Западно-европейские набивные ткани 16-18 века
Гранатовый узор украшал шелковые и бархатные итальянские ткани эпохи Возрождения, он имел множество вариантов, являясь самым характерным орнаментом для тканей почти до самого конца XVI века. Гранатовый узор в XV—XVI веках становится также излюбленным мотивом украшения набоек. В эрмитажном собрании имеются такие образцы с гранатовым узором, выполненным на льняном полотне масляными красками (илл. I, II). Характер трактовки несколько упрощенного и схематизированного орнамента первых двух образцов позволяет предположить, что местом их производства является Нижнерейнская область; что касается набойки, изображенной на иллюстрации III, то она могла быть изготовлена и в Италии, так как узор ее прорисован очень тонко и находит близкие аналогии среди итальянских брокатов. К тому же ткань, на которую набит орнамент, имеет льняную основу и хлопчатобумажный уток, хлопок же в XVI веке еще не имел распространения в Германии, а в Италии уже использовался для изготовления тканей из смешанных нитей.
От этого времени сохранилось немного образцов набоек, главным образом, покровы на аналои и гробы, воздухи и облачения духовенства, и так называемые «чумные казулы», то есть ризы, которые употреблялись во время различных эпидемий и должны были поэтому часто стираться. В технике набойки делались также узоры, служившие образцами для кружевниц.
В XVII веке изготовление набивных тканей по сравнению с предыдущим столетием значительно увеличивается. Они производятся во Франции, Англии, Голландии, Германии, Швейцарии, Италии.
Дальнейшее развитие западноевропейской внешней торговли, тесно связанной в этот период с колониальной политикой, приводит к организации крупных торговых предприятий на паях, Ост-Индских компаний, осуществлявших оживленную торговлю с Индией и Дальним Востоком.
Основной причиной интенсивного распространения набойки было появление на европейском рынке индийских хлопчатобумажных набивных тканей с ярким красочным узором, очень декоративным ив то же время отличавшимся тонкой искусной прорисовкой деталей.
Одной из первых наладила торговлю индийскими ситцами Франция. Индийский набивной ситец был завезен во Францию португальскими купцами между 1630 и 1640 годами, а около 1658 года появился уже на Сен-Жерменской ярмарке. После основания Кольбером, министром финансов Людовика XIV, в 1664 году Ост-Индской компании, ввоз индийских ситцев увеличился еще больше. Объем торговли стал так велик, что с 1683 года индийский ситец изготавливался по специальной мере, распространенной на европейском рынке.
Набивные индийские ткани пользовались огромным успехом. Они служили обивкой для мебели, шли на занавеси, балдахины и покрывала на кровати, из них шили домашнюю одежду. Легкие, тонкие хлопчатобумажные ткани были очень практичны и удобны также для летних платьев.
Упоминания о набивных ситцах часто встречаются во французских инвентарях и имущественных описях XVII века, так, например, о набойках говорится в инвентарях кардинала Мазарини и министра финансов Фуке, в описи имущества матери Мольера, и, хотя происхождение этих тканей там не указывается, речь идет, по всей вероятности, о восточных изделиях.
Так как популярность и спрос на набивные ткани все возрастал, а привозные восточные набойки были очень дорогими, во многих районах Франции стали окрашивать и набивать рисунок на восточные хлопчатобумажные ткани, имитируя индийские орнаменты.
Мастера-гугеноты основали ряд мастерских в Лангедоке, Провансе, Сентонже, Нормандии. уже в 1654 году в Марселе (куда приходили суда с грузом индийских набоек) Бенуа Гантом, фабрикант игральных карт, открыл мастерскую набивных тканей. В последующие годы появилось еще несколько мастерских. При помощи армянских мастеров, выходцев из Индии, знакомых с секретами индийцев, владельцам марсельских предприятий удалось значительно усовершенствовать качество красок, добиться получения нелиняющих тканей. Производство набоек наладилось также в Авиньоне (1677) и в Ниме (1678).
Несколько позже стали делать полихромные набойки, дополняя основной контурный отпечаток деталями, выполненными штампами, покрытыми другой краской, причем количество цветных штампов доходило до трех-четырех, что давало возможность производить трех- и четырехцветные набойки.
Но успешно наладившееся производство вскоре должно было прерваться. Распространение французских набоек, имевших большой спрос, представляло очень серьезную опасность для шелкового и шерстяного ткачества, страдавшего от конкуренции более дешевых и модных хлопчатобумажных и льняных узорных тканей. В 1681 году Кольбер, охраняя интересы владельцев шелкоткацких мануфактур, издал первый указ, запрещающий производство набоек во Франции, который возбудил большое недовольство населения и вызвал, по обычаю того времени, появление сатирических стихов и картинок в художественных альманахах10 (илл 18). Так, на картинке, озаглавленной «Le depart dela Mode des Toiles», изображена плачущая девушка («Demoiselle de Toiles»), олицетворяющая собой набивные ткани; она пытается удержать убегающую Моду на этот вид материй. Четверостишие передает ее сетования:
Faut il que та disgrace aille jusqu’d ce point Que de vous voir partir cher objet de mes soins Belle mode des toiles, demeurez a Paris Et n’allez pas trotter dans les autres pays!
Эти события задержали развитие набойки во Франции почти на сто лет, хотя не следует думать, что производство французских набивных тканей прекратилось совершенно. Документальные материалы знакомят нас с существованием большого количества подпольных предприятий набоек в Нормандии, Пуату, Провансе, Лангедоке, но продукция их почти не сохранилась или, во всяком случае, мало выявлена исследователями. Не исключена возможность, что подпольные мастерские существовали и в самом Париже. Несмотря на запрет, во Франции могли производиться в отдельных случаях и набивные ткани для украшения стен и различные штучные вещи, предназначавшиеся для внутреннего убранства помещений. Известно, что, когда речь шла об исполнении заказов представителей привилегированных классов, даже королевские эдикты теряли силу. Примером тому могут служить сохранившиеся фрагменты обоев французского производства конца века со сложными многофигурными композициями, набитыми с медных гравированных досок.
Запрещение изготовлять набойку во Франции оказало большое влияние на расширение производства набивных тканей в Англии, Швейцарии и Германии, так как явилось причиной эмиграции умелых и опытных мастеров в эти страны.
В распространении европейской набойки XVII века наряду с Францией значительная роль принадлежит Англии. Если о средневековых английских набойках почти ничего не известно, то в развитии ситценабивного производства Европы в XVII—XVIII веках Англия заняла выдающееся место.
Образцом для английской набойки XVII века (так же, как и для французской) послужили восточные набивные ткани. Еще в конце XVI века, в 1592 году, англичане захватили в плен португальский корабль («Madre de Dios») с грузом узорного индийского ситца, а в 1631 году специальный королевский указ разрешил Британской Ост-Индской компании ввоз индийских набивных тканей. Но скоро наряду с привозным в Англии появляется ситец местного производства, постепенно возникают мастерские для изготовления набойки и англичане стремятся овладеть секретами индийских мастеров. Но так как немецкий мастер Нейхофер еще в 1690 году овладел «английским способом окраски тканей», можно предположить, что Хок опубликовал приемы, которые практиковались английскими набойщиками уже не менее десяти лет, хотя и сохранялись ими в тайне. После отмены Нантского эдикта некоторые мастера-гугеноты отправились в Англию и основали там мастерские;
в 1690 году открылась мастерская в Ричмонде, владельцем ее был эмигрант- француз. Французские мастера-эмигранты сыграли большую роль также в развитии набойки в Швейцарии. О швейцарских набивных тканях начала и первой половины века сведений не сохранилось, но во второй его половине в Швейцарии уже изготовлялись набойки водяными красками с деревянных досок. Появление более прочных красителей в Англии и Франции ослабило швейцарское производство. Перелом к лучшему произошел лишь после 1685 года, когда многие французские мастера-гугеноты бежали в Швейцарию. Так, французский мастер Жак Делюз из Сентонжа обосновался в 1688 году в Биле, открыв там мастерскую. Его примеру последовали вскоре и другие приезжие и местные мастера. В этот же период в кантоне Нейенбург, недалеко от Невшталя, открылась ситценабивная фабрика французского эмигранта Пурталеса. Вслед за ней открылись мастерские и в других кантонах, так что уже в XVIII веке Швейцария находилась в числе основных центров изготовления набоек.
Несколько иначе, чем во Франции, Англии и Швейцарии, развивалось производство набойки в Нидерландах. Еще в XVI веке в Голландии распространился способ, который в дальнейшем оказал большое влияние на развитие европейской набойки. Художник Питер Клок, путешествуя по Востоку и Турции в 1550 году, наряду с хорошими средствами окраски выведал секрет производства набойки способом резерважа. Процесс этот, не сложный, хотя достаточно трудоемкий, заключался в том, что узор набивался на ткань при помощи деревянных форм, смазанных специальной горячей смесью белой глины, квасцов, купороса, яичных белков, смолы и скипидара. После нанесения узора ткань натягивалась на особый каркас спиралевидной формы, который опускался на три-четыре минуты в чан с краской. Затем ткань просушивали, набитую смесь смывали горячей водой, и на цветном фоне оставался белый узор.
Совершенно самостоятельно протекало развитие набойки в этот период в Германии, где значительно позже стало заметным воздействие восточных ситцев на ткани местного производства. Почти на всем протяжении XVII века там была очень сильна старая местная традиция, и только в последнем его десятилетии немецкие мастера овладели иными способами набойки, уже давно практиковавшимися в других странах.
В XVII веке производство набойки в Германии сильно возросло, причиной этого было обеднение населения, вызванное Тридцатилетней войной (1618—1648), и явившееся следствием этого сильное сокращение использования дорогих привозных шелковых тканей. Из старого средневекового центра Нижнерейнской области производство набивных тканей распространяется вверх до Майнца, затем на восток — в Баварию, в Нордлинген, Ульм, Нюрнберг, Регенсбург и Аугсбург. Сначала немецкие мастера продолжали делать набойки масляными красками, но этот способ при всей его несложности имел существенные недостатки. Эти ткани долго сохраняли запах масла и имели жирные подтеки. Когда в других странах стали применять более совершенные способы разведения красок и нанесения их на ткань, немецкие набойки вытеснились сильными конкурентами. Немецкие мастера прилагали огромные усилия для того, чтобы овладеть секретом иностранных ремесленников и спасти себя от полного разорения. Большая заслуга в решении этой нелегкой задачи принадлежала аугсбургскому мастеру Иеремии Нейхоферу. В последние десятилетия XVII века он довел до цветущего состояния производство набоек масляной краской по полотну в мастерской, унаследованной им от отца. Но вскоре английские набивные ткани полностью вытеснили его товары и Нейхофер, так же как и другие немецкие мастера, был разорен. Ценой огромных затрат и усилий ему удалось наконец выведать в Англии секрет изготовления набойки в технике резерважа, и в 1690 году в Аугсбурге начинается их выпуск, для чего Нейхоферу пришлось вступить в контакт с красильщиком Дешлером. Однако применение новой техники набойки, в которой главную роль играла окраска ткани, вызвал протесты цеха красильщиков, так как это ущемляло их привилегии. Несмотря на это, работа предприятия наладилась успешно, и в Аугсбурге стали открываться одна за другой подобные мастерские. В 1693 году их было уже восемь, затем они появляются в окрестностях города, а через несколько лет не только Аугсбург, но и другие районы Германии становятся крупными центрами по производству набойки.
В Италии, которая в XVII веке продолжала оставаться страной с высокоразвитым шелковым ткачеством, производство набивных тканей значительно сократилось по сравнению с более ранним периодом. В литературе сведения о состоянии этой отрасли итальянского художественного ремесла почти отсутствуют, но до наших дней сохранилось довольно большое количество набоек, которые по материалу и стилю орнамента могут быть определены как итальянские.
Орнамент европейских набоек XVII века в основном развивался по двум линиям. С одной стороны, как уже упоминалось, в связи с интенсивным ввозом индийских и персидских набивных тканей, особенно в мастерских Франции и Англии, изготавливались набойки, имитировавшие восточный узор. Правда, эти изделия по качеству были ниже своих образцов, они не обладали яркостью, интенсивностью цвета, тонкостью и сложностью узоров, свойственными индийским набойкам. Но все же и европейским тканям этого типа была присуща своеобразная прелесть и декоративность.
В собрании Эрмитажа эта группа тканей представлена немногочисленными и преимущественно более поздними образцами (их вообще сохранилось мало), относящимися лишь к концу XVII — началу XVIII века, и к тому же, по-видимому, изделиями немецких мастерских, где восточное влияние в это время сказывалось гораздо слабее.
Но кроме набоек восточного типа в XVII веке продолжалось производство набивных тканей, стилистически тесно связанных с орнаментом европейских шелковых тканей и вышивок. Причем подобные набойки производились главным образом в Германии и Италии — странах, имевших старую, установившуюся традицию в этой области прикладного искусства. Так, в конце XVI — начале XVII века были распространены набойки с мелким растительным орнаментом, выполнявшимся черной краской или в два-три цвета. Изгибающиеся ветки со стилизованными листьями и цветами густо заполняли всю поверхность ткани, напоминая мелкие узоры итальянских бархатов. Подобные же аналогии имеют хранящиеся в Эрмитаже набойки со стилизованными цветами, заключенными в сетку из заостренных овалов, а также с цветами, соединенными вьющимся стеблем и расположенными рядами. Очень близки узорам венецианских бархатов набойки, покрытые рассыпанными мелкими стилизованными цветочками различной формы. уже в первой половине XVII века рисунок набоек приобретает черты, свойственные стилю барокко. Несомненно большое воздействие на узоры набивных тканей оказали гравированные рисунки художников-орнаменталистов, в частности немецких. Мода на различные кружева также получила отражение в орнаментации тканей. узор большого количества немецких и итальянских набоек или просто имитирует кружево, или варьирует растительные побеги и фантасти ческие цветы, изображавшиеся на кружевах. Кроме того, продолжается производство набойки с кружевным орнаментом, являвшимся образцом для кружевниц. Делались также набойки с сюжетными изображениями — видами городов, мифологическими и библейскими мотивами, бытовыми сценами.
В XVII веке также большим успехом пользовались набивные ткани с синим узором или с белым по синему фону. Исполнялись они различными приемами и обычным, старым способом, при помощи набойной доски, смазанной синей краской, путем травления узора на окрашенных тканях и способом резерважа. Причем в последнем случае для фона употреблялась преимущественно синяя краска индиго. Распространение подобных набоек вызвано тем, что синие узоры были очень в моде по аналогии с синими росписями китайского фарфора и дельфтского фаянса. Поэтому такие набойки назывались «фарфоровыми». Название это сохранилось за ними и после того, как для их окраски стали применять и другие цвета, например, красный. «Фарфоровые набойки» делались на шелковых, полушелковых тканях, но особенно на льняных и хлопчатобумажных (илл. XXX—ХХХШ). Орнамент, украшавший «фарфоровые набойки», стилистически мало чем отличался от узоров других набивных тканей, представляя собой стилизованные растительные побеги, цветы и листья. Иногда в этих узорах проступает влияние китайского искусства.
Но если в XVII веке европейская набойка переживала, по существу, период становления, приобретая все более широкое признание и овладевая постепенно новыми техническими приемами, то XVIII век следует считать периодом ее блестящего расцвета. Несмотря на преграды, стоявшие на пути развития набойки, на всевозможные правительственные запреты и ограничения, диктовавшиеся конкуренцией, изготовление набивных тканей делается одной из самых важных отраслей текстильного производства, завоевывает себе право на самостоятельное существование, обретая яркую художественную самобытность.
В отличие от более ранних периодов история европейских набивных тканей века достаточно хорошо известна. Развитие орнамента набойки во всех странах шло по пути общего развития художественного стиля, но в каждой стране существовали свои особенности этой отрасли производства.
В XVIII веке набойка вырабатывалась во всех европейских странах — в Германии и Англии, в Швейцарии и Италии, а когда во Франции был снят запрет на изготовление тканей с набивным узором, то самым значительным центром делается именно Франция — страна высокоразвитой художественной культуры и прикладного искусства. Французские набойки, выполненные по рисункам крупных художников-орнаменталистов, становятся образцом для всеобщего подражания.
Как отмечалось выше, еще в XVII веке крупнейшим центром изготовления набоек в Германии был Аугсбург. В первой половине XVIII века там работают мастерские потомков Нейхофера, большой известностью пользуются предприятия Тобиаса Готхарда Лобека, Иоганна Апфеля и многие другие.
Но все эти мастерские уступали по величине и значению мастерской, основанной в 1759 году в Аугсбурге Иоганном Генрихом Шюле. На его мануфактуре производились высококачественные набойки, так называемые «аугсбургские ситцы», они печатались сначала с деревянных, а затем с медных досок, главным образом в технике резерважа на синем фоне и с контурным орнаментом на белом фоне. Нередко и в том и в другом случаях детали раскрашивались от руки красной, коричневой красками, а также золотом. Эту работу выполняли специальные мастерицы, так называемые «Schildermadchen». Рисунки для ситцев у Шюле изготовляла рисовальщица из Гамбурга по фамилии Фридрих. Краски на мануфактуре Шюле использовались очень прочные.
После 1785 года он ввел в употребление изобретенную в Шотландии печатную машину цилиндрического устройства, что в те времена было высоким техническим достижением. Эта машина вытеснила ручную раскраску деталей, так как могла печатать узор в несколько цветов.
Подобная машина в этот период существовала далеко не на всех предприятиях, в более мелких мастерских продолжали печатать с досок. Вырезанные из дерева узоры набойных досок дополнялись латунными частями, которые обогащали орнамент более тонкими деталями.
Шюле испытывал много неприятностей со стороны аугсбургских ткачей. Так как ему было выгоднее печатать узоры на иностранных тканях, он покупал в Голландии ост-индийские ситцы, дешевые и более пригодные для набойки. Аугсбургские ткачи, страдавшие от конкуренции, обвинили Шюле в контрабанде и добились того, что городской магистрат наложил запрет на его товары, оштрафовав на 1660 гульденов.
Начавшиеся тяжбы вынудили его покинуть Аугсбург и искать защиты у вюртембергского герцога. В 1766 году Шюле основал в Вюртемберге новое предприятие, но уже в 1768 году отправился в Вену. Императрица Мария-Терезия, желая привлечь такого опытного мастера, обещала ему покровительство и предлагала остаться в Вене. Шюле отказался покинуть навсегда родину, хотя помог наладить в Австрии производство набивных ситцев, за что ему были пожалованы титул советника и дворянство.
Пребывание его в Австрии оказалось недолгим. Вскоре его тяжба закончилась, он вернулся в Аугсбург, где получил снова права гражданства и привилегии на продолжение дела.
Шюле повсеместно пользовался большой известностью и почетом, и прусский король Фридрих II также приглашал его переехать в Берлин. Предприятие свое он передал в 1792 году в цветущем состоянии сыновьям, но те, не обладая его организаторскими способностями, довели дело до грани краха, и отец вынужден был в 1802 году снова вернуться к руководству мастерской. К сожалению, продукция мастерской Шюле в настоящее время выявляется с трудом из-за отсутствия клейм. Наряду с предприятием Шюле в Аугсбурге действовало много других мастерских, среди них принадлежавшие племянникам Шюле, а также Вагензейлю, Бейерсдорфу, Деблеру, и бывшим его служащим Фрёлиху, Шепплеру и Хартману. успешнее других работала фабрика Шепплера и Хартмана, одна из самых крупных в то время. Она выдержала период войн 1792—1813 годов и пережила континентальную блокаду. Предприятие это отличалось большой гибкостью в умении следовать требованиям моды. В 1801 году Шепплер окончательно ушел от дел, и Хартман объединился в 1816 году с Форстером. Товары их предприятия широко снабжали всю Германию, поступали в Голландию, Вест-Индию и Россию.
Сильно развитое производство набоек в Аугсбурге являлось некоторым препятствием для широкого распространения этого ремесла в других районах Германии, но все же во многих городах возникали такие же предприятия.
Использование ситцев для платьев и мебели запрещалось, но мода на них возрастала, и в 1740 году, после восшествии на престол Фридриха II, ограничения были отменены. В 1741 году женевский фабрикант ситцев Дюплантье, который до того имел уже фабрику во Франкфурте-на-Майне, приехал в Берлин и основал при поддержке короля первую фабрику. Фридрих II дал ему денежные субсидии, за что Дюплантье обязался реализовывать свои изделия только в Берлине. Вскоре появились и другие мастерские, принадлежавшие Давиу Симону, Стефану Дютитру, Зибургу и другим. Продукция их не отличалась выскоим качеством и находила сбыт главным образом среди низших слоев населения.
В Силезии, в Бреслау-Олау вскоре после окончания Семилетней войны также была основана находившаяся под покровительством короля мастерская набивных тканей, первым владельцем которой был Хейман, затем Руммель, передавший ее в свою очередь невшательским мастерам, братьям Тибо.
Около 1800 года в различных частях Силезии открылось еще несколько мастерских — в Фейлау, Хиршберге, Эйленбурге. В середине XVIII века и в Германии распространилась мода на «индийские набойки», еще больше увеличившая спрос на набивные ткани и способствовавшая увеличению количества предприятий. Во всех частях Германии появляются новые мастерские. Владельцы их обычно сначала работали на крупных предприятиях, затем основывали собственные заведения, но одним сопутствовала удача и они расширяли производство, другие, наоборот, вскоре его прекращали.
В Северной Германии потребности в дешевых узорных набивных тканях обеспечивал Гамбург, — первая набоечная мастерская Л.Кёнига открылась там только в 1737 году. Через одиннадцать лет ее владельцем стал Бурмейстер, предприятие просуществовало до середины XIX века.
В 1753 году появились мастерские Германна и Габриеля Рахузена, быстро достигшие расцвета, за ними следовали открывшаяся в 1763 году фирма «Пишель и компания», в 1770 году мастерская Фюрстенау и в 1780 году фабрика, принадлежавшая Ленгерке. В 1790 году там было уже более тридцати предприятий. Часть Северо-Западной Германии между Аугсбургом и Гамбургом сильно отставала в производстве набоек от этих центров и находилась под их влиянием. В Северо-Восточной Германии центром производства набоек становится Саксония. В 1740 году была основана мастерская в Цшопау, в 1754-м — в Плауене. Владельцем последней был Неймейстер из Нюрнберга, он был резчиком форм у Шюле в Аугсбурге. В 1772 году Маркштейн и Фрош основали мастерскую набоек в Бауцене. Им удалось наладить производство белых платков с разноцветной каймой и уже в 1773 году они изготовили на тридцати столах 850 дюжин подобных изделий. В 1790 году Фрош и Маркштейн разделились. Фрош основал предприятие, которое в 1801 году перешло в собственность Юриша и Вельца.
В 1778 году открылась первая мастерская в Франкенберге, принадлежавшая Беме, в 1785 году — вторая мастерская, владельцем которой был Ранфт, за ним следовал еще ряд предприятий.
В 1786 году открылась мастерская набоек в Гогенштейне, через год в Оберкрейше. Огромный расцвет производства хлопчатобумажных тканей в Хемнице способствовал там и развитию набойки, так как многие разбогатевшие ткачи присоединили к выпуску тканей и набойное производство. Первую набойную мастерскую в Хемнице открыл Шлюссель еще в 1770 году, и многие последовали его примеру. В 1797 году ткач Пфафф с сыновьями основал производство набоек, а в 1798 году ткач Иокельт с печатником Хауптманном начал также выпускать набойки. В 1792 году ткач Реймварт стал изготавливать набивные платки и купоны на жилеты, пользуясь медными, гравированными досками. Наполеоновские войны благоприятствовали саксонскому производству и, в частности, промышленности Хемнице, так как в это время ввоз товаров с Запада сильно сократился. Это повлекло за собой открытие еще ряда мастерских в Хемнице и в других городах Саксонии. Многие из этих предприятий после прекращения континентальной блокады закрылись, став жертвой усилившейся конкуренции со стороны английской промышленности.
Значительное место в области производства набивных тканей в XVIII веке принадлежало Швейцарии, где, как упоминалось выше, уже в конце XVII века существовало много мастерских, причем некоторые из них были основаны эмигрантами-французами. Но в XVIII веке соотношение стало иным и швейцарские изделия влияли на продукцию других стран.
Так, во Франции после снятия установленного Кольбером запрета, первые предприятия были основаны швейцарскими мастерами. В 1758 году швейцарец Абрам Фрей открыл в Нормандии в Бондервилле первую ситценабивную фабрику. Крупнейший французский фабрикант Оберкамф также был родом швейцарец, его отец имел мастерскую в Аарау.
Женевская фабрика, находившаяся с 1780 года в собственности фирмы «Зенн, Биндерман и компания» и изготовлявшая набойки в «индийском вкусе», в 1783 году объединилась с эльзасской фабрикой в Мюльгаузене фирмы «Рислер и компания».
В Швейцарии функционировало много предприятий набоек и наряду с крупными действовали и небольшие сельские мастерские, работавшие на нужды местного населения. Они производили синие ткани с белым узором, выполнявшимся в технике резерважа, многоцветную набойку на полотне и даже на шелковых тканях, а также носовые платки с сюжетными изображениями. В кантоне Цюрих была распространена набойка на шелковых тканях, так как там было развито шелковое ткачество.
В период Наполеоновской империи в Европе возникло много ситценабивных фабрик, и на долю Швейцарии их приходилось около пятидесяти, причем каждое предприятие специализировалось в каком-либо определенном направлении. Но тем не менее уже к концу XVIII века швейцарская ситценабивная промышленность утратила свое ведущее положение, так как сильным конкурентом для нее явились предприятия Эльзаса. Хотя в первой четверти XIX века Швейцария и сохранила экспорт в Германию и на Восток, однако художественное качество ее продукции значительно снизилось.
В XVIII веке продолжалось дальнейшее развитие производства набоек и в Англии. Правда, из-за непрекращавшейся конкуренции между владельцами шелкоткацких и ситценабивных предприятий этот процесс шел не всегда гладко, но, несмотря на это, Англия постепенно завоевывает себе совершенно исключительное положение, подготовившее ей в следующем столетии первенство в текстильной промышленности.
В 1700 году английский парламент запретил ввоз набивных тканей из Ост-Индии, Персии и Китая. Эта мера, принятая для защиты интересов фабрикантов шелковых и шерстяных тканей, в то же время явилась стимулом для развития местного ситценабивного производства. Белые хлопчатобумажные ткани ввозить не запрещалось, и английские набойщики их могли использовать, а так как покупатели привыкли к восточным рисункам импортных ситцев, английские фабриканты стали имитировать их узоры. Но быстрое развитие местной промышленности побудило шелковых и шерстяных фабрикантов добиться в 1712 году у парламента введения налога на потребление окрашенного или набивного ситца по 3 пенса на ярд. Но эта мера не помогла, и в 1714 году налог увеличили до 6 пенсов. Однако, несмотря на повышение налогов, спрос на ситец возрастал, и в 1720 году снова под давлением фабрикантов сукна и шелка парламент запретил «продажу всех узорных ситцев или прочих тканей из хлопчатой бумаги, изготовленных в Великобритании иди за границей».
Исключение составляли лишь гладкие, окрашенные в синий цвет ткани. Из этого следовало, что набойкой украшать можно было только шерстяные ткани. Борьба за право производить набивные ткани продолжалась и шла с переменным успехом. В 1736 году разрешили набивать ткани из смешанных нитей (льняная основа и хлопчатобумажный уток), называвшиеся по месту их производства блекбурнскими.
В 1774 году парламент снял запрет и снова разрешил набойку на хлопчатобумажных тканях с налогом по 3 пенса на ярд, в 1779—1782 годах этот налог повысился на 15 процентов и продолжал возрастать и в последующие годы.
Но подобные меры не остановили развитие этой отрасли текстильного производства. На одном из самых больших английских предприятий в Бромлейхолле в 1750 году вырабатывалось уже около 50 тысяч кусков ситца. Фабрика, основанная Джексоном в Баттерси, в этот же период выпускала наряду с тканями обои с изображением орнаментов, в которых было особенно заметно подражание китайским образцам, и пейзажей, исполненных с тонкой светотеневой разработкой.
В Глазго первая фабрика появилась в 1771 году, а в 1775 году специалист из Руана основал там мастерскую, окрашивающую ткани в красный цвет. Такая же мастерская была открыта в Манчестере незадолго до этого Борелем, выходцем из Западной Швейцарии, и в ближайшие годы в Манчестере и Глазго число ситценабивных предприятий продолжало увеличиваться. Особенно значительными были фабрики в Ланкастере. Первая мастерская братьев Клайтон возникла в 1764 году, затем открылось предприятие Роберта Пиля, деда будущего премьер-министра Англии. Он начал с маленькой мастерской в Бруксайде близ Блекенбурна, превратившейся в дальнейшем в большое предприятие. Затем Пиль и его сыновья стали владельцами еще нескольких фабрик в Черче, Бюрнлее и Фоксхиллбанке. На этих предприятиях, ставших образцом для аналогичных великобританских фабрик, было введено многоцветное печатание на станках с валом, приводившихся в движение силой воды.
Английское набивное производство отличалось многими присущими только ему особенностями. Так, в Англии была очень развита специализация отдельных производств, одни фабрики делали узоры в восточном стиле, другие изготовляли шейные платки, третьи — набойки на фуляровых тканях, четвертые выпускали шерстяные скатерти. Некоторые предприятия славились красочными эффектами, известными им одним.
В Англии впервые стали применять способ нанесения орнамента на ткань, являвшийся чем-то средним между окраской и набойкой. Он применялся главным образом для тканей из овечьей шерсти и появился уже в конце XVII века. Предварительно намоченную в воде ткань клали между двумя одинаковыми медными или латунными досками с прорезным узором таким образом, чтобы отверстия верхней и нижней досок точно совпадали. Обе доски плотно прижимали к ткани и на верхнюю доску наливали горячую краску, которая, попадая на прорезанные в доске места, просачивалась сквозь ткань и стекала, оставляя на ней окрашенный узор.
Английские фабриканты также очень рано перешли на печать с металлических досок — медных или бронзовых. Возможность получать очень тонкие и сложные узоры сделала особенно пригодными такие доски для печати на шелковых тканях. Для этих же целей применялись также доски, рисунок которых был составлен из отдельно вырезанных кусочков латуни, припаянных к основанию доски. Подобные доски имели преимущество перед деревянными и в том, что были прочнее, с них можно было получить больше чистых отпечатков, а деревянные формы быстро засорялись и снашивались.
Наряду с досками с рельефным узором употребляли также доски с гравированным узором, он был углублен, и печать производилась, как на медной гравюре.
Доска натиралась краской, но с поверхности краска удалялась, оставаясь только в углублениях. На доску накладывали ткань, плотно прижимая ее к поверхности, и таким образом ткань впитывала зашедшую в углубления краску. Как высокий, так и глубокий способ печати в дальнейшем был перенесен на печатную машину с валом.
Где, когда и кем была применена такая машина впервые для печати на ситце, до сих пор точно не выяснено. Сведения об этом противоречивы, так как технические усовершенствования печати содержались в тайне. Считается, что изобретателем ее был шотландец Белль, который в 1785 году отдал свое изобретение английским фабрикантам Харгреву и Холлу. Но сохранились указания, что Чарльз Тейлор и Томас уолкер в Манчестере уже с 1770 года печатали на машине с деревянным цилиндром, на котором был выгравирован узор. Медленное вытеснение печатания с досок объясняется недостатками этой печатной машины, поэтому английские предприниматели стремились устранить их. Так, в 1790 году Никольсон получил патент на ее усовершенствование. Адам Вархинсон из Манчестера в конце XVIII века изобрел машину, печатающую в два цвета.
В 1805 году Джеме Бертон на предприятии Пиля в Черче ввел в употребление машину, на которой ткань пропускалась одновременно между двумя валами и изображение печаталось сразу двумя красками. На одном валу был узор, гравированный на меди, другой вал был деревянный с резным рельефом. Затем и другие фабриканты стали вводить одновременное печатание с трех-четырех валов, которые наносили рисунок сразу разными красками12.
Постепенное развитие химической промышленности способствовало усовершенствованию красителей. Английские предприниматели стремились к ускорению, удешевлению и увеличению производственного процесса, что сделало английскую продукцию сильным конкурентом для европейских предприятий. Континентальная блокада, правда, нанесла ей большой урон. Падение Наполеона и снятие континентальной блокады активизировало промышленность Англии, и снова английские изделия наводнили Европу, очень повредив ситценабивным предприятиям Германии, Австрии, Франции, которые должны были искать себе иные рынки сбыта, расширяя торговлю с Востоком.
Франция в XVIII веке наладила широкое производство набивных тканей гораздо позже, чем другие европейские страны, но тем не менее очень скоро достигла огромных успехов. Французские набойки славились высоким качеством исполнения, тонкостью узоров. Как уже упоминалось, первый указ, запрещавший выделку набоек во Франции, был издан в 1681 году. К тому же Ост-Индская компания, которой было предоставлено исключительное право на ввоз во Францию восточных тканей, добилась прекращения их притока из других стран.
Но запрещение производства и ввоза набоек было очень трудно осуществить, это потребовало множества эдиктов, которые повторялись и в XVIII веке. За период с 1686 по 1752 год было издано более восьмидесяти королевских указов, а на товары, ввозимые Ост-Индской компанией, ставились особые печати и пломбы. И все эти правительственные меры не могли помешать все большему распространению моды на дешевые, практичные и красочные хлопчатобумажные ткани с набивным рисунком. В XVIII веке, несмотря на запреты, во Францию ввозились европейские набойки с поддельными клеймами Ост-Индской компании. устанавливались штрафы даже за ношение ситцевой одежды.
Дело доходило до того, что на улице останавливали женщин, снимали с них платья, сшитые из тканей с набивным узором, и сжигали, но и такая насильственная мера не помогала. С 1745 года запреты начинают постепенно терять силу, тем более что сам король не остается в стороне от всеобщего увлечения, употребляет ситцы и дарит их своим приближенным. Маркиза Помпадур приказывает обтянуть ситцем стены в своем замке Бельвю. В Фонтенбло и в Версале существуют тайные магазины, снабжающие двор запрещенными тканями. В Париже в Арсенале, в Подворье св. Бенуа (La cour Saint-Benoit), в ограде церкви Сен Жан де Латран (Dans l’enclos de Saint Jean de Latran) работают подпольные мастерские, изготовляющие под носом у правительства набойки. В Руане уже с 1707 года начинают вырабатывать набивные ткани способом резерважа на синем и красном фоне. Правительство осаждают просьбами о разрешении производства набоек. Все это приводит к тому, что в 1759 году запрет, установленный Кольбером, снимается и преграда для развития французской набойки была, таким образом, уничтожена.
Еще до полной отмены запрета многие предприимчивые мастера использовали ослабление правительственного надзора для организации мастерских. Так, в 1745 году Жан-Родольф Веттер начал производство набоек в Марселе, где вскоре уже работало семьсот рабочих, а рисунки для узоров создавались художниками, входившими в состав Марсельской Академии. В 1746 году в Эльзасе в Мюльгаузене Кехлин, Шмальцер и Дольфус основали предприятие, ставшее вскоре знаменитым, так называемую «Придворную лотарингскую мануфактуру» («Manufacture de la cour de Lorraine»). Жан-Александр Бонвале в 1753 году обосновался в Сен-Морис-лез-Аменье, а Франсуа и Тома Дантон в Анжере. В последующие годы открылись мастерские в Сент-Мари-О’Мине, Пюи и в Бурже, а в 1758 году, за год до полного снятия запрета, Луи Ланжевен открыл мастерскую в Нанте.
Почти все эти мастерские не имели впоследствии сколько-нибудь большого значения для развития производства набойки во Франции, за исключением мануфактуры в Мюльгаузене, положившей основу процветания эльзасской текстильной промышленности, достигшей особого расцвета в XIX веке. На эти же годы, совпадающие с окончательной отменой запретов, приходится и начало активной деятельности основателя крупнейшей и наиболее знаменитой французской мануфактуры набивных тканей — Кристофа-Филиппа Оберкамфа.
Кристоф-Филипп Оберкамф родился в 1738 году в Вейсенбахе, в курфюршестве Ансбах. Его отец без особого успеха занимался набойкой и красильным делом в различных городах Германии. Переселившись в Швейцарию, он обосновался в городе Аарау, открыв небольшую мастерскую. Кристоф-Филипп с ранних лет помогал отцу, а затем учился и рабогал в Мюльгаузене у Кехлина и Дольфуса гравером.
В 1757 году, девятнадцатилетним юношей, он отправился в Париж и, приняв французское подданство, основал в 1760 году мастерскую набойки13 в Жуй, маленьком местечке около Версаля, на берегу реки Бьевр.
Вначале оборудование мастерской было крайне примитивно, помещением служила крытая соломой хижина. Оберкамф сам рисовал узоры, резал доски и осуществлял процесс набойки. Однако очень скоро он достиг большого успеха и получил привилегию на создание фабрики набивных ситцев. С этого момента началось быстрое развитие предприятия Оберкамфа и продукция мануфактуры в Жуй завоевала широкую известность не только во Франции, но и за ее пределами.
В 1766 году для увеличения площади, занятой производственными строениями, в долине Жуй осушили болота и были возведены новые помещения. Оберкамф не жалел затрат для усовершенствования производственного процесса, заимствуя все лучшее в других странах. Так, он посылал агентов на Восток, в Индию и Персию, для изучения секретов окраски. В 1783 году мануфактура Оберкамфа получила титул Королевской. По этому случаю Оберкамф выпустил ткань, выполнявшуюся с медных досок, гравированных Ж.-Б.Гюэ, с изображением всего производственного процесса.
В начале на мануфактуре в Жуй существовал только восточный способ набойки. Тщательно отбеленная ткань натягивалась на специальном столе и мастер ручным способом деревянной доской набивал черный контурный узор, который затем кистью от руки расписывали специальные мастерицы.
Позже ручную роспись заменила набойка разноцветными штампами. Около 1770 года в Жуй была установлена машина, печатавшая с медных гравированных досок, уже имевшая до этого распространение в Швейцарии и Англии. Этот прием ничем не отличался от способа печати эстампов. Доски гравировались так же, как для печати на бумаге, только более глубоко и достигали более метра в длину. Таким способом исполнялись рисунки в несколько цветов к одноцветные узоры. Оба способа — ручная набойка с деревянных досок и механизированная с медных гравированных — сосуществовали до самого конца XVIII века.
Великая французская революция не прекратила деятельности мануфактуры в Жуй. Мода на набивные ткани сохранилась, а Оберкамф сумел изменить тематику узоров в соответствии с новой эпохой. Более того, мануфактура Оберкамфа даже расширила свое производство, в отличие от других предприятий, изготовлявших предметы роскоши и работавших преимущественно для нужд королевского двора и высшей знати. В то время как мануфактура гобеленов была закрыта, а Севрская фарфоровая мануфактура хотя и сохранилась, но значительно сократила свою деятельность, Оберкамф весьма увеличил изготовление тканей. Это объяснялось доступностью и сравнительной дешевизной набивных ситцев, их «демократичностью». В 1797 году на мануфактуре появилась машина с гравированным цилиндром, что позволило еще больше увеличить выпуск продукции и сделать ее доступной широким кругам населения, хотя в то же время ткани Жуй, став более массовыми, отчасти утратили высокие художественные качества, отлчавшиие ручной способ работы.
В период Империи начался новый расцвет производства. В 1804 году фабрика в Жуй по своим размерам стала крупным предприятием, где работало 1400 рабочих, а в год выпускалось около 60 тысяч штук ситца. Оберкамф достиг высоких почестей. Посетивший в 1806 году его мануфактуру Наполеон снял с себя крест Почетного легиона и передал Оберкамфу со словами: «Вы больше, чем любой другой, достойны этой награды. Мы оба ведем жестокую войну с англичанами, но вы ведете ее лучше, чем я». Оберкамф умер в 1815 году, после того как Жуй был занят войсками союзников и здание его фабрики было разрушено.
После смерти Оберкамфа предприятие перешло к его сыну, Эмилю, который в 1821 году отошел от дел. Владельцем прославленной мануфактуры стал руанский фабрикант Барбье. В 1843 году мануфактура в Жуй прекращает все существование. Главным центром производства французских набивных тканей становятся фабрики Эльзаса и Руана. Наряду с мануфактурой Оберкамфа в конце XVIII века во Франции действовало множество мастерских набойки.
Среди них первое место занимал Эльзас. В Мюльгаузене к началу XIX века было уже четырнадцать фабрик, большое количество мастерских, принадлежавших Кехлину, Дольфусу, Рислеру, Хартману, Шлюмберже, действовало и в других районах Эльзаса.
Центром производства в Нормандии были Руан и Больбек, много мастерских находилось в Париже. Потребности Бретани и Вандеи удовлетворяли девять крупных фирм Нанта, которые экспортировали свою продукцию также и в колонии. В Провансе важным центром производства набивных тканей был Марсель. Изделия марсельских мастерских вывозились не только в Африку и на Антильские острова, но также в Италию и Испанию.
Орнамент европейских набоек в XVIII веке, так же как и до этого времени, сохраняет связь с узорами шелковых тканей. В орнаментации набоек сколько-нибудь значительных отклонений от общего стиля европейских тканей не было, хотя в еще большей степени, чем в предыдущие периоды, появляются рисунки, свойственные только набойкам. Испытывая взаимное воздействие, набивные ткани каждой страны имели и свои отличия.
Отсутствие клейм не позволяет в ряде случаев указать место производства той или иной набойки, не всегда можно с полной уверенностью назвать и страну, но время изготовления почти всегда можно определить достаточно точно. Однако необходимо иметь в виду, что стилистическое развитие орнамента набойки несколько отставало от общего развития стиля, и это следует учитывать при датировке набивных тканей. Основная масса набоек первой половины XVIII века является изделиями немецких и английских мануфактур. И в Англии и в Германии, так же как и в XVII веке, в этот период было два типа набоек — одни подражали узорам восточных тканей, другие украшались европейским орнаментом. Набойки восточного типа довольно близко копировали свои оригиналы. Как и в XVII веке, стилизованный растительный орнамент заполнял всю поверхность ткани или располагался в виде отдельных букетов и кустиков цветов. Кроме набоек, изображенных на иллюстрациях, относящихся к концу XVII—началу XVIII века, первой половиной XVIII века могут быть датированы набойки;
в их узорах также чувствуется воздействие восточных образцов. На набивных тканях с рисунками европейского типа в начале и первой половине XVIII века нашел свое дальнейшее развитие орнамент стиля барокко — причудливые растительные побеги и крупные фантастические цветы, скомпонованные в гирлянды и букеты, связки плодов, выполненные большей частью в два цвета, черной и красной или темно-коричневой красками, но нередко и с применением большего количества цветов. Узоры этих набоек поражают своей сочностью, выразительностью ив то же время тонкой прорисовкой деталей. Встречаются на набивных тканях случаи довольно точного повторения орнамента шелковых тканей,
— например, на немецких мануфактурах копировались так называемые кружевные узоры, сложные симметричные орнаментальные композиции с большим рапортом, состоящие из окантовых завитков, стилизованных ажурных цветов и разнообразных кружевных сеток. Наряду с крупными орнаментальными формами в первой половине и середине XVIII века значительное место занимают более мелкие узоры, состоящие из свободно расположенных, заполняющих все пространство веток со стилизованными цветами и листьями, связок плодов, виноградных лоз.
Большой интерес представляют эльзасские набойки середины XVIII века: их отличает и высокое качество исполнения и своеобразный, очень характерный рисунок, в котором нашли свое выражение, правда, с некоторым опозданием, основные стилистические направления орнаментации тканей.
В мастерских Эльзаса были очень распространены набойки с черным контурным узором и тонко проработанными деталями на интенсивном густо-красном фоне, причем наряду с растительными мотивами изображались и жанровые сцены.
В различных районах Германии, особенно в Саксонии и Тюрингии, на всем протяжении XVIII века продолжали изготавливать набивные ткани и штучные изделия, например полотенца, с орнаментальными и сюжетными изображениями — библейскими и бытовыми сценами, трактованными в плане народных лубочных картинок.
К середине ХуШ века в орнаментации набивных тканей получает отражение легкий, грациозный и динамичный стиль рококо. На английских, немецких, эльзасских, а после отмены запрета и на французских мануфактурах выпускаются набойки, украшенные изящным узором, состоящим из тонких извивающихся волнообразных растительных побегов, завитков и цветочных гирлянд, перевязанных бантами букетов, кружевных лент. Эти рисунки иногда очень близко подражали орнаментам шелковых тканей, так, например, часто встречаются набойки с мелким растительным узором, заключенным в нарядные картуши, имитирующие шелковые ткани, употреблявшиеся для мужских жилетов так называемые «дрогеты».
В этот же период как в Англии, так и на континенте в прикладном искусстве становится все более заметным увлечение экзотикой. Причиной этого явилось большое распространение произведений китайского прикладного искусства, привозившихся на кораблях Ост-Индской компании. Европейские художники все чаще используют элементы китайского орнамента, изображают диковинные южные цветы и пальмы, всевозможных заморских птиц и животных — слонов, обезьянок. На тканях и вышивках, на фаянсовых и фарфоровых изделиях появляются фигурки китайцев, пагоды и китайские домики, причем мотивы эти стилизованы и ничего общего не имеют с настоящим китайским искусством. Они органически переплетаются с завитками рокайль и рисунками, выполненными в стиле французского художника Берена. Это явление, получившее наименование «шинуазери» («китайщина», от французского слова Chine — Китай), нашло свое отражение и в искусстве набойки. Для набивных тканей широко используются рисунки Ж.Пиллемана, который славился своими изысканными и причудливыми сценками из китайской жизни и тонким экзотическим растительным орнаментом.
Кроме того, на всем протяжении XVIII века также не прекращается производство набоек, имитирующих и интерпретирующих узоры персидских и индийских изделий.
Во второй половине XVIII века, как уже упоминалось, решающую роль в развитии орнамента набоек играют изделия французских мануфактур и главным образом мануфактуры Оберкамфа. В первый период своей деятельности Оберкамф также выпускал ткани с узором восточного типа, без конца варьируя изображения экзотических цветов, плодов и птиц, но очень скоро он переходит преимущественно к мотивам чисто европейского характера. Из его мастерской выходит множество набоек с рисунками, скомпонованными из тонких извивающихся стеблей и веток с цветами, иногда сплошной сеткой покрывающих всю поверхность ткани.
Особую группу составляют ткани, употреблявшиеся для платьев и мужских жилетов, с мельчайшими растительными узорами — букетиками или «насыпанными» цветочками. В ситцах, относящихся к последней четверти XVIII века, уже чувствуются черты сложившегося в этот период стиля классицизма. Оберкамф, так же как и другие мануфактуры Франции и Западной Европы, выделывает набивные ткани с узором из мелких цветочных гирлянд и букетов, сочетающихся с тонкими, уже не извивающимися, а прямыми полосами.
Часть обивки для стен с изображением сцен из балета или театрального представления возможно, едена из балета «Триумф Любви», поставленного в I68! г в Сен-Жермене по либретто Бенсерада и Кино на музыку Люлли. Франция Конец XVII в 156×86 Поступила из Музея Штиглица в 1923 г. Музеем Штиглица приобретена в 1902 г. [Т-ЗЗЗО]
Клюзо опубликовал находившиеся в частном собрании два фрагмента аналогичных обоев с изображением сцев из балетов «Пять чувств» и «Стихии»
Внедрение в технику набойки медных гравированных досок в Англии и во Франции позволило увеличить рапорт узора, сделать последний тоньше и разнообразнее. Наряду с растительным орнаментом появляются сюжетные композиции, в их создании приняли участие лучшие рисовальщики- орнаменталисты, и в первую очередь Ж.-Б.Гюэ.
Гюэ создает прелестные композиции для декоративных тканей, развивая и углубляя традицию сюжетных изображений в художественном ткачестве. Тематика его эскизов очень разнообразна: это излюбленные в то время аллегорические сюжеты
— «Стихии» и «Части света», грациозные пасторали, необычайно тонкие по исполнению — «Качели», «Сбор винограда», «Ферма», веселые, остроумные иллюстрации к басням Лафонтена «Мельник, его сын и осел», «Волк и ягненок». Иногда его пасторали тесно смыкаются с бытовой тематикой. Гюэ также не проходит мимо современных ему событий, особенно связанных с освободительной войной в Америке, а позже отражает события революционных лет — например, набойки с изображением праздника Федерации на Марсовом поле. Особо следует отметить уже упоминавшуюся набойку с видами мануфактуры в Жуй, передающими со всеми подробностями ее производственный процесс.
В Эрмитаже сюжетные набойки мануфактуры Оберкамфа представлены лишь одним фрагментом с изображением пасторальной сцены.
К подобному же типу узоров относится и интересная ткань с набитыми красной краской с медной доски композициями на тему романа Сервантеса «Дон-Кихот», выполнявшаяся в 80-х годах XVIII века в Нанте на мануфактуре Горжера.
В XVIII веке в Западной Европе получает очень большое распространение изготовление платков с набивными узорами. На платках исполнялись орнаменты растительного типа, аллегорические сюжеты, бытовые сцены и политические карикатуры. В собрании Эрмитажа хранятся интересные образцы подобных изделий.
В первой четверти XIX века набойка европейских мануфактур продолжала развиваться в русле старых традиций, но постепенно, по мере все большего распространения механизированных способов печати, характер ее меняется. Ситцевые ткани с напечатанным узором все больше приобретают черты массовой продукции. К тому же стиль классицизма вытесняет грациозные рисунки конца века. В частности, на мануфактуре в Жуй на смену композициям Гюэ приходят сухие и безжизненные орнаменты Персье и Фонтена.Технические достижения, облегчающие и ускоряющие процесс печати, успехи химии, совершенствующие красильное дело, способствуют созданию высокоразвитой текстильной промышленности в ряде стран. Но изделия текстильных фабрик XIX века, как бы высоко ни было их качество, не имеют уже ничего общего со старыми набойками, выполненными ручным способом, с их живым и ярким узором, с удивительным свойством — скупыми и лаконичными средствами достигать замечательного декоративного эффекта.
