Народное творчество Узбекистана керамика, Ткачество и набойка

Народное творчество Узбекистана. В этом крае роскошной растительности и плодородных почв между двух великих рек возникали и развивались древние цивилизации, имевшие высокую художественную культуру: кушанская школа среднеазиатской античности, художественная школа Согдийского рабовладельческого общества, исламское искусство Арабского Халифата.

Арабским Халифатом Средняя Азия была завоевана к середине VIII века. Население, воспитанное на языческой мифологической культуре, было насильственно лишено многих художественных традиций, введены правила строгой регламентации творчества. Взаимное проникновение земледельцев-согдийцев и тюрков-кочевников привело к образованию сложного культурного конгломерата, в котором художественная традиция древних земледельцев возобладала. Отсюда получили развитие именно те виды ремесла, которые удовлетворяли потребности крупных городов. Подлинных высот достигли керамика, ювелирное дело, изготовление кустарных тканей, вышивка, золотое шитье, обработка металлов. В то же время характерно слабое развитие ковроделия, отсутствие войлоков, незначительное распространение паласов.
В период феодализма, господства ислама, расцвета орнаментального искусства сложились основные принципы искусства поливного многоцветного изразца, резьбы по дереву.
Изразцовая облицовка красивых цветовых сочетаний поражает своим совершенством. Грандиозны по масштабам и изысканны по декоративному оформлению средневековые постройки Узбекистана, в оформлении которых принимали участие тысячи талантливейших народных мастеров. В музейных собраниях сохранились образцы работы нуратинцев от XV века. Резьба по мрамору имеет некоторое своеобразие. Она отнюдь не отличается сухим геометризмом, хотя в ней преобладают элементы геометрического орнамента. Нередки и растительные мотивы шестилепесткового цветка, трилистника на гибком побеге, листьев и веток. Общий характер композиции представляет собой замкнутый медальон достаточно строгого четкого абриса.

В течение длительного периода времени с первых веков нашей эры выработался определенный национальный стиль, который мало менялся, сохраняя основные принципы построения композиции, техники резьбы, сочетания с поверхностью стены, потолка, ниши, карниза.
Имеются некоторые региональные различия в узбекском искусстве резьбы по ганчу.
Для достижения этого эффекта в ганч, который является фоном для рельефа, добавляли золу, и она придавала смеси красивый голубоватый тон, а по этому ганчу красиво располагался второй, белый слой прорезного узора.
В Фергане нередко выполняли украшения из ганча не техникой резьбы, а литьем в формы. Выполненные таким образом, они отличались мелким и плоским рельефом. Именно в Фергане широкое распространение получило оформление ганчевой резьбой порталов каминов в интерьерах жилых и общественных зданий.
Ажурные решетки создавали в комнатах прихотливую игру света и тени и усиливали впечатление восточной пышности интерьеров. Обычно жилые комнаты узбекской семьи выглядели довольно скромно. Но главная парадная комната, предназначавшаяся для гостей, — «мехмонхона» представляла собой красочное и роскошное зрелище. Особенную красоту комнате придавал ганчевый резной, будто бы сталлактитовый карниз — «шарафа».
Красотой и изяществом отличался резной ганч Бухары. Он был белоснежным. Его рисунок был изысканным, филигранным, мелким, с рельефом средней глубины, что не давало большой светотени. Края резьбы были несколько сглажены. Этим достигалось единство плоскости. Сплошная вязь узора равномерно заполняла поверхность. Примером выдающегося искусства бухарских народных резчиков по ганчу может служить сохранившийся в прекрасном состоянии загородный дворец бухарского эмира — Ситори-Махи-хоза. Знаменит Белый зал этого дворца, поражающий даже искушенного зрителя чистотой гибкой, стелющейся, струящейся резьбы, которой, кажется, нет предела. Изысканные арабесковые композиции органично связаны с архитектурой.

Излюбленными у бухарских мастеров были звездчатый рисунок резьбы по ганчу, растительный орнамент и появившийся в XVIII веке и дошедший до нашего времени узор — пышный букет цветов. Как правило, композиция резьбы на определенной архитектурной поверхности — портала, в нише, на части стены, ширме — завершается стрельчатой аркой. С XIX века главенствующую роль наряду с геометрическим орнаментом — «гирих» начинает играть мотив цветущего ириса. Характерно для композиций использование медальонов, в которые заключены каллиграфически написанные изречения — «катабэ».
Сплошная вязь плетенки орнамента резного ганча может быть обрамлена каймой, которая отличается более мелким по отношению к центральному полю рисунком, — это «рута» и «заиджира».
К началу XX века усилилось стремление к декоративности, многоцветию интерьера. Алебастровая штукатурка — стук начинает расписываться разноцветными красками. Для усиления декоративности, для придания блеска поверхности краски разводили на желтке. Яркой росписью покрывались потолок и карнизы.
В этих росписях, достаточно пестрых, красочных, употреблялось одновременно до десяти разных красок Уже меньше присутствовал геометрический орнамент, предпочтение отдавалось пышным растительным узорам, многокрасочным букетам в вазонах, веткам гибкой плакучей ивы. С начала XX века повсеместное распространение получает декоративный мотив — «цветущий сад».
Эти красочные росписи несколько отошли от изысканной строгости резьбы по ганчу. В них проявилось больше лирического теплого чувства, непосредственности эмоционального переживания природы.
Мастерство резьбы по ганчу — это культурное достояние узбекского народа. Оно успешно развивается в советское время. Совершенством отличается декоративное оформление интерьеров выполненное группой народных мастеров в Ташкентском государственном театре оперы и балета имени Алишера Навои. Здание театра было построено архитектором Щусевым с учетом особенностей узбекской национальной архитектуры. Фасад здания, вестибюль, центральное фойе и зрительный зал были оформлены резным ганчем выдающимся мастером Тишпулатом Арсланкуловым. Шесть боковых залов в трех этажах были оформлены в традициях искусства различных центров резьбы по ганчу. «Хивинский» был украшен по мотивам древней резьбы по дереву в Хиве. Над этим залом работал известный мастер Абдулла Болтаев. «Термезский» и «Бухарский» залы оформил Ширин Мурадов — известный резчик по ганчу. «Самаркандский» зал стал замечательным творческим успехом прославленного народного мастера Кули Джалилова, «Ферганский» зал выполнял кокандский мастер, знаток своего дела Саидмахмуд Наркузиев. «Ташкентский» зал делал Тишпулат Арсланкулов. Мраморные лестницы театра заставляют нас вспомнить лучшие музейные образцы нуратинских мастеров. Декоративное оформление мраморных лестниц блестяще выполнили братья Джалил и Болта Джураевы.
Поражает огромный объем выполненных работ, высокое мастерство всех элементов оформления. Двенадцать орнаментальных досок Хивинского зала, плафон с центральной люстрой, отделка панелей зрительного зала, оформление купольных перекрытий на арочных парусах — все эти элементы являют зрителю изобретательность в орнаментике и строгий вкус, гармонию сочетания с архитектурой.
Резьбой оформлялись двери построек, ворота, калитки, ставни, колонны и потолки.
В мечети Джума, в Хиве — этом выдающемся памятнике узбекского и общемирового искусства — имеются колонны, которые перенесены сюда из более ранних построек. Колоннам уже около тысячи лет. Они свидетельствуют о высоком мастерстве узбекских резчиков по дереву. Колонна пластична, она имеет расширяющееся основание, как бы бутон, из которого вверх устремляется ее ствол. Основание оформлено глубокой сочной пластичной растительного характера резьбой. По своему облику эта резьба далека от геометрически четкой вязи арабесковой резьбы по ганчу. Резьба по дереву с давних времен в Узбекистане отличалась сочностью и реалистическим характером. В последующие времена она стала немного геометричнее, строже и суше по рисунку.

Однако до сегодняшнего дня она остается все же более пластичной и живописной, чем ганч. Видимо, сам материал подсказывал мастеру характер прихотливой криволинейной резьбы. Многие колонны жилых домов Хивы XVIII, XIX и XX веков украшены превосходной резьбой по дереву. Резьбой покрывались в Хиве решетки — панджара.
Богатейшие традиции народного мастерства в резьбе по дереву плодотворно развиваются в наше время. Они нашли достойное продолжение в работах Максуда Ка» сымова. Резные столики, двери, шкатулки он покрывал резьбой, используя мотивы традиционных хивинских резных решеток — панджара. К. Хайдаров в 1970 году оформил резьбой деревянные створки парадных дверей входа в филиал Центрального музея В. И. Ленина в Ташкенте. Эти и многие другие работы представляют собой выполненные с большим мастерством выдающиеся произведения народного искусства.
Архитектурный декор занимал особое место в узбекском искусстве оформления интерьеров. Помимо украшения стен и потолков, украшением интерьера были деревянные резные полки, двери, ставни, ганчевые стенки, ниши — «касамон». Все это играло значительную роль в создании национального облика узбекского жилища. Декоративность, красочность, многоцветные выделяли его из всех других в Средней Азии. Узбекский дом был даже несколько перенасыщен произведениями декоративного искусства: тут и красочные вышивки, и радующая взгляд своим блеском металлическая посуда, и керамика веселых, ярких тонов. Пол был устлан коврами. Сузани — эти красочные вышивки — покрывали в нишах стопки цветных одеял. Низкие резные шкафчики, столики, сундуки, традиционные для узбекского жилища, способствовали созданию красочного зрелища.
По производству предметов прикладного искусства для быта основными центрами уже к XVI веку стали Бухара, Самарканд, Ташкент, Шахрисябз.
Узбекистан находился на перекрестке торговых путей, славился богатейшими восточными базарами. Узбекские мастера были искусными в изготовлении разнообразных предметов утвари и ювелирных украшений. Уже в народной казахской песне «Ер-Таргын» XVI века с восторгом говорилось о великом разнообразии художественных промыслов Узбекистана, который предстает сказочной обителью мастеров:
Ай, базар в Бухаре велик,
Ай, базар в Бухаре богат.
Хороши в Бухаре шелка, знаменитая пряжа там.
До чего там пряжа тонка, словно пух лебяжий, легка!
Так бухарский шелк пушист —
Все б ласкала его рука!
В Самарканд еще приезжай: много кузниц там, говорят,
Наковальням тесно в ряд…
И к тянульщикам зайди, к тем, что тянут искусно медь
Через проволочные станки…

Ткачество и набойка.
Ткани с муаровыми разводами абровой обработки («абр» — облако) — это знаменитые адрас и бекасаб. Особенно красив бухарский адрас с расплывчатыми красно-синими контурами ромбов. Интересен традиционный рисунок адраса — «чаян» — скорпион, который строится в строгом бесконечном ритме раппорта ткани. Рисунок крупный, имеет контур, как бы растворяющийся в блестящем мерцающем поле шелковой ткани. Очень красивы полосатые бекасабы Ферганской долины — чередованием продольных полос синих, зеленых и фиолетовых. Поразительна завораживающая красота жемчужно-розовых полос с муаровым отливом, чередующихся с черными полосами в тканях из Карши.
Национальная школа ткачества сложилась в Узбекистане в Ферганской долине. С X века славились узбекские ткани. Они вывозились далеко, в Византию и Египет. В средние века «за одну занавесь отдавали всю поземельную подать Бухары» — интересное свидетельство величайшего признания творчества узбекских мастериц приводит в своем исследовании «Узбекские абровые ткани» С. Махкамова.
Славой пользовались узбекские полосатые ткани для халатов. Они имели настолько широкое хождение, что сегодня мы отождествляем узбекский текстиль с этими полосатыми бекасабами. Лучшими тканями для мужских халатов всегда были шестиполосные наманганские «олти кишак». Также огромным спросом на восточных рынках пользовались яркие, красно-зеленые полосатые ткани. На вес золота ценился во многих странах малиновый шелковый бархат «бахмаль» из Самарканда.
Традиции узбекского ткачества в наше время успешно продолжает Маргиланекий шелковый комбинат в Фергане. Множество старинных рисунков используется комбинатом.
По хлопчатобумажной ткани — «мата», «карбос» при помощи деревянных штампов «колыбов» делались набойки, преимущественно в два цвета — красный и черный. В набойке естественные краски смотрятся особенно хорошо — бархатистый густой, насыщенный цвет в красивом сочетании пламенеющего красного и оттеняющего его черного. Поле ткани, тон рисунка при промывке и закреплении красителей приобретают слегка розовый оттенок. Такая набойка служила многим целям: для подкладки одеял, для завертывания днем постельных принадлежностей, для каждодневной одежды.
Рисунки набоек старинные, традиционные. По открытым в советское время фрескам Афрасиаба в Самарканде, которые датируются VI—VIII веками, можно составить представление об узорах на одеждах древних согдийцев. Узоры эти нередко повторены в набойках гораздо более позднего времени, О традиционной узбекской набойке, ее художественных достоинствах прежде всего рассказывают бухарские изделия. На красном фоне мерцают, как тончайшая золотая паутинка, серебристые и золотые нити, создающие почти ювелирный узор по всему полю. В центре этой набойки — большая восьми лепестковая розетка. По углам набойки — круги. Между полем центра и узкой каймой края проходит широкая полоса достаточно крупного декоративного, прекрасного гармоничного узора. Набойка будто бы излучает солнечное тепло, она сверкает узором. Именно в Бухаре много делали штучных изделий, скатертей, салфеток, покрывал. Самым частым узором был повтор известного рисунка — «бодом» — «миндаль», напоминающего русский узор «огурец». Орнаментов было много, и каждый имел название. Причем название часто отличалось занимательностью, подробно истолковывало то, что означает данный рисунок. Было и такое: «Яблоко, которое сделало туп», т. е. упало. Как отметила исследователь прикладного искусства Узбекистана Д. Фахретдинова, которая много занималась анализом узбекской орнаментики, в орнаментах часто изображались следы животных, и это имело особый содержательный смысл, потому что в условиях частых засух след животного, идущего к водопою, олицетворял собой наличие воды, т. е. жизнь. Но даже такой традиционный и консервативный вид оформления набойки, как орнамент, с течением времени, с изменением окружающей жизни меняется сам или изменяет свое название, ассоциируясь уже с новым содержанием: был переосмыслен известный орнамент «Брови горной куропатки», который со строительством Турксиба стал называться — «Поезд».
Различные ткани шли на пошив национального костюма.
Костюм. До начала XX века в одежде сохранялись древние формы: платья, рубахи, халаты, которые имели довольно архаический тип покроя — широкие, цельнокроеные, длинные. Мужской халат имел нарядный бархатный вышитый пояс или подвязывался попроще кушаком — «бел-бог», который представлял собой вышитый сложенный платок. Женщины шили платья из абровых шелковых тканей или набивных, или просто гладких тканей без рисунка.
Вышивка. Для феодалов и мусульманского духовенства, для себя лично выполнялись прекрасные вышивки шелком. Нить окрашивалась растительными красителями. Тканями для вышивок служили бархат, сатин, шелк, хлопчатобумажная мата.
Перед тем как начинать вышивку, ткань размечалась. Этим талантом составления узора будущей вышивки владели не все мастерицы. Рисовальщица узора — «чизмакаш» пользовалась в обществе большим почетом и приглашалась в дома специально для начала новых значительных работ. Большого размера вышивки выполнялись несколькими мастерицами — здесь в почете был коллективный труд — обычай «хашар». Красивые вышитые занавеси — «сузани» вышивались нередко более двух лет. Фантазия мастерицы, казалось, не знала пределов: здесь окружающий мир, светло и сказочно преображенный, пронизанный светом и радостным мироощущением, превращал ткань в произведение высокого искусства. Иногда в вышивку вставлялись надписи, как, например, такая: «Чтобы болиную радовал глаз, чтобы он приносил радость тому, кому будет принадлежать».
Сузани — «игольный», вышитый иглой узор. Изображения, которые встречаются в сузани, говорят об очень древних традициях узбекской вышивки. Они повторяют мотивы древних фресок и средневековых книжных миниатюр. В них большое родство с теми вышитыми занавесями древних бактрийцев, которые были найдены в погребении Ноин-Ула, относящемся ко II веку до н. э. Тот же растительный орнамент, выполненный гладью. На протяжении веков вышиваются ирис, гвоздика, тюльпан, мальва, гранат, миндаль, головка мака, а то и просто фантастический, выдуманный цветок «гуль».
По типам различаются вышивки бухарские, самаркандские, ташкентские, ферганские и шахрнсябзскне. В Хиве вышивка не была распространена. Пуратинские вышивки выполнялись в основном таджиками.
Так же как и бухарские набойки, вышивка Бухары имеет свой особый строй. Бухарские сузани — это пышные цветы в сеточке филигранного узора ромбов на центральном поле композиции, а кайма состоит из трех-, шести- и восьми лучевых розеток, у которых серединки разного цвета. Насколько утонченным было художественное чувство мастерицы! Розетка не просто вышита красными нитками, но слегка тронута голубым контуром, как будто блеснуло голубое небо над цветком, и розетка засветилась, как красное солнышко. Весь узор вышивки переливается, играет оттенками красок. Гибкие ветки волнообразного ритма в кайме —знаменитый узор «ислими», одна из вершин декоративной узбекской вышивки. Легкий, раскованный орнамент отличается подлинной виртуозностью и тончайшим изяществом.
Иногда узор бухарских вышивок из вихревых розеток, обрамленных перлами, заставляет вспомнить древние ткани Согда с их солярными знаками, и все поле вышивки воспринимается как мироздание со звездным небом и луной. Кстати, эти розетки так и называются — «луны».
При всех запретительных регламентирующих правилах ислама узбекские вышивки через века пронесли образы жизнеутверждающие, наполненные полнокровной жизнью, раздумьями о мире и человеке в этом мире. Нередко вышивка несет в себе и образ реалистически выполненного человека, вокруг которого солнечные петухи с распущенными хвостами, яркие пестрые небесные птицы…
Несколько отличались ферганские вышивки, для которых тоже были характерны вихревые розетки с перлами или розетки в окружении ясно выраженных зубцов. Более геометрические формы узоров из кругов и колец были обрамлены тонким, почти графическим узором ветки «ислими». Ферганские вышивки выполнялись преимущественно на белом фоне хлопчатобумажной ткани— маты, и лишь с конца XIX века стал применяться цветной фон, но весьма ограниченной гаммы — темно-зеленого или фиолетового цвета.
Отличительной особенностью техники шва этих вышивок является применение сильно крученой шелковой нити.
Ташкентские панно — «гулькурпа» с крупными декоративными красными, даже, скорее, вишнево-красными кругами — «ой» выделяются своеобразием. Специалист в области узбекской вышивки О. А. Сухарева производит название «гулькурпа» от арабского слова «фаляк», что означает небо, небесный свод. Круги — «ой» в этом случае — образ луны. В панно много незаполненного вышивкой фона, похожего на небесный простор. Выполняются такие вышивки настилом — басмой.
Классическая вышивка Самарканда — это вишневая розетка в окружении крупных черных завитков, заполняющих все поле. По отношению к размеру изделия узор смотрится монументально благодаря крупным формам.
Более ранние самаркандские вышивки были несколько иными в цветовом отношении: розетка холодного малинового цвета несколько оживлена ярко-красной прожилкой и зеленой серединкой и окружена темно-зелеными листьями. Розетка в центре могла иметь лучи или круги и была более камерной, лиричной по своему образу, чем густо-красные пятна теперешних вышивок, активно контрастирующих с бархатисто-черными ветвями окружения.
Именно в самаркандских вышивках встречается древнейший мотив «чор-чирог» — четырехрезервуарного светильника, который являлся принадлежностью культа поклонников огня в Средней Азии.
Иногда розетки, которые обычно воспринимаются как цветы, превращаются в вышивке в спиралью закрученные вихревые круги — прямо-таки небесные тела, которые проносятся в динамичном ритме по небу. Среди изображений звездного неба, солнца и луны летят солнечные птицы. При всей динамике узоров, их разбросанности по всему полю панно композиция, как правило, четко выстроена и строго уравновешена.
Самаркандские вышивки — «паляки» — самые монументальные, насыщенные символикой Мараканда — древнего Самарканда.
В противовес нм шахрисябзские вышивки смотрятся пышным цветущим восточным садом. Вышитые шелком, они нежны по цвету, многокрасочны и сплошь покрывают все поле ткани гибкими, переливающимися оттенками красок шелка. Это знаменитый шов «ироки», или «ираки». Он требует высочайшего мастерства. Вот типичная вышивка XIX века: по темно-фиолетовому шелку цветными шелками вышиты много кольцевые круги, окруженные перлами, а но наружному краю каждого круга ходят шесть птиц с приподнятыми крыльями, с трилистничком на голове — хохолком. У птиц раздвоенные на концах хвосты, трилистники — лапки, хорошо прорисованы широко открытые глаза. Эти небесные солнечные птицы так хорошо знакомы нам по изображениям бронзовых блях еще из курганов аланов Северного Кавказа.
Розетки — круги нередко приобретают вихревые многоотростковые ответвления. А среди них мы видим изображение боя петухов, распушивших хвосты и наскакивающих друг на друга. А вот изображен простой кувшинчик и в нем букет цветов. Различаются почти реалистические, но с большим декоративным чувством изображенные тюльпаны и плоды граната, а также головки поспевшего мака. Рисунок вышивки, располагающейся по фону, заполняющий пространство между крупными формами розеток, мелкий, дробный, ювелирно тонкий, как будто звенящий своими тонкими, почти сканными нитями. Гибкая пластичность этих линий как мелодии восточной тягучей песни. Есть какая-то капризная, прихотливая пластика этих рисунков — знаменитого шва — «ироки».
По белой мате вышивка басмой-гладью настилом, пятном, не линией, строится на сочетании холодноватых красок в оттенках синего, малинового. Иногда по белой ткани рисунок выполняется цветным шелком и красной шерстью одновременно, этим достигается разная степень рельефа узора.
В музеях Москвы и Ленинграда сохранились скатрти — подарки русским царям от бухарских эмиров, выполненные шахрисябзскими мастерицами. Эти огромные панно — дастарханы поражают зрителя своим мастерством, неисчерпаемой фантазией и огромной трудоемкостью исполнения. В таких подарочных изделиях было большое разнообразие красок — оттенки красного, малиновый, синий, зеленый, желтый, серый, бирюзовый, и лазоревый. И все цвета не яркие, но мягкого чистого тона. Вышивается листик светло-зеленой ниткой. Кончик его тронут слегка малиновым огоньком. Иногда нежную гармонию вышивки оттеняет контраст белого и черного цвета. В некоторых вышивках различается свыше десяти тонов одного цвета.
Отличительной особенностью шахрисябзских вышивок была широкая кайма, которая иногда даже шире центрального поля. В кайме, как правило, присутствуют пальметты и круги.
На одной из них по всему полю вышито: «Удивительное сузани, восхищающее сердце».
Вышитая тюбетейка становилась как бы паспортом человека и ясно говорила о том, из каких он мест. Ферганские вышитые тюбетейки из местечка Чует, для которых характерны четырехгранность, черный цвет и вышивка белым шелком, в центре которой па каждой стороне был традиционный бодом, теперь стали общенациональной узбекской тюбетейкой. Красивейшая шахрисябзская тюбетейка, сплошь зашитая швом «ироки», также нашла повсеместное распространение. В последние десятилетия в украшении тюбетеек возродилась и прекрасная техника узорной вышивки мелким крестом полихромной цветовой гаммы «терма».
Золотое шитье. Золотым шитьем украшались почты коней, сумки, предметы культа, одежда. Бухарский двор требовал роскоши и ослепляющего блеска. Воссеиощий на коне эмир, сперкающий золотым шитьем от чалмы до обуви, производил ошеломляющее впечатление на бедноту бухарских улиц. Теперь, спустя века, в экспозициях музейных собраний можно увидеть и высоко оценить рукотворные художественные произведения узбекского золотого шитья, уникальнейший вид народного искусства.
Вышивка крупными медальонами или с ритмом полукруглых арок, или стелющегося волнообразного растительного побега оформляет бархатный халат малинового, красного или зеленого шелковистого бархата. Материал играет активную роль в композиции всего узора. Иногда для усиления декоративности под золотое шитье подкладывается ткань иного, нежели фон, цвета. В этом случае игра колористических отношений еще сложнее. Нередко нитка золотого шитья кладется немного на ребро, и узор получает известную граненость, что усиливает сверкание золота в ярких луче, южного солнца. Случается, что в узор золотыми гей вводится серебряная нить, и тогда получается эффект светотени, что делает золотое шитье рельефным, подчеркивает его богатую пышность. Мастерство узбекских художников, вкус, владение техникой безграничны. В некоторых работах используются нити разных цветовых оттенков золота. Это создает дополнительные эффекты. Неповторимость мотивов узоров, техническая изобретательность, мастерство исполнения ставят эти произведения в ряд с лучшими шедеврами искусства Средней Азии.
Золотое шитье бухарских халатов всегда соотнесено с конструкцией одежды и учитывает движение человека. Оно оттеняет различные элементы. Его ритм, масштаб, расположение гармонируют с конструкцией украшаемой одежды.
Выполняемые мастерами произведения подчас представляют собой сложные сооружения. Так, традиционное нагрудное украшение женщин «хайкал» — это сочетание многочисленных пластин, гравированных сложным арабесковым узором, цепочек между ними, подвесок у нижнего края, лапчатых привесок, подвесных округлых шлемиков. Даже при спокойном положеннии женщины украшение постоянно колеблется, искрится, находится в непрерывном дрожащем движении. Это сообщает украшению живописность, создается образ мимолетный, неуловимо подвижный, изменчивый.
Серьги, браслеты, женские налобные и нагрудные украшения, бусы, футляры для амулетов, пояса украшались вязью многосложного мелкого узора с поистине восточной пышностью и щедростью. С начала XX века вместо камней в украшениях используется цветное стекло, которое создавало еще большее цветовое разнообразие.
Торжественность и праздничность свойственна традиционному узбекскому височному украшению «бодомой». Красные кораллы обильно окружают золотую скань трех овальных форм миндаля-бодома, которые внутри заполнены бирюзой. Но и это кажется недостаточным, Формы бодома имеют золотые листики подвесок, которые спускаются на ниточках кораллов.
К концу вертикального разреза женской рубахи подвешивалось украшение «пешхалта», которое имело и практическое назначение: на нем висели многочисленные ключики от сундучков с продуктами. Ключики были на цепочках с коралловыми бусинками, бирюзой, листиками-подвесками. В этом украшении мы встречаем изобразительные элементы женских покровителей: птичьи головки и плод граната — символ многочисленного потомства. Иногда такое, казалось бы, бытовое, утилитарное изделие превращалось в пышное украшение с двумя рядами бирюзовых крупных бусин и двумя рядами коралловых подвесок, которые, располагаясь по горизонтали, создавали красочную бахрому. Изготовлялись и подвески «пешауз» с практическим назначением; на ее цепочках располагались различные туалетные принадлежности. В узбекских украшениях привлекает легкость, ажурность, цветовая насыщенность, внимание мастера к подвижности деталей украшения, сверканию металла и камней.
Керамика. Печам узбекской керамики уже более шести тысяч лет! В археологических материалах самых отдаленных эпох имеются замечательно выполненные керамические сосуды. Рисунок росписи на них строится растеком, пятном «калями» по прочерченному гравированному черепку «чизма». Декор традиционно был растительного, пластичного характера. Вглядываясь, так хочется проникнуть в тайны этих древнейших рисунков, явно что-то изображающих. Вот сосуд, на тулове которого полуромбы, как горы, на полуромбах — вертикальные черточки, не деревья ли? А над ними восьми лучевой круг — это явно изображение солнечного диска. На самаркандской керамике X и XI веков повторяется рисунок крылатой птицы с раздвоенным хвостом, как у рыбы, — это та же солнечная птица, что и на набойках. Иногда птица на керамическом сосуде изображена над конем. Птицы и рыбы характерны для самаркандской керамики и XII века. Иногда рыбы и птицы нарисованы совсем натурально. Птица с хохолком и загнутым, как у клеста, клювом.
Народные истоки керамики очевидны. В период орнаментальной культуры ислама узбекского средневековья керамика сохранила удивительно реалистические мотивы. Пристально наблюдавший природу мастер иногда в росписи давал такое живое, натуральное изображение, что впору зоологическому атласу: с XVI века дошедшее блюдо, выполненное в Самарканде, имеет живописный узор — птица, сидящая на ветке, которая так живо написана, что не верится, что этому рисунку около четырехсот лет.
Имелись некоторые различия в старой керамике, и прежде всего ее цветовой гамме: Риштан и Ходжент выделывали сине-голубую керамику, а Шахрисябз и Самарканд — с преобладанием коричневой глазури. Узор, как правило, не строится по форме, а занимает всю поверхность, в своей композиции и логике развития существуя как бы независимо от формы предмета.

Во второй половине XIX века наблюдается известное разрушение национального стиля узбекской керамики, особенно под воздействием привозных фабричных тканей и фарфоровой посуды. На посуде появляются орнаменты русских ситцев. У известного мастера Абду фаиз Кулолчи на блюдах повторяется рисунок изделий фабрики Морозова. Только мастера Риштана, этого прославленного центра керамического художественного промысла, сохраняют верность лучшим традициям национального искусства. Но из ассортимента изделий исчезают керамические лохани для стирки, чаши для мытья головы, светильники. Зато стали делать вазы для цветов, цветочные горшки — «гултувак». Кроме традиционных, казалось вечных мотивов цветущего ириса и тюльпана, появляются синие колокольчики.
Большую работу пришлось проделать художникам после утверждения Советской власти по очищению национального стиля в керамике от всего пришлого, наносного, не характерного. В настоящее время центрами, успешно развивающими керамический промысел, являются Самарканд, Рнштан, Ташкент, Гиждуван, Хива. Красно-коричневая глина с золотистой поливой характерна для керамики Самарканда, Ташкента, Шахрисябза и Гнждувана. В Риштане, недалеко от Коканда, мастера делают керамику бирюзовую и сние-зеленую с узорами из цветов и растительных побегов. Один из интересных представителей искусства узбекской голубой керамики — Хаким Сатимов. Его произведения имеют красивую простую пластичную форму и сдержанный декор растительного характера. Ш. Юсупов из Риштана возродил кистевую роспись голубым и синнм цветом по белому черепку. Блюда-ляганы, созданные им, имеют хорошую крепкую конструктивную форму. Они довольно больших размеров п обладают приятной и красивой росписью.
Работающий в Ташкенте мастер М. Рахимов посвятил длительное время изучению образцов античной лощеной керамики и глазурованной керамики из Афрасиаба. На основании этих исследований он создал свой особый стиль. Его сосуды из красной глины красивы своей особой, найденной формой вертикальных удлиненных линий, чистого силуэта, не отягощенного декором, пластичным завершением края сосуда. Сосуды имеют тонкий звонкий хорошо обожженный черепок.
В этих последних работах узбекских мастеров — большой и серьезный поиск новых путей в развитии традиционной керамики, путей, основанных на углубленном знании традиций и приемов старой керамики. По-прежнему привлекают традиционные, отточенные временем национальные формы сосудов — афтоба, куза, коса.
Медная посуда. Шахрисябзские мастера со свойственной им любовью к декоративности изделий украшали медночеканные сосуды цветной эмалью, цветными стеклами и даже маленькими зеркальцами. До сего времени лучшими считаются хивинские сосуды. Отличить их легко по отсутствию ручек. Форма сосудов проста и целесообразна. Она красива своей лаконичной простотой, хорошим отработанным силуэтом, гибкими линиями перехода от тулова к горлу сосуда. Кокандские сосуды, напротив, украшены тонкими изящными узорами чеканки. Нередко они украшались бирюзой и цветными камнями. Маргеланские сосуды легко отличить по прорезным узорам орнамента, который называется «шабакка».
Посуда не только служила практическим целям, она как произведение искусства мастера была одухотворена им и нередко имела поучающие надписи. Так, например, на одном из сосудов было написано: «По возможности встречайся с умными людьми или красавицей нежной, луноликой, если из этих двух хотя бы одно не найдется, не трать время своей жизни напрасно, живи одиноким».
При всем разнообразии и богатстве декора сосуды, сделанные узбекскими мастерами, по сей день сохраняют высокое традиционное мастерство формы, которая отличается строгой тектоникой, чистыми изысканными линиями силуэта, выразительной пластикой.

Типичен в этом отношении традиционный медный кувшин из Ташкента XIX века. Крупное тулово акцентировано стройными поставленными на ребро ромбами, выполненными гравировкой с чернением. Пространство между ромбами заполнено изысканной по рисунку вязью узора. Крышка кувшина декорирована более мелким, чем тулово, узором, выполненным тонкими хрупкими линиями. Ручка фигурная, высокая, выше крышки и имеет напряженный гибкий профиль, носик сосуда высокий, тонкий и пластичный по форме. Подчеркивая линию вытянутого носика, по его поверхности прочерчена напряженная стремительная линия узкой ленты орнамента.
Ранее существовавшая узбекская миниатюрная живопись на папье-маше исчезла полностью к началу XX века. В 1930-е годы появилось желание восстановить ее. На это желание существенно повлияли успехи палешан, в промысле которых именно в те годы работало созвездие талантов. Но учились узбекские мастера в Федоскино с тем, чтобы активно выражающий себя палехский стиль не повлиял на стилистику будущего узбекского промысла живописи на папье-маше. Технология живописи Палеха и Федоскино во многом совпадает, за исключением применения в палехской живописи темперы на яичном желтке, что как раз и не соответствовало традиционной узбекской технике миниатюры. До войны так и не удалось серьезно заняться этой проблемой. Но с 1960-х годов в Ташкенте, в Объединении народных художественных промыслов продолжили былые начинания и сделали первые обнадеживающие успехи.
После войны, в 1950-е годы, на волне повышенного спроса на ковры в Узбекистане стали организовываться многочисленные цехи по производству как ручных, так и машинных ковров. Для обучения мастеров вновь открытых цехов были приглашены туркменские мастера. Насаждение туркменского ковроделия на ниве узбекского искусства нанесло известный урон узбекской национальной культуре. Позднее в противовес тем эклектичным коврам стали выпускать новые, так называемые хорезмские ковры, в которых была сделана попытка найти свой путь в этом виде искусства, использовав мотивы узбекского архитектурного декора.