Мордовский национальный костюм
Исследуя костюм, бытовавший в крестьянской среде, невольно отмечаешь, что все его компоненты по форме, технике исполнения, предназначенности принадлежат чрезвычайно далекой эпохе, не похожей на наше время. Мордовская женщина, хранительница культурных родовых традиций, проявляя врожденное качество самосохранения, из века в век сберегала в своем костюме узаконенные народным миропониманием идеалы нации. Отличая себя костюмом пращуров, каждая представительница народа демонстрировала связь, близость, родство со своими соплеменниками. В этом проявлялось чувство верности обычаям предков.
Мужская одежда рано утратила черты национального своеобразия, она более рациональна, показателем ее нарядности, предназначенности к торжественному случаю, обычно служило лучшее качество домашних материалов или их фабричное происхождение. Характерные образцы мордовского мужского костюма демонстрируют определенную однотипность, проявляющуюся во всех локальных группах.
Точь холста была меркой, по которой делалась ширина одежды. Стан рубах или распашной одежды кроили из двух или трех кусков. Этот специфический покрой известен большинству финно-угорских народов России с древних времен. К типичным чертам древнего происхождения можно отнести значительную длину одежды, которую было принято регулировать способом подпоясывания с напуском. В древности был сформирован тип костюма,оказавший влияние на приемы оформления составных частей и их форму.
Длинная, свободная, она имела прямой силуэт, характерное расположение декора, по которому можно определить место ее происхождения.
Эрзянского покроя рубаха сшивалась из двух полотнищ холста, которые составляли ширину одежды. Они перегибались по поперечной нити пополам, образуя стан. Этот вид покроя считается наиболее архаичным.
В своем историческом развитии жизнь национального костюма очень похожа на жизнь человека. Некогда, на стадии своего зарождения, костюм отбирал функциональные простые формы, простые и удобные, сопутствующие жизнедеятельности людей. Развиваясь, костюм включался в обрядовую систему общества, приобретая знаковые черты. Период расцвета и зрелости костюма проецировался на его много- функциональность, которая как закон была утверждена в культурной традиции народа. Отказ от следования этим традициям в костюме демонстрирует акт его разрушения, старости или вырождения, и как итог — завершения существования. Костюм упрощается и исчезает с арены этнической культуры.
Точно так вместе с человеком костюм проходит все стадии взросления. В традиционной среде такой упорядоченный ход перемен ритуален, каждый его этап обоснован и осмыслен, обставлен обрядовыми действиями или символами. Существенно, что первая одежда, приготовленная для младенца, делалась из старой одежды родителей. Поношенные ткани, рыхлые, размягченные, считались не только практичным материалом для пеленок.
Они воспринимались как одежда, передающая новорожденному силу взрослых: от отца — к сыну, от матери — к дочери. Прямоугольный лоскут ткани младенческой пеленки — это древнейшая форма одежды. Она также сохранилась у мордвы до XX века в интересной манере ношения младенца с использованием удлиненного покрывала, перекинутого через плечо. Младенец находился в близком контакте с телом матери, а покрывало образовывало сакральное лоно, оберегающее малыша. Не случайно здесь использовался не бытовой кусок холста, а особая обрядовая деталь — покрывало невесты, — которую сберегала женщина после свадьбы. Покрывало мордовской невесты считалось оберегом для ребенка, отчего его использовали и как полог для люльки.
Обычные детские рубашки, первая сшитая одежда, не имели различий по полу, но соблюдалось правило носить их с подпояской. Данной категории одежду делали из пестряди и не оформляли вышивкой, которая была принята в селе. Это говорит о том, что маленький ребенок не был включен в патриархальную общину и находился до определенного времени только под опекой семьи, самых близких ему людей.
Шаг перехода в новую возрастную группу начинался примерно с 5 — 7 лет. Это был ответственный момент, потому что дети начинали включаться в дела старших, приобретая некоторую самостоятельность. В этот важный период происходит деление на мужской и женский костюм.
Впрочем, мальчики продолжали носить пестрядинные рубашки, но в их гардеробе появляются портки. А костюм девочек включал белую вышитую по традициям своей местности рубаху, более нарядный домотканый поясок. Возможность иметь красивое ожерелье компенсировалось детской модой или очень древней традицией носить бусы из ягод и семян растений. Хотя появление первых настоящих бус, сережек или купленной ленточки было вожделенным знаком взросления.
Важным моментом становится умение одеваться опрятно.
Практические навыки, как правильно подпоясать рубаху, выправить напуск, заложить сборки и складочки под пояс, приходили в ежедневном наблюдении за взрослыми. Однако фактор поощрения, восторг матери, бабушки. возводил процесс одевания в некий культ, который становился правилом, нормой, передаваемой из поколения в поколение.
С этого момента девочка включалась в круг исполнения трудовых обязанностей, чтобы к брачному периоду стать полноправным членом общества. Научиться прясть, ткать, вышивать становится главной заботой будущей хозяйки.
В этом процессе устанавливалась своя периодичность, ход и распорядок. После уборочных осенних работ крестьянки обрабатывали лен и коноплю, готовили кудель для пряжи на холст. Поздняя осень с коротким световым периодом — время, когда пряли. Допоздна в избах горела лучина, жужжали веретена и прялки, вытягивая тонкую нить. Каждый час был дорог, чтобы к Рождеству успеть напрясть ниток в достатке. До вешнего мартовского солнца ткались холсты.
Щелок и яркие солнечные лучи помогали сделать тканину белоснежной. С прибавлением дня садились вышивать.
В теплое время самое удобное место для работы — крыльцо, в темной курной избе узор по счету нитей на рубаху чисто не переведешь, да и белый холст можно сажей запачкать.
Поэтому чистым рукоделием, вышивкой, плетением и ткачеством нарядных поясов занимались во дворе. А качество самодельных нарядов будет оцениваться всем миром.
В мордовском девичьем и женском костюме возрастные ступени прослеживаются наиболее отчетливо. В костюме эрзянских девушек обязательной деталью становился набедренник. В прошлом одежда мордовских девушек имела особую отделку. Девичьи рубахи ярче оформлялись по, подолу, в ряде локальных групп имели специальную вышивку.
Возраст совершеннолетия отмечен усложнением всего комплекса костюма. Особое значение приобретают шейные и нагрудные украшения.
Этимология слова, известного в прошлом эрзе и мокше, восходит к мордовскому слову сялгомс, что в переводе на русский язык обозначает «приколоть». Сейчас слово сюлгам практически ушло из мордовского разговорного языка, так как в современном костюме национальная фибула большая редкость. А когда-то в каждом мокшанском и эрзянском костюме разукрашенный бусами, цепочками тяжеловесный сюлгам был одновременно и центром нагрудных украшений, и заколкой, которая соединяла и закрывала края разреза ворота.
Это украшение считалось оберегом. В костюме девушек и молодых женщин пряжку с иглой, основу сюлгама, было принято скрывать от посторонних глаз под ожерельем или воротником из бисера.
Изобилие монет, бубенцов, сверкание стеклянных и фарфоровых бус, которые соединялись в оригинальные конструкции разнообразных украшений, — все это было средством показать материальную готовность девушки к браку. Существовали специальные праздники, когда девушки выходили в своих лучших нарядах продемонстрировать купленное, снизанное, выплетенное, вышитое, сотканное, красиво подобранное, умело одетое.
По праву видное место в костюме девушки отводилось головным уборам. Несмотря на то, что красивая коса у многих народов была синонимом девичьей красы, ленты, налобные повязки, венки и шапочки в мордовской культуре были весьма самобытным и оригинальным явлением.
Они живописно венчали костюм, превращая хозяйку в яркий цветок. Эпитет не случайный, в XX веке стихийно распространившаяся мода на самодельные яркие цветы, прежде всего, усилила декор девичьих головных уборов.
Самым ответственным моментом в судьбе женщины, а вместе с ней жизни всего рода, была свадьба. Понятный каждому человеку акт образования семьи у мордовского народа был настолько прочно утвержден в сложной системе национального обряда, что его поступательное развитие нашло непосредственное отражение в костюмах главных свадебных чинов.
В мужском костюме это были белые рубахи, украшенные ткаными или вышитыми узорами, расшивкой блестками, кумачом. Исстари гордостью костюма мужчины были красиво сотканные пояса, полученные в подарок от любимой или купленные на ярмарке. В позднее время как престижный знак принималось появление деталей городской моды: жилетов, пиджаков, перчаток, щеголеватых шапок.
Но наибольшую смысловую роль в действии свадьбы играли женские костюмы, особенно двух главных героинь — невесты и свахи кудавы, как бы взаимодополняющие друг друга.
В свадебном ритуале невеста предстает в трех ипостасях: девушка, молодушка, женщина. После сговора и до обряда венчания девушка надевала самый красивый наряд девичества, символизирующий богатую жизнь в доме родителей, цветущую беззаботную молодость. Незадолго до венчания драматичный обряд оплакивания девичества сопровождался фактически траурными, горевыми или плакальными белыми одеждами. Смысл этой части свадьбы имеет более сложную символику, чем простое расставание с вольной жизнью. Его корни уходят в глубинные слои народных верований.
Символическая смерть, о которой повествует в своих плачах невеста, связана с идеей возрождения ее в новом женском качестве. Этот обряд в культурной традиции народа имеет параллели. Например, на празднике Проводы Весны — Тун- дон ь Илыпямо — подобным образом совершался переход к новому сезону. Весна — девушка или ее символы — цветочный венок, украшенная лентами береза — оставлялись на поле, кладбище, бросались в реку, чтобы женским плодородием природа вернулась к человеку.
Такой же переход совершает невеста. Аналогично весенней березке украшают ее косу, вплетая в волосы ленты, колечки, браслеты. Ими новобрачная при смене прически одаривала своих гостей — девушек и молодушек. Любоваться на невесту, сопереживать происходящее приходило все село.
Заместительницей девушки на свадьбе на момент ее перехода в новую ипостась становится сваха — «генерал за свадебным столом».
Выбору свахи, а также ее костюму уделялось серьезное внимание. Красивая, здоровая, обязательно имеющая детей молодая женщина, приглашавшаяся на роль свахи, сама по себе уже символизировала зрелую плодородную стихию. В ее костюме сочетались элементы нарядной одежды молодушки и детали костюма женщины.
Самый красивый костюм невеста надевала на второй день свадьбы. В старину его выделяли особо вышитые высокого художественного достоинства рубахи, которые носились поверх более скромно оформленных рубах. Для такой одежды существовало специальное название, например у большинства групп эрзян это был покай, ожаки панар в костюме мокшан, у теньгушевской эрзи — нангунь панар, лангокаям щам — у зубово-полянекой мокши. К традиционному комплексу украшений, которые использовались в праздничной одежде, добавлялись покрывающие элементы: боковые полотенца, нагрудные подвески. Обязательной деталью женского костюма у эрзян становится верхняя распашная одежда из холста руця с ковровой вышивкой на груди.
Специальными обрядами обставлялась смена девичьего головного убора на женский. После изменения девичьей прически на женскую невеста была обязана скрывать свои волосы, но пока старшие снохи не приняли молодую в свой состав, она ходила в головном уборе переходного типа. Характерно, что эти уборы совмещали закрытую форму, присущую уборам женщин, с декоративной отделкой, типичной для головных уборов девушек, с изобилием лент, тесьмы, блесток и пр. В XX веке с распространением фабричных шелковых и шерстяных платков через костюм молодушки внедрилась новая мода, где вместо традиционного головного убора новобрачная надевает полушалок, живописно располагая его рисунок вокруг головы, украшает себя нарядной налобной лентой, в декоре которой продолжали сохраняться местные художественные традиции. Это новшество оказалось настолько устойчивым, что и поныне в современном народном костюме самобытным элементом остается манера повязывать платок. Характерно, что при надевании головного убора женщинам приходится пользоваться помощью друг друга, так как самостоятельно трудно добиться красивого результата. Таким образом, спустя столетие можно доподлинно увидеть инсценировку связанного когда- то со свадебным обрядом эпизода.
Кульминацией развития традиционного костюма является окончательная смена головного убора молодушкой на форму женского убора.
По правилам народного ритуала это происходило не ранее чем через полгода, либо после рождения первенца. В доме супруга молодуха вышивала такой убор под руководством старших женщин, придавая ему вид и форму, принятую в семье мужа. Вероятно, размещение внутри чепца лубяной или деревянной основы, поддерживающего каркаса, кроме формообразующего значения, имело символический смысл.
Символ дерева, древа жизни, на мордовской свадьбе имеет свой сюжет развития, начиная от обрядовой ветки ишч у марина (цветущая яблоня), которой украшали свадебный пирог. приготовления из прутьев свадебной кибитки онава или улема кудо (дом бытия) до обряда наречения имени молодушке. Описывая ритуал лемдема — наречение имени молодушке. который проводился в ходе мордовской свадьбы, М.Е. Евсевьев отмечает: «Один из участников свадебного поезда… влезает на приступку у печки и двумя ударами топора откалывает щепку от третьего бревна от потолка.
Затем слезает вместе с отколотой щепкой и кладет ее на голову невесты…, произнося то имя, которое желают дать молодушке». Щепу, отколотую от бревна, вместе с прутьями свадебной кибитки сжигали.
По прошествии времени, совершая обряд смены головного убора молодушки, старшие снохи спускали женский головной убор через печную трубу, таким образом выражая согласие хранительницы дома принять новую хозяйку как полноправного члена рода. По-видимому, благоволение хранительницы домашнего очага было по поверьям отмечено тем, что каркас из дерева, вставленный внутрь убора, принимался как чудесным образом не сгоревшая свадебная шепа. Ее молодая будет носить в доказательство принадлежности дому, семье, роду всю свою жизнь. Так или нет, но практически все старинные голвные уборы мордовских женщин имеют вставку из дерева или коры. На очелье уборов выполнялись замысловатые, вероятно охранные орнаментальные мотивы, которые сверху было принято закрывать слоями декоративных нашивок, лент, шелковыми платками, свернутыми по диагонали.
Вступив в пору зрелости, женщина становилась блюстительницей традиций своего народа. Под ее опекой находилось подрастающее поколение, ее пример был эталоном эстетических правил.
В костюме женщин репродуктивного возраста сохранялся полный набор составных деталей, яркая декоративность. Однако постепенно взамен нарядному костюму отдается предпочтение одежде рациональной. Весь набор деталей ее становится проще. В этом плане особенно показательны перемены, связанные с оформлением головных уборов, наряд которых с течением жизни делался скромнее. Дорогостоящие нашивки из лент, блесток, цепочек постепенно убирались из комплекта отделок, уступая место вышивке. К 35—40 годам большинство женщин меняли нарядный головной убор на облегченный, который было положено носить пожилым.
Костюм людей пожилого возраста имел свои отличия. Пожилые люди дольше сохраняли в одежде старинные формы покроя, архаичные элементы, отдавая дань традиции. Выход из репродуктивной категории отмечался сменой элементов костюма. Характерно, что освобождение от родильных обязанностей, воспринимавшееся как очищение, проявлялось в перемене типа отделки на рубахе. Рубахи старых женщин оформлялись наподобие рубах девушек, с той лишь разницей, что тона вышивки делались темнее, а плотность узоров становилась разреженной и допускала просветы холста. В XX веке с распространением фабричных тканей предпочтением у пожилых начинают пользоваться материалы темно-синего, черного цвета для изготовления передников и нашивок для отделки подолов и рукавов.
Украшения, которые использовали старые женщины, включали минимальный набор из 1—3 ниток мелких бус и функционально необходимую нагрудную заколку сюлгам. Вместо декоративных воротников и нагрудников старухи носили холщовый или белый фабричный платок. завязанный на шее, либо скромный матерчатый нагрудник, украшенный строчкой.
Завершая жизнь, женщина готовила «смертный узел». В нем содержался основной комплект одежды, традиционный фасон которой хозяйка носила в течение жизни: рубаха с неразрезанным воротом, чтобы никто из живых не смог ее примерить, пояс, головной убор, онучи и оборы, лапти и саван, несшитое полотнище, чтобы покрыть лицо и руки. Это был последний обряд, который завершал историю костюма, связанную с судьбой человека. Но эта картина повторялась из поколения в поколение, следуя традиции мордовской народной культуры.
Исторические перемены, происходившие в России, оказывали влияние на этническую ситуацию в регионе. Малоземелье, усиление крепостной зависимости, христианизация приводили к тому, что народ покидал свои села и переходил на Другие места, осваивая новые территории. Крупным ареалом расселения мордовского народа, начиная с XVII века, стало левобережье Волги.Такие перемещения отражались на развитии народного творчества. В частности, национальная одежда, один из выразительных его компонентов, чутко реагировала на каждый фактор перемен в жизни людей, сформировав исключительное явление в материальной культуре мордвы — многообразие локальных вариантов костюма. Внутри каждой из локальных групп действовали свои законы и понятия об идеале. Они подчинены каким-то неведомым природным или экономическим импульсам, диктующим выбор формы, цвета, материалов, набора покупных деталей, что в конечном итоге через века будет просматриваться как канон. В середине XX века исследователями была дана точная классификация, определены географические границы распространения 12 локальных групп мордовской традиционной одежды. И по сей день этот научный принцип очень удобен при знакомстве с темой национального костюма. География бытования того или иного типа костюма не совпадает с административными границами, отдельные группы костюма охватывают несколько районов разных областей, некоторые компактно умещаются в рамках одного района.
Обширной территорией бытования эрзянского костюма являются восточные районы современной Мордовии и пограничные районы Чувашии и Ульяновской области, эта местность стала заповедной сокровищницей народных традиций эрзян, ярко запечатленных в восточной группе национального костюма. Особенный тип костюма бытовал в южных районах Нижегородской области, по отношению к границам Мордовии его выделяют как северную группу. Эрзянское население, сохранившееся на севере древних мордовских земель, рано испытало воздействие русской культуры. Тем не менее в костюме сохранились многие дошедшие из глубины веков формы и приемы. Непростая этническая история породила устойчивую культуру небольшого по территории эрзянского ареала, находящегося на северо-западе Мордовии. Соответственно, названная как северо-западная, данная группа костюма донесла до наших дней отголоски связей с культурой древних финно-угорских племен, населявших земли по Оке и ее притокам, следы контактов с мокшей, русскими и татарами. Вероятно, эрзянские корни имеет костюм терюшевской группы обрусевшей мордвы, которая расселена в пределах Даль- неконстантиновского района Нижегородской области.
Несмотря на компактное расположение мокшанских сел в границах Мордовии и соседних районах Пензенской области, здесь также выделяются свои самобытные локальные группы костюма: северная, западная, южная, центральная, демонстрирующие устойчивые культурные традиции. Особенными чертами отличается группа костюма, бытовавшего у населения юго-западных районов Мордовии и Белинском районе Пензенской области.
Тесное проживание эрзян и мокшан на территории восточной части Пензенской области. вхождение ареала в область передвижения мордовского населения периода активных миграций, начиная с XVI века, сформировало еще одну крупную по географическим рамкам зону, вместившую две группы костюма эрзянского типа: городищенскую и кузнецкую, которые были распространены в границах одноименных уездов Пензенской и Саратовской губерний, по дореволюционному административному делению. Своеобразием отмечен эрзянский костюм заволжской группы, в нем отразились черты соединения культур переселенцев из разных земель коренной мордовской территории.
Многообразие форм материального проявления культуры — это уникальное богатство мордовского народа. Поразительная несхожесть типов и видов костюма, приемов орнаментации и декорирования говорят о некогда сложном разноплеменном составе народа, сумевшего сохранить неповторимую культуру предков. Через костюм можно узнать историю народов мокши и эрзи, ощутить силу воздействия эстетических идеалов, гордость за неповторимый дар народного созидания.
