Храм Михаила Архангела в Смоленске
Подвижники храма Михаила Архангела
Хотя Смоленск формально не подпадал под власть татар, применительно к его истории принято говорить о периоде до середины
века как о домонгольском. Этот период, как мы постарались уже показать читателю, стал едва ли не самым блестящим в истории Смоленска — насколько можно судить с расстояния в без малого тысячу лет. И в частности, это был период бурного расцвета русской святости. Новокрещеная Русь, еще так недавно воспринявшая христианское учение, уже начала приносить свои плоды Христу.
Среди «домонгольских святых», которых смоляне по праву почитают «своими», на первом месте стоит святой князь Глеб (ок. 984—1015). Основные сведения о нем мы черпаем из разных источников — «Повести временных лет», «Чтения о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба», составленных преподобным Нестором Летописцем, а также из не менее древнего «Сказания, и страсти, и похвалы святым мученикам Борису и Глебу».
Сын равноапостольного князя Владимира от «болгарыни» (или, по другим сведениям, от греческой царевны Анны), Глеб, как и его брат Борис, пал жертвой властолюбия князя Святополка Окаянного (980—1019). Святополк, желая убрать лишних претендентов на великокняжеский престол, подослал убийц сначала к св. князю Борису, а затем стал звать в Киев и Глеба — якобы к опасно заболевшему отцу (хотя тот уже скончался).
Глеб, княживший в Муроме, поспешил в Киев. Но близ Смоленска, в устье реки Смядыни, он получил от брата Ярослава известие и о смерти отца, и о том, что великокняжеский стол занял Святополк, и об убийстве Бориса. Сообщал Ярослав также и о намерении Святополка расправиться с самим Глебом и советовал ему не ехать в Киев.
Слова «Сказания», в которых передано состояние души Глеба по получении этих вестей, удивительно человечны. Юный князь скорбит об отце и брате. Он страшится, ему жаль своей молодой жизни. И он все еще не может до конца поверить в злокозненность Святополка.
Тело князя убийцы бросили на месте преступления (или все же погребли — о сем нет достоверных сведений). В 1019 году, когда Киев занял князь Ярослав Владимирович Мудрый, он отыскал тело Глеба и похоронил его в Вышгороде, рядом с телом Бориса. Почитание святых князей как страстотерпцев распространилось в народе почти сразу же и лишь укрепилось, когда от гробов их начали происходить чудотворения.
Следующие по времени после Глеба смоленские святые — преподобный Ефрем Новоторжский (+1053) и Аркадий Вяземский и Новоторжский (11077). О первом из них мы рассказывали, хотя и вкратце, в выпуске, посвященном Свято-Троицкому собору Твери, второй же был его учеником. Как сообщается в Житии прп. Аркадия, он происходил из города Вязьмы, относившейся к Смоленскому княжеству, имел простых и благочестивых родителей и с детства почувствовал особую тягу к подвижничеству. При этом из всех видов подвига святой избрал тяжелейший — юродство Христа ради.
В юные годы он покинул родительский дом. Ночевал, где придется, питался подаянием, но при этом не пропускал церковных служб и всегда молился с особым сосредоточением, со слезами. Скоро явился у него и дар прозрения. Жители Вязьмы безмерно почитали блаженного Аркадия, и он, избегая мирской славы, удалился в верховья реки Тверцы, где как раз в то время прп. Ефрем Новоторжский основал обитель во имя свв. Бориса и Глеба, существующую поныне. Аркадий принес обет полного послушания прп. Ефрему, от которого не счел себя свободным и после кончины старца, продолжая подвизаться по его заветам в посте, молитве и молчании. В 1077 году он освободился от земной жизни, а спустя шестьсот лет были обретены его мощи.
Тридцатью годами позднее прп. Аркадия преставился ко Господу другой подвижник — прп. Прохор Лебедник. О нем знаем, что родился он в Смоленске, а затем ушел в Киево-Печерский монастырь, где принял постриг от игумена Иоанна.
Известно также, что прп. Прохор был великий молитвенник и постник — вместо хлеба всегда употреблял лебеду, за что и получил свое прозвище. Лебедой преподобный сумел накормить и многих других людей. Когда наступил неурожайный год, он делал хлеб из лебеды и раздавал его голодающим. И странно: этот хлеб, полученный от Прохора, был не горек, а напротив, согласно его Житию, лучше пшеничного.
Погребен преподобный в Ближних пещерах Киево-Печерской Лавры и прославлен как в Соборе Смоленских святых, так и в Соборе Киево-Печерских отцов.
Благоверный князь
Сет. Нифонт Новгородский, главный противник избрания Климента Смолятича в обход Константинополя. За свою верность каноническому праву сет. Нифонту пришлось пострадать: его заключили в Ближних пещерах Киево-Печерского монастыря, где он и скончался.
Киевская митрополия находилась в XII веке в полном подчинении у Константинополя и от него принимала епископов. Старший брат Ростислава, великий князь Изяслав Мстиславич, решил нарушить эту традицию и предложил Собору русских епископов самостоятельно поставить в митрополиты русского архиерея, не обращаясь к Патриарху Константинопольскому. Избранником стал ученый инок Климент Смолятич (опираясь на его имя, некоторые исследователи говорят, что он происходил из Смоленска или подвизался в одном из смоленских монастырей).
Собор в целом одобрил кандидатуру Климента. Русская Церковь давно уже хотела освободиться от византийского протектората, а здесь как раз представился удобный момент: Патриаршая кафедра в Константинополе несколько лет пустовала. Но некоторые епископы (в основном — греки) во главе со епископом Нифонтом Новгородским не признали автокефального митрополита. Так поступил и епископ Ману- ил Смоленский.
Князь Ростислав со своей княжеской точки зрения хорошо видел, что церковные нестроения в условиях политической раздробленности Руси не доведут до добра. И решительно примкнул к «грекофильской» (си- речь канонической) партии. Предвидение его оказалось справедливо: на Киевскую кафедру в итоге претендовали два митрополита — русский Климент и грек Константин, которые «бегали» друг от друга в зависимости от того, кому из князей — «грекофилу» или «националисту» — принадлежал великокняжеский стол.
Спор в итоге решился в пользу Константинополя. И аж до XIV века митрополитами на Руси были ставленники Византии. Первым русским человеком, на чью главу был с благословения Константинополя надет митрополичий куколь, стал свт. Алексий Московский (+1378).
Что касается Ростислава, то в последние годы жизни он, княжа в Киеве, отчетливо склонялся к идеям «националистов» — видимо, под
влиянием киево-печерских монахов, которых он весьма жаловал, разделяя с ними трапезу и высказывая желание постричься в их обители.
Иноческие мечты князя не сбылись: в 1167 году он скончался в пути (близ Смоленска, кстати) и был погребен в киевском Феодоровском монастыре.
Монахи епископ
Предпоследний рассказ посвящен святым, которые при жизни своей (а жили они в одно время) не всегда находились в мирных отношениях между собой. Речь идет о святителе Игнатии, епископе Смоленском (+1210) и прп. Авраамии Смоленском (11221). Прп. Авраамий уже при жизни своей почитался смолянами как великий молитвенник и чудотворец. Он подвизался в Богородичной обители близ Смоленска, ежедневно служил литургию, много проповедовал, составлял назидательные сборники (образование святой, судя по всему, получил неплохое,
В Смоленске с недавнего времени есть храм во имя мч. Меркурия. Он устроен при Военной академии войсковой ПВО.
Влияние, которым пользовался прп. Авраамий среди богомольцев, вызывало зависть его собратий. Игумен Богородичного монастыря сначала запретил ему проповедовать, а затем и вовсе изгнал его.
Тогда преподобный ушел в смоленский монастырь Святого Креста. Но и здесь повторилось то же самое. Смоленское духовенство представило Авраамия на епископский суд, очернив его волхвом и лжепророком. И свт. Игнатий, увы, поступил в этой ситуации несколько мягкотело, пойдя на поводу у клира: наложил на прп. Авраамия запрет совершать литургию и отослал в прежний Богородичный монастырь.
И что-то «сломалось» в Смоленске. Началась засуха, явились болезни. По прошествии некоторого времени свт. Игнатий осознал, что поступил несправедливо по отношению к Авраамию и Бог противится поруганию праведника. Епископ смиренно испросил прощения у преподобного и тотчас по молитве последнего пошел обильный дождь.
Вскоре свт. Игнатий основал в Смоленске обитель в честь Положения Ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне, поставил ее настоятелем прп. Авраамия и сам, уйдя на покой, тихо скончался в ней.
Наконец, необходимо сказать о человеке, благодаря которому Смоленск не был разорен татарами, — о мученике Меркурии (+1239). Воин, потомок княжеского рода, он проводил свою жизнь, как свидетельствует предание, совершенно по-монашески — в посте и молитве. И когда татарские полчища, собираясь напасть на Смоленск, встали в 25 верстах от города, Меркурий услышал голос Божией Матери, повелевшей ему идти на брань с врагами.
В ту же ночь, не размышляя о последствиях, он отправился в татарский стан. Татары не ожидали его появления, а к тому же им показалось, что Меркурий явился с соратниками — лучезарной Женой и светлыми мужами, — и «вылазка» святого увенчалась полным успехом: войско Батыя обратилось в бегство. Но сам мученик, как о том ему и говорила Божия Матерь, погиб в бою.
Тело св. Меркурия горожане с честью погребли в Успенском соборе и с тех пор почитали его главным своим заступником.
Освящение Михайло- Архангельского храма как православного после нескольких десятилетий его католического бытования совершилось при митрополите Смоленском Сильвестре. Уроженец Малороссии, он не понаслышке знал о презрении поляков к православию и их бесчинствах в отношении православных святынь. Сам он обучался в Киевской духовной академии в ту пору, когда она, разоренная католиками и униатами, не имела высших классов.
Фигура митрополита Сильвестра — интереснейшая и весьма характерная для своего времени. Не получив должного образования в Киеве, он отправился за ним в Европу, где успешно окончил Римскую академию. Соблазны латинской веры не имели над ним никакой власти: Сильвестр вернулся на родину, зная несколько древних языков и вдобавок итальянский, и занял место учителя в Киевской академии, а в 1701 году явился по вызову в Москву, дабы преобразовать здешнюю Академию по образцу Киевской. С 1704 года он являлся ее ректором и настоятелем Заиконоспасского монастыря в сане архимандрита.
11 марта 1705 года началось архиерейское служение Сильвестра — он был хиротонисан во епископа Холмогорского и Варяжского. Буквально через полгода последовало его возведение в сан архиепископа, а в 1707 году — назначение на Смоленскую кафедру, уже в сане митрополита. Здесь, в Смоленске, владыка Сильвестр и скончался. Погребли его в Троицком монастыре.
В 1761—1795 годах Смоленской епархией управлял владыка Парфений (Сопковский; 1717—1795). Он, быть может, уступал митрополиту Сильвестру по части знания древних языков, математики и астрономии, но в остальном был таким архиереем, что лучшего смолянам и желать не стоило. Они и не желали. Все любили епископа за его кротость, благожелательность ко всем, внимание к человеческим нуждам и скорбям. Многих бедных учеников духовного училища и семинарии он содержал V Митрополита Сильвестра погребли в Троицком монастыре Смоленска (на фото). В 1996 году его останки перенесли в Успенский кафедральный собор.
на свой счет, а особенно способных отправлял — за свои же деньги — учиться в Московский университет.
Смоленская епархия досталась владыке Парфению еще в значительно ополяченном состоянии. В особенности высшее сословие было заражено «шляхетско-латинскими» воззрениями и привычками. Епископ стремился переломить ситуацию, для чего постарался поднять престиж Смоленской духовной семинарии, чтобы обучаться в ней считали бы незазорным для себя не только дети духовенства, но и юные «шляхтичи».
Большое внимание владыка уделял проповеди, много проповедовал сам и, будучи обыкновенно незлобив, строго взыскивал со священников, если они пренебрегали своими пастырскими обязанностями.
За более чем тридцать лет «владычества» епископа Парфения в Смоленске построили значительную часть существующих ныне храмов, а старые — благоустроили. Так, колокольню и ограду близ Свирской церкви возвели именно при владыке Парфении.
