврах сидят алжирцы и темнокожие: они слушают поэта (Импровизатор перед Баб-ель-уед в Алжире, 1846-1891). Рисунки и акварели посвящены алжирским и французским воинам, тщательно выписаны их типы, костюмы, оружие…
Только в одной акварели Бедуин Тимм показывает в жестокой схватке трагический момент борьбы, подчеркнув торжество победителя, охваченного жаждой крови. Вариант акварели был литографирован им в 1860 году в Русском художественном листке. Боевой конь перепрыгивает через обезглавленного французского солдата. Всадник поднимает трофей — голову француза с острой бородкой. Лист подписан по- немецки: «W. Timm 46». Нарисованный внизу герб с ключами от города позволяет отнести ее к периоду работы в Риге, куда позднее он заезжал по дороге в Петербург.
Возвратившись в Париж, Тимм представил алжирский цикл в Салоне. Пять картин были приобретены королем Луи Филиппом, который был знаком с его творчеством по иллюстрациям в парижском журнале Illustration. Через два года в 1848 году художник вновь выставил свои работы в Салоне, и король снова приобрел картину Арабский поэт у дверей мечети.
Из Франции Тимм в 1846 году едет в Петербург, где официально добивается трехлетней стажировки в Париже. Прошение на имя императора о продлении пенсионерства было поддержано, и в сентябре этого же года художник вновь отправляется во Францию, где живет и работает в течение трех лет с оплатой «по триста червонных в год, производя за год вперед, вменив в непременную обязанность, чтобы доставлял каждый год произведения его работы, по которым Его Величество мог бы судить о его успехах».
Давнее знакомство с императрицей позволило художнику сделать Марии Николаевне подарок: рисунок арабки с козой, за который получает дар и от нее: «Ее императорское Высочество Великая княгиня Мария Николаевна за поднесенный вами ее Высочеству рисунок, изображающий арабку с козою, изволила пожаловать вам бриллиантовую булавку с жемчужною и изумрудною подвескою, который подарок и прислан в Академию.
Правление Академии, извещая вас о сем внимании ее Высочества к трудам вашим, предлагает уведомить Академию доставить ли вам означенную булавку и куда именно или поручите кому либо из ваших родственников в С.Петербурге принять оную из Академии и распорядиться по вашему назначению». Потом он зарисует булавку для галстука в своем альбоме.
Получив разрешение на трехлетнее пребывание во Франции, весной 1847 года художник выезжает из Петербурга в родной город Ригу, где женится на молодой девушке из богатой купеческой семьи — Эмилии Николине Пфаб (1826 — 1906). Через несколько лет его тесть, торговец льном г-н Пфаб построит недалеко от городского канала в стиле итальянского ренессанса красивый дом, и художественный вкус Тимма найдет применение в оформлении интерьера. Соединявшая этажи внутренняя лестница, с орнаментом железного ограждения-решетки, резные капители колонн, дубовые настенные панели, потолочная лепка сохранились до нашего времени. В советское время дом занимали творческие союзы: писателей, композиторов и художников.
Из Риги Вильгельм Тимм вместе с женой отправляются в Париж, где художника ждет работа в журнале Illustation.
Под руководством О. Верне он продолжит дальнейшее изучение живописи. Предстоит новая совместная поездка в Алжир, где художник снова будет работать над образами алжирцев, создавая замечательные акварели. Красивы работы Мавританка у фонтана, Танцующая одалиска. По возвращении Василий Федорович работает над собранным материалом и пишет акварелью и маслом на парижские темы. Картины Королевский выезд, Пикер с собакой, На парижском омнибусе, Зрители на бегах и другие говорят о его живописных успехах. Они закончены, для них характерны интересно построенная композиция, хорошее чувство колорита. Изображения оживленно беседующих пассажиров, модно одетых дам и господ на скачках больше портретные, нежели жанровые, передающие настроения и эмоции персонажей.
Но по-прежнему его больше интересуют типы простых людей, зарисовывает художник с увлечением и животных в многочисленных графических листах.
Живут они с женой в Версале. Свой образ жизни он описывает в письме к российскому императору Николаю I от 28 марта 1848 года, в котором просит оставить его в Париже до окончания стажировки, несмотря на революционные события, из-за которых российские подданные должны покинуть Францию: «Принимаю смелость прибегнуть с всепокорнейшею просьбою к Вашему Императорскому Высочеству, как защитнику и покровителю художеств и художников в Отечестве нашем.
Три года уже изучаю я здесь искусство живописи под руководством Ораса Верне и полтора года назад его Императорскому Величеству государю императору благоугодно было осчастливить меня назначением ежегодной, в продолжении трех лет, пенсией в 300 червонцев, дав тем средства к продолжению изучения моего искусства у этого художника, и в то же время высочайшие повелев представлять всеподданнейше высочайшему вниманию Его Величества ежегодно одно из моих произведений.
Но возникшие недавно смуты во Франции, может быть, будут иметь неблагоприятное влияние на это обстоятельство, столь счастливое, как для меня, так и художественного образования моего вообще. Все русские оставляют этот край, не имея даже на то высочайшего повеления. Я же нахожусь в положении, не позволяющем мне следовать примеру соотечественников, поспешный и непредвиденный отъезд мой потребует издержек, которых в настоящее время сделать я не в состоянии. Все бедное, тем не менее важное для нас имущество мое и моего семейства, я должен бы был оставить и что всего важнее, я должен бы был отказаться в подобном случае от того, что могло бы иметь такое важное влияние на все мое будущее от тех счастливых для моего художественного образования отношений, в которых я нахожусь с г-ном Верне.
Далекий от всяких смятений столицы я живу в Версали уединенно и спокойно, интересуясь только предметами мира художественного и стараясь сделать возможные успехи в искусстве, чтобы оправдать ожидания любимого моего учителя в искусстве и в особенности, чтобы сколь-нибудь выразить через то чувства глубокой благодарности всемилостивейшему монарху нашему и неоднократно уже осчастливившему меня высоким благоговением и милостию своею.
В этом затруднительном моем положении осмеливаюсь всепокорнейше просить Ваше Императорское Высочество повергнуть на всемилостивейшее воззрение мою вседаннейшую просьбу о разрешении прожить мне здесь дозволенные три года, не приписывая продолжение моего здесь пребывания ослушанию, если бы воспоследовало высочайшее повеление всем русским подданным оставить Францию, но единственно крайности средств моих.
Осчастливьте меня, Ваше Императорское Высочество, своим высоким покровительством и заступничеством и простите великодушно, что я осмелился утруждать Вас всепокорнейшею просьбою своею и объяснением затруднительного своего положения.
С глубочайшим моим почтением имею счастье называться Вашего Императорского Высочества верным и преданнейшим слугою».
Несколько витиеватое послание, написанное Тиммом на немецком языке, приходит в Императорскую Академию художеств к письмоводителю по иностранной переписке г-ну П. Лепци и передается в канцелярию Николая I. Но император боится влияния идей революции, ее распространения на другие государства Европы, что, собственно и происходит в дальнейшем. «Господа! Седлайте коней. Во Франции провозглашена демократия!». Он берет на себя роль усмирителя бунтов и в 1849 году подавляет революцию в Венгрии. Непреклонно царь повелевает своим подданным вернуться в Россию, и сорок тысяч русских возвращаются на родину.
Министр императорского двора князь Волконский и президент Академии художеств, понимая стремление молодого художника остаться во Франции, все же вынуждены настоять на скорейшем приезде его в Петербург. Президент писал: «…будучи уверен, что Вы, как благородный и рассудительный человек и из уважения собственно к себе, и из любви к вашим родителям, не сделаете такого поступка, который бы поставил Вас в разряд преступников, нарушающих священные обязанности верного подданного, честного гражданина и доброго семьянина».
На присланные канцелярией деньги на дорожные расходы (сто червонцев) Тимм отправляется в российскую столицу.
Николаю I художник приносит в дар пять акварельных рисунков, изображающих «военную сценку из африканской войны и женщин Алжира, особенно замечательных оригинальностью и красотою типа», как писал он в сопроводительном письме.
Художник вместе с женой поселяется в петербургском доме своей сестры Эмилии, в то время бывшей замужем за сыном известного литератора и издателя, с которым он сотрудничал, Н.И. Греча — Алексеем. Предки Николая Ивановича Греча были родом из Пруссии и появились в Петербурге в XVIII веке. Его прадед работал учителем в военной школе и был известен как составитель изданий Политической географии-, дед Иохан Эрнест (Иван Иванович) служил старшим секретарем в Сенате, а его сын, известный литератор Н.И. Греч, прославился тем, что с 1812 года издавал знаменитые журналы Сын Отечества и Северная пчела. И Вася Тимм, как художник сам себя называл, жил в их доме во время учебы в Академии. В 1841 году он нарисовал портрет Н.И. Греча (1787-1867). Да и Алексея — друга юности — не раз изображал в своих рисунках (Алеша Греч за чаепитием, Мы оба на полу обсуждаем грандиозные планы).
В конце 1830-х годов в Петербург из Риги приехала Эмилия. Ее необыкновенная красота, ум, изящество, музыкальный талант и владение шестью языками совершенно покорили петербургское аристократическое общество. Возвратившийся к тому времени из Италии Карл Брюллов с 1836 года преподавал в Академии художеств, где тогда учился Василий Тимм, познакомился с ней в театре. Блестящий живописец, заслуживший славу картиной Последний день Помпеи, итальянскими пейзажами, замечательными портретами, страстный поклонник театра, был покорен ее красотой. Он написал портрет Эмилии, создав на фоне красного занавеса трепетный образ молодой женщины. Нежный овал лица, сияющий взгляд карих глаз так вдохновили художника, что он запечатлел их в образе Девы Марии на алтарной картине Введение во храм петербургской церкви Святого Петра. Возникшее взаимное чувство привело в январе
1839 года восемнадцатилетнюю девушку и почти сорокалетнего художника к алтарю. Но брак был недолгим, Эмилия покинула Петербург, возвратившись в Ригу. В письмах Вильгельма-Василия к отцу, которых в период с 1841 по 1846 год был не один десяток, а текст дополняли рисунки графитом и в цвете с изображением жанровых сценок, пересказано содержание статьи из журнала Das Ausland: «…Брюллов недавно стал предметом разговора во многих кругах Петербурга, что его жена, рижанка, талантливая женщина и писаная красавица, покинула мужа уже в первые недели медового месяца и бежала к родителям в Ригу, ибо из-за бешеной ревности он стал избивать свою жену, чем царь был возмущен». В семье было заведено информировать родителей обо всем. Так поступала и Эмилия.
По возвращении в Ригу она занялась музицированием, а затем отец отправил ее в Париж учиться к Фридерику Шопену, жившему в тот период во Франции. Она общается с близким композитору кругом творческих людей — писателями Проспе- ром Мериме, Жорж Санд. В салоне знаменитой романистки всегда было много известных личностей.
Приехав в 1844 году в Париж, Вильгельм Тимм встречается с сестрой. Шопен, у которого она брала уроки в 1842-1844 годах, по состоянию здоровья оставался в Париже недолго, и после его отъезда Эмилия отправляется в Германию, где отдыхал ее знакомый по Петербургу Алексей Греч. Там она и принимает его предложение выйти замуж. Он полюбил ее еще со времени первого появления в Петербурге. После бракосочетания в Риге супруги отправились в столицу и поселились на Мойке в доме отца Алексея — Николая Ивановича Греча. В письме к отцу она называла свою комнату с роялем «роскошной шкатулкой». Но судьба и на этот раз не была благосклонной к красивой и умной женщине. В 1850 году на пути следования корабля на Мадейру ее муж умирает. Эмилия в двадцать девять лет остается вдовой с тремя маленькими детьми. Они уезжают в Германию, с 1862 по 1870 год живут в Баден-Бадене и Карлсруэ, она концертирует, дети учатся. Последние семь лет Эмилия проводит в Петербурге. Уже тяжело больной, она садилась к роялю, предпочитая всем остальным произведения своего кумира Фридерика Шопена. 29 июня 1877 года в Павловске Эмилия Тимм скончалась волею судьбы в один день с братом своего первого мужа архитектором и художником Александром Брюлловым.
К лету 1848 года Василий Федорович Тимм уезжает в Ригу и ухаживает за тяжело больным отцом. В редкие свободные минуты пишет небольшие этюды маслом, акварели с изображением реки Аа (теперь Лиелупе), берег со стадами коров, рыбацкие поселки, дачные места, клумбы с цветами.
Десятого ноября умирает отец, и сын возвращается в Петербург.
Его деятельной натуре просто необходимы новые впечатления для дальнейшей работы. На имя президента Императорской Академии художеств он подает прошение о поездке на Кавказ для изучения края: «Неожиданный отъезд мой из Франции, расстроив все мои предположения, побуждает меня ныне обратить деятельность мою на художественное изучение Кавказа и вообще Закавказского края, где российское оружие венчается славою и где правительство сеет благотворные семена благоденствия. Не сомневаюсь, мне удастся привезти богатый оттуда запас любопытнейших материалов и эскизов для картин, истинно интересных. Исполнение сего желания возможно лишь при облегчении способов к изучению всего края и при все- милостивейшем соизволении на уплату третьего года высочайшие дарованной мне пенсии».
В последнем предложении он напоминает о назначенной ему для проживания в Париже пенсии, неиспользованной в связи с его отзывом в Россию.
Неприступный, горами заставленный/Ты, Кавказ, наш воинственный край…» — эти строчки стихотворения принадлежат поэту Якову Полонскому, побывавшему на Кавказе в начале 1850-х годов. Земля эта «с высями гор, в облака погруженных» виделась ему тесной, а народ воинственным.
Российские граждане открывали «неприступный край» не только в военных сообщениях. Здесь побывали поэты, писатели, художники, и большинство из них были непосредственными участниками долгой Кавказкой войны (1817-1864). М.Ю. Лермонтов больше других рассказывал о ней и в своих поэтических произведениях, и во множестве акварелей…
Вероятность захвата кавказских земель турками, поддерживаемых Англией, была велика. Не допустить этой экспансии стало целью русского правительства.
В стремлении укрепить приграничные земли, расположенные в предгорье и населенные казаками, защитить от постоянных набегов горцев, уводивших скот, захватывающих заложников с целью выкупа, в 1834 году российские войска вступили на территорию Дагестана и Чечни. Командующий Кавказской русской армией, про которого А.С. Пушкин сказал: «…смирись, Кавказ: идет Ермолов», — жестко усмирял сопротивлявшихся горцев. О чеченцах и о местах их обитания отзывался как «о гнезде всех разбойников». Шамиль, ставший имамом и создавший на территории Чечни новое государство, призывал кавказские народы к борьбе с новыми властями. И Ермолов считал, что прекратить кражу людей можно, только жестко противодействуя насилию. К примеру, когда за похищенного офицера потребовали выкуп в миллион рублей, он приказал арестовать имамов. Кавказцы были вынуждены освободить пленника. Об обычаях народов этого края рассказал участник войны Л.Н. Толстой в повестях Кавказский пленник и Хаджи Мурат, затронувших душу россиян. Затянувшееся на долгие десятилетия покорение горных областей Кавказа стоило русскому народу больших жертв.
Для В.Ф. Тимма поездка была далеко небезопасной, оттого министр императорского двора князь Волконский доложил президенту Академии о повелении царя «наместнику кавказскому о принятии Тимма под его покровительство». Художник получил подорожную до Тифлиса, двух лошадей, на которых и отправился в дальний путь.
Весной 1849 года он прибыл на Кавказ, где неустанно работал в течение целого года, собрав огромный фактический материал.
Многочисленные его рисунки, выполненные в дороге, знакомят с видами городов Воронежа, Новочеркасска, Кисловодска, Дербента, горных аулов. Часто первый план наполнен жанровыми сценами, в которых с документальной точностью переданы типажи, костюмы, бытовые атрибуты. Фигуры кавказцев, казаков с лошадьми, русских солдат выполнены графитом с добавлением оживляющих изображение белил. Надписи на рисунках указывают место, время, имена персонажей (Типы черкесов — «Глахун Зналадзе из Гурии. Чох август 1849»; Восточный музыкант — «Кази-Кумух 4-го сентября»; Армянский пастух). Чувствуется интерес художника к личности изображенных, сочувственное отношение к народам Кавказа в целом: портреты, события, жизнь людей отражены правдиво, без тени экзотики. Горные хребты, перевалы уступы со следами присутствия человека (Башня в Кодар- ском ущелье) запечатлены в многочисленных рисунках. Тимм изображает кавказского наместника — генерал-адъютанта князя А.И. Барятинского, генерал-майора барона Вребского.
Имам Шамиль на рисунке стоит в мохнатой шапке с бородой, в чекмене с газырями и кинжалом.
Рисунки предназначались для эстампов. И по возвращении в Петербург художник занялся переводом собранного материала в литографии.
Реалистичные по содержанию, они способствовали пробуждению в российском обществе интереса к отечественной истории.

Русский художественный листок

По возвращении с Кавказа у Василия Федоровича возникает идея издания Художественного листка, который бы периодически мог отражать важнейшие события России и распространяться по всей стране и европейским центрам. Литографировать рисунки он собирался сам, «объяснительный текст приняли на себя обязанность известные литераторы Греч и Булгарин».
Президент Академии художеств, зная о богатом и разностороннем материале, собранном художником, поддержал интересный замысел и направил прошение в канцелярию Императорского двора: «…Россия изобилует и чудесами природы, и изящными памятниками, и отличнейшими произведениями художеств. Русская история и современные события богаты блистательными подвигами и наша гражданская и частная жизнь на необъятном пространстве всего государства представляет тысячи важных и привлекательных предметов, достойных занимать место в области художеств. В исполнение этой мысли художник В. Тимм вознамерился издавать Русский Художественный Листок. Он изучил Россию на всем пространстве от С.Петербурга до крайних пределов Закавказья и, наполнив свой художественный альбом видами достопамятных мест, портретами известных лиц, изображениями замечательных предметов и памятников зодчества и скульптуры, сценами из мирной жизни обитателей различных областей России и из боевой жизни воинов на Кавказе, списывая часто с натуры, под неприятельскими выстрелами. Таким образом, соединяя прошедшее с настоящим и представляя все современное в действительном его виде, художник Тимм предполагает помещать в Русском Художественном Листке все близкое русскому сердцу и все драгоценное для нашей русской жизни».
Вскоре за подписью генерал- фельдмаршала князя Волконского приходит разрешение от 24 декабря 1850 года на издание Русского художественного листка со следующего года.
Самим художником определялась программа составления Листка в десяти пунктах. Изображение общественных торжеств, портреты знаменитых и известных лиц, рисунки к новым изобретениям по всем отраслям художеств, наук и промышленности, живописные виды. Сцены из русских нравов. Сцены из замечательных событий, преимущественно современных. Костюмы различных племен, населяющих Россию. Костюмы и декорации в новых замечательных театральных пьесах. Изображение новых архитектурных, скульптурных и живописных произведений в России. Виды конских скачек с портретами знаменитых скакунов, виды выставок художественных и земледельческих. Словом изображение всего, что только занимательно для образованного русского человека, с исключением всего иностранного, не касающегося России.
Русский художественный листок должен выходить три раза. Подписная цена за тридцать шесть номеров восемь рублей серебром, с пересылкой — девять. Проект художника был поддержан президентом Академии художеств и «высочайше дозволен» императором.
Листок представлял собой литографское изображение на плотной бумаге форматом 35 х 52 сантиметров, к нему прилагалось описание на более тонкой бумаге, которые поначалу готовили Н. Греч и Ф. Булгарин — редакторы журнала Северная пчела. В оформлении принимали участие не только сам Тимм, но и художники А.И. Зауервейд, Г.Г. Гагарин, М.А. Зичи, А.И. Шарлемань, А.Ф. Чернышев, А.П. Боголюбов, Н.Е. Сверчков, И.К. Айвазовский,
А.А. Иванов, П.А. Федотов, К.А. Тру- товский и другие знаменитые мастера. Оригинальные работы присылались от корреспондентов. Поначалу рисунки литографировались в издательстве Мюнстера, а с тридцать шестого номера — в собственной литографии Тимма на Васильевском острове. И уже не в два тона, а в четыре-шесть цветов, что для того времени было удивительным, хотя это не оправдывало затрат и требовало много времени. Русский художественный листок выходил регулярно. Большой формат, хорошая бумага, цвет выгодно отличали это издание от других. Листок отправлялся во все города империи, Царства Польского, Великого княжества Финляндского — один раз в месяц первого числа по три номера в наглухо заклеенных конвертах с печатными адресами, накрученными на палку и обшитыми холстом или же в клеенке.
Первый номер вышел в свет в начале 1851 года. Василий Федорович ставил цель — превращение его «детища» в летопись Отечества. Отдавая все силы и время работе, ему удалось создать высококлассное издание, ставшее лучшим изданием середины XIX века. Русский художественный листок привлекает и удивляет и в наши дни, знакомит с российской историей и жизнью общества того времени.
Созданные и иллюстрированные художником на его страницах четыреста портретов известных людей своего времени — это неоценимый вклад в сокровищницу мирового искусства.

Севастопольские редуты

Для правдивого изображения событий Крымской войны 1854— 1856 годов Василий Федорович весной 1854 года на длительное время едет в Крым, на передовую линию фронта — в Севастополь. Художник живет среди солдат, видит их подготовку к боям, укрепление редутов и свои наблюдения воплощает в рисунки. Он становится непосредственным участником войны России с Турцией и ее союзниками Англией, Францией, Сардинией. Осада Севастополя союзническими войсками привела к тому, что в Севастопольской бухте российские моряки топят свои корабли, преграждая путь вражескому флоту, суда которого в отличие от российских были с металлической обшивкой, а значит, и более совершенные, так же, как и оружие. Слабой оказалась и экипировка солдат, к примеру, зимой 1854-1855 годов бойцы русской армии остались без теплой одежды. Севастополь продержался целый год, ожесточенные бои за Малахов курган, где пятого ноября 1855 года был убит адмирал Корнилов, не привели русских к победе, затем была сдана и Евпатория. Но союзники, заняв прибрежные районы, в глубь полуострова не пошли.
В многочисленных графических работах художника, представляющих большую историческую ценность, правдиво отражена героическая оборона Севастополя, состояние русского флота, виды Николаевского, Константиновского, Павловского фортов, портретные изображения воинов, лейтенанта Н.А. Бирюлева, легендарного лазутчика Петра Кошки, командующего боем генерала П.С. Нахимова (1803 — 1855). Он стоит на переднем плане, рядом с бочками пороха, солдаты стреляют из пушек, несут на носилках раненых. Защитники Малахового кургана в боевой готовности, вокруг пушки, ядра, заслоны из мешков с песком, завешанные канатами бойницы…
Героизм русских воинов запечатлен во многих рисунках, часто подкрашенных акварелью. Стоят с ружьями казаки (Защитники Севастополя), на фоне могильных крестов тянут огромную пушку солдаты и матросы (Подъем артиллерии в Севастополе), в окружении лодок, полных солдат, дымит огромной трубой корабль (Севастополь 1854 года, Опрос пленных интервентов в Севастополе 1855 года), места захоронений П.С. Нахимова, В.А. Корнилова, M.JI. Лазарева, В.И. Истомина. Россия потеряла в Крымской войне сотни тысяч воинов.
В Петербург он вернулся с большим количеством фактического материала. Многие работы, созданные во время поездки, он публикует в Русском художественном листке.
За прекрасную севастопольскую серию акварелей, рисунков в сентябре 1855 года Императорская Академия художеств «за искусство и познание в живописном баталическом художестве признает и почитает художника Василия Тимма своим академиком».
Признание получено, но впереди еще шесть лет непрерывного труда рисовальщика, литографа, издателя.
1855 год ознаменовал начало нового этапа в истории Российского государства. Внезапно умирает император Николай I, и на престол вступает его 37-летний сын Александр. В последней император изображен в красивом вытканном золотом парчовом плаще, с длинным ниспадающим шлейфом, отороченным соболями, рядом патриарх, в центре императрица в белом платье. Бордовый цвет в сочетании с золотом икон и одежды доминирует, подчеркивая торжественность происходящего.
Эти работы вошли в изданный в 1862 году Коронационный альбом вместе с литографиями художников Г. Брезе, А. Гейна, М. Зичи и других художников.
Первым деянием Александра II было заключение в Париже мира в марте 1856 года. Кровопролитная Крымская война была остановлена, но Россия лишалась права иметь на Черном море военный флот, часть земель отошла Турции и Молдавии. При коронации Александр подписал указ об амнистии декабристов.
Император начинает проводить важнейшие для российского народа реформы в области финансов, развития железных дорог и телеграфа, печати и образования, судов и воинской повинности. Этап за этапом проводились прогрессивные нововведения как основы новой конституции Российского государства. Был восстановлен международный престиж страны, получившей признание мировой общественности за участие в освобождении балканских славян от многовекового турецкого ига в русско-турецкой войне 1877-1878 годов.

Крестьянская повозка в Дуббельне . 1873
Крестьянская повозка в Дуббельне . 1873

Василий Федорович Тимм не остается безучастным к этому великому историческому событию. Он создает тоновую литографию в коричневом колорите Отмена крепостного права, находящуюся ныне в Пушкинском доме (Институт русской литературы при Академии наук), иллюстрированную в Русском художественном листке.
В литографии Зала в 1-м Кадетском корпусе, в котором происходили заседания редакционной Комиссии по крестьянскому делу перед нами светлый зал с полуовальными окнами, книжными шкафами, круглым столом и стульями, у которого стоит человек, зачитывающий документ.
Замечательна литография Коленопреклонная молитва митрополита Филарета и всех присутствующих при священном обряде коронования. В интерьере с узкими окнами, центральным паникадилом, в полумраке стоят представители всех сословий и на коленях представители крестьянства. Художник дает характеристику собравшимся, внимательно слушающим патриарха.
От кропотливой работы над иллюстрациями у художника резко ухудшается зрение, и в предпоследнем тридцать пятом номере 1862 года Василий Федорович сообщает о временном прекращении издания. В декабре вышел последний номер Русского художественного листка с литографированной акварельной работой художника Подъем осадной артиллерии на Турче- Даге в Дагестане. Оригинал, считающийся собственностью императора Александра I, Тимм в этом же году посылает на Лондонскую международную выставку.
Приостанавливая работу, художник надеется восстановить зрение и продолжить издание. «Издавая с 1851 года в течение 12 лет Русский художественный листок и постоянно занимаясь им лично, я ныне, вследствии сильного утомления зрения, должен по совету медиков приостановить подобное срочное занятие, а потому покорнейше прошу оставить за мной до поправления моего зрения право на издание Русского художественного листка и разрешить мне приступить вновь по восстановлению моего здоровья… обязуясь не объявлять подписки в то время, в котором издание это будут представлено» — такое прошение он подает в Санкт-Петербургский цензурный комитет.
Через два года художник просит разрешения на возобновление издания. Намереваясь собрать материал по отечественной истории XV- XVII веков, в мае 1865 года он обращается в Академию художеств с просьбой выехать в Москву. Князь Г. Гагарин, художник, активный участник в иллюстрировании Листка, пишет: «Господин Тимм с некоторых пор рисует преимущественно сюжеты русских древних времен, и он показал мне в этом роде вещи превосходные. Чтобы лучше познакомиться с русской стариной, он желает, чтобы Академия просила для него — рисовать в Москве и в окрестностях все, что ему нужно для своих картин, и я очень желаю удовлетворить его просьбу, потому что из его труда выйдут весьма полезные и интересные изображения русской древности». Тимм получает разрешение на снятие с натуры «замечательных древностей и всего того, что он признает нужным для изображения из отечественной истории».
В Москве Василий Федорович много работает над эскизами Грановитой палаты, Теремного дворца Кремля, Оружейной палаты, дома бояр Романовых, соборов, монастырей. Маслом и акварелью изображает интерьеры, старинные предметы, его интересуют исторические сюжеты. В акварели Обучение вельможи он изобразил боярского сына перед глобусом. Иван IV, Сильвестр, Слепые сказочники Ивана Грозного, Боярская карета и другие были последними серьезными работами художника в русский период творчества. Но, собрав материал, он возвращается в Петербург, хлопочет о продолжении издания, но его время ушло. И кроме того, художнику необходимо серьезное лечение зрения. Эскизы, выполненные в Кремле, предшествовали картинам из жизни русских бояр живописца К. Маковского.
В 1866 году он живет в Риге, пишет пейзажи, участвует на Международной парижской выставке, предложив две акварели и две картины маслом.
О его пребывании на родине в 1860-1890-е годы рассказывают небольшие живописные работы, находящиеся в Государственном художественном музее Латвии.
Все они наполнены тишиной и покоем, навеянными природой, размеренной жизнью местных жителей.
В 1867 году-, побывав в Риге, он уезжает в Берлин. Этот город всегда привлекавший его активной художественной жизнью, был избран им для постоянного проживания.

Куда кривая выведет
Куда кривая выведет

Рига — Берлин
Первые десять лет он много ездит на курорты Европы, стараясь восстановить зрение, приезжает и на родину. Его путевые альбомы заполнены видами городов и деревенских домов, пейзажными зарисовками. К 1872 году относятся акварели Капри. Константинелла, Улица на Капри, Каприйские водоноски. В этом же году он посетил Австрию, выполнив с натуры работу Австрийский пехотинец. По-прежнему он внимательно всматривается в окружающее и постоянно зарисовывает все, что кажется ему интересным. Изображает королевские выезды на прогулку, сцены охоты на волков, лисиц, оленей. Красивы живописные миниатюры — шесть этюдов, изображающие лес зимой, дождь в поле, поросший кустарником склон, старый замковый портал, перевоз у деревни, старые замковые ворота (Гейдельберг). Все работы выполнены в 1873-1876 годах, находятся в Государственном художественном музее Латвии.
С восстановлением зрения к художнику вновь возвращается радость творчества.
В 1876 году Тимм в должности художника поступает на Берлинскую королевскую порцеллановую мануфактуру и посвящает себя новой художественной деятельности — росписи изделий из майолики эмалевыми красками. Всю свою кипучую энергию он направляет на занятия этим художественным ремеслом, способствуя его расцвету. Создает эскизы для тарелок, пивных кружек, ваз, кувшинов, различных сосудов, скульптурных фигурок и других изделий. Тематика работ — элементы флоры и фауны, портреты, жанровые сценки, исторические события, сцены охоты; использовал он и старые эскизы, исполненные во время многочисленных поездок. Работал художник неистово, с большой фантазией, в течение одной ночи создавая множество рисунков, росписей и форм прикладных предметов. Изготовленные по его эскизам, они охотно раскупались частными лицами и музеями, приобретались королевской семьей.
Интересна акварель Итальянка, использованная для оформления тарелки: мы видим профиль молодой красивой итальянки в одежде бордового цвета. Сияют золотом ее украшения — керамические бусы и сережки на фоне смуглого тела и зеленого головного платка. Справа монограмма с переплетенными буквами «WT». Оригинальная авторская с золотой внутренней каемкой черная рама в форме блюда создает глубину пространства, в которой органично «живет» изображенная модель.
Художественный руководитель мануфактуры профессор Луис Зусманн-Хелборн обратил внимание на талантливого сотрудника, которому предоставил мастерскую с плавильными печами и рабочими для проведения опытов в возрождаемой в Германии технике росписи эмалевыми красками. И по-прежнему с большой энергией, интересом к работе Тимм ставил опыты над созданием мягкой массы для надглазурной росписи, обжига глазури, прочности красок, использовании пигментов из металлов. Занятие это было тяжелым, требующим знаний. Увлекался художник и фотографией. Была построена темная камера, где он экспериментировал над качеством бумаги, фотоаппаратурой, химическими компонентами. Деятельность художника способствовала процветанию мануфактуры.

Алжирка учит дитя
Алжирка учит дитя

Выставки, поиски сюжетов во время путешествий — это было интересное время в жизни художника. Он становится членом Союза берлинских художников, получает признание в художественных кругах.
Создавал Тимм и монументальные произведения. Значительной стала работа над двенадцатью керамическими пластинами настенного панно Охота на антилоп для Берлинского зоологического сада. Одна пластина поступила в Музей художественного ремесла. Это было красивое яркое произведение, выполненное эмалевыми красками, обожженными в печи. Директор королевского музея доктор Лессинг высоко отмечал дарование художника, считая его наиболее значительным художником Германии.
Высокую оценку творчеству Тимма давали и другие известные деятели немецкой культуры, а профессора Берлинской Академии художеств Антон фон Вернер и Юл. Грен отмечали его интеллигентность, интерес к музыке, театру, профессионализм и скромность в общении и в быту. Другие его современники отзывались о нем как о любезном и теплом человеке с отличной художественной репутацией. К нему тянулись многие известные мастера, хотя определенная, присущая прибалтийским немцам замкнутость не позволяла возникнуть душевным отношениям. Ему делают лестные предложения, в числе которых пост руководителя Берлинской порцеллановой мануфактуры. Но Тимм предпочитал оставаться свободным творцом.
Седьмого апреля (26 марта ст. ст.) 1895 года Вильгельма Тимма не стало. Через десять лет его жена Эмилия Николине Тимм стала передавать в Рижский городской художественный музей творческое наследие художника, насчитывающее сотни работ. Вскоре она скоропостижно скончалась, и ее дело продолжил ее племянник Элерт Николаус Пфаб.
Наследие стало весомым вкладом в фонды только что выстроенного в центре города музея. С декабря 1906 по март 1907 года была устроена выставка, в каталоге на немецком языке Ausstellung von Werken aus dem Nachlass des Malers Prof. Georg With. v. Timm значились 252 работы, выполненные в технике акварели, масляной живописи, были здесь рисунки и зарисовки в эскизных альбомах.
Годовые проценты с названной суммы назначались самому способному художнику — скульптору, живописцу, зодчему, победившему в конкурсе, для совершенствования творчества за границей.
В 1920-х годах у родственников В. Тимма еще оставались его работы, которые продавались в рижских антикварных магазинах. Тартусскому коллекционеру Ю. Генсу удалось купить у племянницы художника письма художника к отцу и большое количество картин маслом, автопортрет, акварели, оригинал первого листа Русского художественного листка. Постепенно он собрал хорошую коллекцию и издал в Тарту в 1931 году небольшой книжечкой на немецком языке Briefe W. Timms am seinen Vateraus denJahren 1841-1846. Тексты были иллюстрированы рисунками и цветными миниатюрами художника, возвращающими в жизнь быт людей Петербурга, Парижа, Алжира.
От полярных стран до Рима Карандаш волшебный Тимма И живой его Листок Знает Север и Восток.
Сколько жизни и движения В мастерских его чертах: Лица, подвиги, сражения С дивной силой выражения Все стоит у нас в глазах.
Тимм, ты будешь жить в потомстве, Оживишь ему наш век, Мне ж открыт в твоем знакомстве И артист, и человек.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Culture and art