Немецкое художественное серебро

С конца XV и на протяжении трех четвертей XVI века пору блистательного расцвета мастерства переживал богатый торговый и ремесленный город Нюрнберг. Среди благоприятных условий материально-культурной среды, способствовавших прогрессу золотого и серебряного дела, следует подчеркнуть то обстоятельство, что Нюрнберг в конце XV — начале XVI века был средоточием выдающихся художественных сил Германии. Существеннейшей чертой этого влияния было то, что оно направляло искусство нюрнбергских златокузнецов и серебряников в русло идеалов, образов, форм и приемов, свойственных Ренессансу. Исключительной в этом отношении была роль Альбрехта Дюрера.
Хотя Дюрер не работал для массового производства, его вклад в декоративное и прикладное искусство велик.
Основную массу коллекции нюрнбергского серебра Оружейной палаты составляют предметы, созданные в период с начала XVI до первой трети XVH века. В городе работали многочисленные мастерские. Число златокузнецов в Нюрнберге на протяжении XVI века составило более трехсот человек.Продукция города находила сбыт далеко за пределами Германии, а сами нюрнбергские мастера работали также в придворных мастерских Флоренции, Парижа, Праги, Вены. Кубок издавна считался в Нюрнберге основным из трех пробных изделий, которые обязательно должен был исполнить подмастерье, претендующий на звание мастера. Положение это было отражено в правилах цеха нюрнбергских златокузнецов. На протяжении XVI века оно закреплялось и конкретизировалось все новыми постановлениями. Интереснейшим среди них было точное предписание (в ордонансах 1531 и 1535 годов) формы шедевра — колокольчатого кубка, а также установление порядка исполнения шедевра по образцу, хранящемуся в цехе. Можно считать, что в нюрнбергской группе серебра присутствуют все виды немецкого кубка, запечатлены все его формы и типы украшения.
Богатое разнообразие форм и убранства кубков ярко демонстрирует стилистические особенности нюрнбергского и вообще немецкого серебра от готики до барокко.
Изделия XVI века восполняют картину становления и господства в нюрнбергском золотом и серебряном, деле стиля Ренессанс, пришедшего на смену поздней готике. Исключительное место в группе занимают пять редкостных кубков первой трети столетия, свидетельствующие об успехе, который к этому времени одерживал в творчестве нюрнбергских златокузнецов новый художественный идеал и его эстетические нормы.
Сильной стороной коллекции нюрнбергских изделий является то, что в ней наглядно раскрывается одна из самых ярких достопримечательностей немецкого ренессансного серебра — его взаимодействие с искусством графики, гравюрой в частности. В коллекции изделий из Нюрнберга более всего предметов, следующих с той или иной степенью полноты гравюрным и рисованным образцам, созданным Дюрером, его учениками и последователями, поколениями так называемых мастеров малого формата или кляйнмастеров. В гравюрах кляйнмастеров преимущественное развитие получило декоративно-орнаментальное направление, синтезирующее современные формы итальянского орнамента с достижениями ведущих отечественных мастеров. Представляя удобный способ массового воспроизведения всякого рода изображений, гравюра явилась могучим рычагом распространения новых идей, незаменимым средством освоения и приспособления декоративного богатства нового стиля для нужд художественного производства.
Сами кляйнмастера в своих работах были уже всецело мастерами Возрождения. В созданных ими композициях совершенно отчетливо проступает антикизирующее направление, например во фризах Ганса Зебальда Бехама с резвящимися путти и сражающимися воинами; в канделябровых композициях и орнаментах из стеблей с несколько тяжеловатой, как будто объемной листвой Генриха Альдегревера; в гротесках, аллегорических и мифологических сценах, композициях из античных атрибутов и гирлянд у Виргиля Солиса. Кляйнмастера ввели в орнаментику немецкого Ренессанса элементы итальянской архитектуры позднего Возрождения — волюты, картуши, плодовые гирлянды, кариатиды. Благодаря им и особенно благодаря работам гравера, медальера, скульптора и резчика-миниатюриста Петера Флетнера v нюрнбергских серебряников стал исключительно популярен орнамент ролльверк, арабески (или морески). гротески, а так-же разнообразные аллегорические сцены и фигуративные серии: времена года, охота, добродетели, «знаменитые женщины прошлого», древние германские короли боги- планеты и т. д., неоднократно встречающиеся в гравировальных и травленых узорах, литых и чеканных рельефах и медальонах на кубках, кружках и вазах коллекции.
В утверждении огромного влияния гравюры на изделия из серебра немалую роль сыграли плакетки. Овальные или прямоугольные пластинки из бронзы, свинца или олова (реже из серебра) имели на лицевой стороне исполненный в технике литья (реже чеканки) сюжетный или орнаментальный рельеф обычно по гравюре известного мастера. Исполнителями плакеток были кляйнмастера. Плакетки тиражировались в очень больших количествах и распространялись как в виде самоценных произведений искусства, так и в виде образцов для злато- кузнецов. В мастерских серебряников с плакеток делали отливы или сами плакетки прямо вводили в изделия. Именно нюрнбергская часть собрания дает наиболее характерные примеры использования плакеток немецкими мастерами для украшения своих произведений. Это рельефы на кубке Ганса Петцольда по серии плакеток «Сцены с Вакхом», фризы на вставных кубочках Галлуса Вернле и сцены охоты на цилиндрических муфтах кубков Франца Фишера на темы сюиты плакеток «Месяцы года», медальоны на вазе мастера с клеймом «Три жолудя» с изображением «знаменитых женщин прошлого» — Руфи, Лукреции и Клеопатры — по одноименной серии плакеток, а также литые фигурки «боги- планеты» на кубке Элиаса Ленкера и множество других примеров. Художественное своеобразие произведений нюрнбергских златокузнецов неразрывно связано с особенностями технических приемов, с помощью которых исполнены сами вещи. Устойчивая совокупность формально-технических признаков в произведениях нюрнбергских мастеров породила в специальной литературе специфический термин «нюрнбергская манера». С точки зрения этой «манеры» изделия характеризуются следующими особенностями. Они обязательно отличаются высококачественным металлом и особой тщательностью исполнения. Им свойственна всегда выявленная определенность формы, обильное уснащение предмета деталями, законченная отработанность и внимательная отделка каждого элемента. Особенно характерна чистота проработки гладкой чеканной поверхности — та совершенная однородная гладь, какой умели добиваться, пожалуй, одни только нюрнбержцы. Вместе с тем в их изделиях примечательно мастерство чеканного рельефа с его тонкой градацией высоты и разнообразной проработкой фонов. Исполнение сюжетных рельефов и сложных орнаментов мастерами школы Венцеля Ямнитцера можно считать вершиной технического совершенства фигурной чеканки. Их попытки достичь впечатления свободной пластики, объемности в рельефе, где фигуры на три четверти выступают из фона, обнажали предел достижимого в чеканке. Сильную черту своеобразия нюрнбергских изделий составляет применение введенных впервые мастерской Венцеля Ямнитцера пресс- штампам и оригинальных отливок по мелким живым моделям из органического мира.
Изготовлявшиеся в большом количестве механическим способом пресс-ленты в виде полос разной ширины с фигурками или орнаментами охотно применялись во второй половине xvr — начале xvil века всеми нюрнбергскими, а вслед за ними и остальными немецкими мастерами. Их обычно использовали на цилиндрических частях в высоких и сложных составных ножках кубков позднеренессансного типа, где требовалось чередование разнородных по конфигурации и узору деталей. Простота, доступность, удобство способа украшения пресс-лентой и вместе с тем несомненный декоративный эффе«гг, достигавшийся с его помощью. обусловили скорое и широкое распространение названного средства. Свидетельством тому являются многочисленные в коллекции кубки, исполненные мастерами Аугсбурга, Гамбурга. Любека, Ростока и друтих городов. О заимствованиях у нюрнбергских серебряников и ориентации вкуса эпохи на образцы главной метрополии — Нюрнберга свидетельствует также приверженность немецких златокузнецов разных центров нюрнбергскому обычаю украшать изделия отлитыми по живым моделям мельчайшими животными и насекомыми.
АУГСБУРГ
Другой центр немецкого серебряного производства — Аугсбург — представлен в коллекции также крупнейшим в мире собранием из нескольких сотен предметов. Аугсбургские изделия дают внушительную панораму развития важнейшей отрасли художественного ремесла в одном из самых передовых городов юга Германии со второй половины xvi до середины XVIII века.
Расцвету творчества мастеров-ювелиров в Аугсбурге способствовали многие факторы. Как и в Нюрнберге, огромные богатства торгового города, обширные серебряные рудники, выгодное местоположение на путях сообщеиия26, городская самостоятельность в рамках империи обусловили высокий уровень культуры и создали благоприятные условия для развития серебряного дела. Подобно Нюрнбергу, Аугсбурт благодаря своим тесным связям с Италией рано воспринял шедшее из этой передовой страны Возрождения влияние гуманизма и Ренессанса. И уже в начале XVI века в разных областях художественной жизни возникли произведения, отразившие новый этап развития искусства. Этот момент четко запечатлен в живописи работавших в Аугсбурге Иорга Брея и Ганса Буркмейра (годы жизни I473-I53i) скульптуре Адольфа Даухера (ок. 1460-1465 — ум. 1528 или 1529), мелкой пластике Лоя Геринга (ок. 1485- ок. 1555)» в искусстве успешно развивавшегося в Аугсбурге книгопечатания и оформления книги. Так же как в Нюрнберге, на подъем всех видов прикладного искусства в Аугсбурге решающее влияние оказала гравюра, видными представителями которой там были Даниэль Хопфер (1470-1536), Иоган Заделер Старший (155O’ i6oo), Лукас Килиан (1579-1637), Элиас Холль (род. 1611). Эти мастере плодотворно работали в области орнаментальной гравюры, создавали альбомы образцов форм и серии листов с орнаментами для злато кузнецов и серебряников.
Произведения в стиле Ренессанса в аугсбургской группе сравнительно немногочисленны, но достаточно разнообразны. А самый их подбор позволяет различить ту специфическую особенность Аугсбурга, которая заметно проявилась в деятельности его мастеров следующей художественной эпохи — барокко. Этой особенностью является преимушественная разработка аугсбургскими златокузнецами видов столовой серебряной утвари: не кубка и не посуды в прямом назначении — для еды или питья, а всевозможных предметов парадного оформления стола, украшения помешений для торжественных приемов, трапез. Большое место среди изделий аугсбургских мастеров занимает разнообразная декоративная посуда, использование которой сопровождало застолье. Первенствует рукомойный гарнитур — кувшин и блюдо с розовой или другой ароматной водой, которые употребляли за столом для споласкивания рук при перемене блюд. Кувшин с блюдом ставились как на главный стол, так и на специальные приставные столики, разносились и подавались слугами. Чем богаче был дом, тем большее число гарнитуров использовалось и выставлялось напоказ
Среди множества аугсбургских блюд в музейной коллекции выделяются своей красотой два серебряных позолоченных блюда Тобнаса Крамера Их форма проста, логична, целесообразна, достоинства ее подчеркнуть, декором. Мотивы его характерны для Ренессанса — персонажи морской мифологии и орнаменты из связок плодов, иоников и волют. Исполнение обнаруживает уверенную руку чеканщика, свободно владеющего мастерством пластического рельефа.
Повышенная тяга к репрезентативности, свойственная позднему немецкому Ренессансу, породила категорию специально «показной» драгоценной утвари. Предметы этой категории из-за своего сложного построения, драгоценности материала, особо ценимой в них виртуозности исполнения — всего своего вычурного великолепия (а нередко к тому же и огромных размеров) — не могли служить никаким другим целям, кроме демонстрации богатства, известных художественных склонностей и модных увлечений владельца. Изделия такого рода приобретались для сокровищниц и возникших в XVI веке в Европе многочисленных кунсткамер. Они были украшением парадных залов и комнат, где их выставляли напоказ в специальных многоярусных сооружениях — буфетах (трезурах и креденцах), употреблялись в качестве памятных подарков и наград.
Среди аугсбургских изделий этого вида особой изысканностью облика выделяется настольное украшение «Диана на олене» мастера Иоахима Фриса. Фигурная композиция укреплена на невысокой подставке вытянутой восьмиугольной формы. Узкая драпировка спадает с бедер обнаженной фигуры. У ног Дианы стоит большая собака. По земле, под ногами оленя извиваясь, скользит яшерица, прыгают лягушата, ползет жук. Обращают на себя внимание поиск разнообразия движения в композиции, изящество моделировки, приятные пропорции фигур (чуть вытянутых, манерно-утонченных), смена ракурсов в их постановке, подвижная гибкость контура и вместе с тем общая уравновешенность скульптурной группы, которая как бы вписана в устойчивый треугольник, опирающийся на широкую сторону.
Скульптурные композиции характерны для аугсбургских серебряников уже во второй половине и конце XVI века. Однако подлинный размах их создание получило в xvil столетии, особенно в середине и последней его трети. Усиленное развитие литой серебряной прикладной скульптуры составило тогда одну из важнейших особенностей аугсбургского производства. Коллекция изобилует произведениями, в которых главным является мотив фигуры. Это сосуды скульптурных форм, вазы-«рассольники». кувшины-рукомои, настольные и каминные фигуры, подсвечники Давида Бессмана, Матиаса Гельба, мастера-монограм- миста HB, Швестермюллера, Генриха Маннлиха, Андреаса Виккерта II, Лоренца Биллера. Абрахама Дрентветта и других мастеров.
Все они выполнены в ярко выраженном стиле барокко. Им свойственны довольно крупный размер, сложный силуэт с преобладанием извилистых линий, напряженным динамизм формы, насыщенность декоративными элементами. Фигуры изображены, как правило, в движении. Животные подняты на дыбы, скачут, прыгают. Позы людей и их жесты передают момент энергичного действия, повелевания или бурного выражения чувств. Как от ветра при быстром беге развеваются гривы и хвосты лошадей, струясь, соскальзывают с женских фигур драпировки. Передача этого, по видимости, бурного и разнообразного движения была для мастера серебряника лишь частью его задачи. Создавая прикладную скульптуру, он заботился преимущественно о декоративной ее выразительности и потому равноценное внимание наряду с исполнением фигуры уделял оформлению ее основания, всевозможным дополнительным’ деталям тонкости и техническому совершенству различных украшений Пышны и нарядны основания каминных фигур «Индеанка» и «Индеец» больших
подсвечников «Юнона» и «Юпитер», сосудов для воды и вина в виде шагающего на задних лапах льва, всадника на вздыбленном коне, скачущего в бешеном галопе кентавра с нимфой. Большинство их имеет вид, типичный для аугсбургскйх настольных украшений и серебряной скульптуры второй половины XVII века. Эти основания — круглой или овальной формы с широким цилиндрическим перехватом между выпуклыми нижней и верхней частями, нередко на ножках в виде раковин завитков или трех шариков; их главную красоту составляют мастерски выполненные чеканные орнаменты из картушей фантастических очертаний, цветов, листьев, крупных связок плодов, птиц и трофеев.
Коллекция показывает, как ярко проявили себя аугсбургские мастера в этой области. В Европе и в России «лохани» использовались для украшения парадных интерьеров; их вешали на стены и выставляли на специальных поставцах в дворцовых залах. Почти все «лохани» коллекции имеют на бортах пробитые круглые отверстия — следы крепления на стене. Обычно эти картины в металле исполнены по живописным и гравюрным образцам своего времени. Эту эпоху идеал живописного богатства, как это делалось в живописи, то есть передать игру света и тени, разной высотой рельефа создать глубину, подчеркнуть пространственные планы в композиции. Желая обогатить колорит своих произведений, они прибегали к частичному золочению, сочетанию и противопоставлению желтого и белого цветов позолоченного и простого серебра. В коллекции примеры наиболее полного воплощения этих замыслов дают работы Генриха Манн- лиха, Абрахама и Якоба Варембергеров, Иогана Шристера, Лоренца Биллера.
Преобладание кнорпеля в немецкой орнаментике, судя по собранию Оружейной палаты, приходится на 40-60-е годы XVII столетия. Однако наступившая в середине столетия реакция на господство абстрактных форм украшения кнорпелем привела к быстрому распространению из Голландии в 50-60-х годах так называемой цветочной моды. Кнорпель был потеснен своим стилевым антиподом — роскошным декором натуралистического растительного характера. Хронологически оба орнамента сосуществуют. Прекрасные чеканные цветочные узоры, связки плодов и изображения птиц среди листвы украшают многие декоративные лохани аугсбуржцев — современников мастеров кнорпеля Якоба и Абрахама Варсмбергеров, Иоганна Генриха и Генриха Маннлихов, Габриэля Иона и других. Примеров удачного решения задачи такого рода в коллекции немало. Один из них — уже упоминавшаяся ранее декоративная лохань «Примирение братьев». Здесь в чеканную композицию на дне с изображением участников и свидетелей сцены введена объемная литая фигура собаки на переднем плане, а в орнамент борта включены накладные литые кнорпель маски.
Заметным этапом в барочной орнаментации на аугсбургском серебре является последняя четверть XVII — начало XVIII века — время распространения нового растительного узора -акантового орнамента. Иногда в изгибы аканта включены свободно скомпонованные чеканные связки плодов. Фрукты нередко изображены лежащими в больших плетеных корзинах или подвешенными на бантах и развевающихся лентах среди вьющейся, круглящейся или широко и мягко стелющейся акантовой листвы.
Широкое и повсеместное распространение: прикладной гравюры в Европе в XVII в.
Самые крупные мастера нового орнамента в Аугсбурге — серебряники из семей Дрентветт и Билл ер, многие из которых были к тому же талантливыми рисовальщиками н успешно работали в прикладной декоративной гравюре. Исключительную роль в создании и утверждении нового орнамента сыграл Абрахам Дрентветт (1647-1729), оставивший пять тетрадей с разработками мотива акантовой листвы.
Первой смелой и удачной попыткой в этой области было исполнение серебряного трона для королевы Швеции Христины в 1647 году мастером Абрахамом Дрентветтом II. Стиль этой мебели подчинен общему духу барочного искусства, главным объектом которого был дворец. Предъявляемые в эпоху барокко к произведениям всех видов искусства требования поразить воображение зрителя необычностью замысла и исполнения относились в полной мере и к мебели. В ансамбле со всеми произведениями декоративного и прикладного искусства мебель должна была способствовать созданию ослепительной зрелищности. Пьшшостью, торжественностью пронизаны несколько тяжеловатые, преувеличенно монументальные формы и насыщенный (преимущественно акантовый) орнамент мебели конца xvii века.
ГАМБУРГ
В Гамбурге производство серебряных художественных изделий завоевало прочные позиции значительно позднее, чем в Нюрнберге и Аугсбурге. Впервые оно стало играть значительную роль в жизни города и заметно выдвинулось среди художественных ремесел лишь с конца XVI века. Однако уже в конце века старейшая в Гамбурге мастерская Хеннингесов стала принимать к себе на обучение и для работы иногородних учеников и подмастерьев Дальнейшее развитие золотого и серебряного дела Гамбурга было чрезвычайно успешным и характеризовалось не только увеличением числа златокузнецов и серебряников, но и бесспорным ростом их мастерства.
Развитию серебряного производства в Гамбурге исключительно благоприятствовали его торговые и банковские связи с Англией, Нидерландами, Южной Германией. Торговый флот города господствовал в Балтийском море и одновременно достигал гаваней Франции и Испании.
Это превращало Гамбург в своеобразную международную ярмарку и не только разнообразных товаров, но одновременно моды и вкуса.Притоки переселенцев из Франции, Испании, Португалии, Нидерландов, юговосточной Германии, бежавших от контрреформации или тягот Тридцатилетней войны, вливали новые свежие струи в ремесло города. В результате, в xvii веке Гамбург переживал бурный экономический подъем, а период после Тридцатилетней войны ознаменован в нем небывалым размахом производства художественного серебра. Как и прежде, очень существенной оставалась ориентация этого производства на запросы датского и шведского королевских дворов.
Впрочем, известно постлпленне драгоценных серебряных предметов, в том числе семнадцати редчайших произведений гамбургских мастеров из датской сокровищницы, в казну московских государей совсем иным путем. Невыкупленная часть их в 1628 году была привезена на продажу в Архангельск и приобретена там для царской казны. Сделанные тогда приобретения составляют интереснейшую группу в собрании Оружейной палаты. Нельзя не отметить среди многих превосходных работ этой группы запоминающиеся необычайностью своих форм, одного из прекраснейших златокузнецов Гамбурга. Только удивительные ведра и три горы-курильницы составляют обособленную группу специфических гамбургских вещей. Однако исключительность этих произведений и малочисленность не позволяют рассматривать их как характерную продукцию. В коллекции есть немало высоких вазообразных гамбургских кубков с глубокими, сложно профилированными чашами, как будто перехваченными в средней части широким поясом. Крышки кубков венчают литые фигуры или вазы. В составных ножках выделяются литые балясины с ярусами дужек и муфты с пресс-орнаментом. В основания и крышки кубков нередко вставлены плакетка или медальон. Сосуды в целом близки к образцам позднеренессансной орнаментальной гравюры.
Среди гамбургских изделий xvii века в собрании много излюбленных для того времени кружек, стоп, стаканов, блюд, тарелок, подсвечников, кувшинов, ваз-рассольников и фигурных сосудов.
Заметным своеобразием отличается также растительная орнаментика гамбургских изделий. Среди немецких работ, пожалуй, только в чеканке гамбуржцев встречаются так свободно и естественно вкомпонованные в кнорпель связки плодов и цветы, как на предметах работы мастеров семьи Ламбрехт.
Напротив, он всегда упорядочен, в рисунке ясна роль побега, четко организующего узор. К особенностям акантовой орнаментики на гамбургских изделиях относится также охотно применяемая мастерами плоскостная трактовка узора — передача его не в чеканке, а в технике резьбы, гравюры. Гравировка вообще часто встречается у гамбургских серебряников. Веши их украшены не только резными орнаментами, но и разного рода изображениями — архитектурными и сельскими пейзажами, сценами, отдельными фигурами. Многие златокузнецы и серебряники уверенно владели приемом штриховой гравюры на серебре. Большими мастерами гравировки были в Гамбурге Клаус Зюльзен, его сын Иоган Зюльзен и Юрген Рихельс.
В музейном собрании есть изделия, украшенные исключительно гравированными орнаментами или изображениями. И наряду с ними немало предметов, в декоре которых сочетаются высокорельефные чеканные и плоские резные элементы.
Возможно, повышенной чувствительностью к конъюнктуре рынка частично объясняются и некоторые другие особенности гамбургского серебра XVII века. Одной из них яв изделия. Вазочки-рассольники с фигуркой Венеры в ножке, о которых говорилось выше, были привезены в Москву в количестве двух десятков. Фигурки аллегорий христианских добродетелей для крышек, дугообразные ручки к кувшинам, часто с гермой и крупным жемчужником, из мастерских Нюрнберга, Аугсбурга, Гамбурга расходились по немецким и зарубежным городам сотнями экземпляров готовых изделий или моделями для отливок. Нередко для повторений использовались иностранные образцы. Однако никакая повторяемость элементов, копирование или заимствования, случавшиеся у гамбургских серебряников, не заслоняют яркой самобытности, способности к смелым и запоминающимся художественным и декоративным решениям, которые свойственны их лучшим произведениям.
Даже крошечная вишневая косточка в руках виртуоза-миниатюриста покрывалась резными рельефами с фигурами и целыми сценами из евангелия. Было даже принято держать в руках такой орешек и, нащупывая религиозные изображения на нем, читать молитвы, отчего изделия получили название «молитвенных орехов» (немецкое Gebetnufc). Исполнением их славились нюрнбергские ювелиры XVI века.
Пример интересного использования красивого цветного материала, осмысленного и бережного введения его в изделие и одновременно умелый тщательный монтаж разнородных частей демонстрирует кубок с фарфоровой чашей на красном коралле Иеронима Банга. Большие перламутровые раковины морских улиток (наутилусы) использовались для изготовления кубков и всевозможных фигурных сосудов. Темы оформления и украшения раковинных кубков чаше всего заимствовались из морской мифологии. Наутилусы облагораживались оправой из золота и серебра с драгоценными камнями и цветными лаками.
В изделиях из натуралий примечательны умелое и уверенное использование мастерами заданной природой формы, искусное выявление декоративных качеств материала. Лишь тонким золотым обручем схвачены, например, янтарные пластинки с нежной паутинкой резного растительного орнамента в изящных вазочках-рассольниках. Коричнево-чайный цвет янтаря деликатно оттенен зубчатыми полосками с бело-голубой эмалью на золоте оправы. Разумны и конструктивны формы оправ немецких кубков из кокоса и страусовых яиц. Удобно и надежно охватывают овал чаши три штанги-обоймицы, схваченные вверху широким венцом-рантом и соединенные обручем под дном сосуда. В системе средств художественной выразительности, используемых немецким мастером.