Скульптор Матвеев Александр Терентьевич
Замечательный мастер советского изобразительного искусства Александр Терентьевич Матвеев работал мастером- лепщиком на керамическом предприятии С. И. Мамонтова, затем в мастерской при заводе П. К. Ваулина, неподалеку от Петербурга.
Разнообразное художественное наследие Матвеева—прекрасная школа пластического мастерства.
Сегодня мы знакомим читателей с рассказом одного из ведущих наших скульпторов, Юрия Чернова, о творчестве А. Т. Матвеева, его роли в развитии советского искусства, а также с высказываниями Матвеева об искусстве скульптуры.
Я всегда делал, что думал. А. Матвеев
Почти у каждого скульптора в мастерской стоят на полке одна-две фигурки работы Матвеева. Сами по себе они вроде бы не составляют чуда пластики, изобретательности, виртуозности, но в них есть главное — умение мастера передать непосредственность конкретного события и ощутить при этом всю землю, все человечество. Может, это несколько возвышенно, но суть искусства Матвеева именно в этом.
Как же можно проверить звучность, действенность скульптуры?
Представьте себе, что вы стоите на улице около скульптурной работы и смотрите на нее, а она, предположим, смотрит на вас и улыбается. И, к сожалению, может оказаться, что у этой работы отсутствует внутренний мир, есть только внешний. Произведение строится только на контакте со зрителем, своего же мира не имеет.
Произведения Матвеева живут своей особой внутренней жизнью. Их можно представить и в одиночестве, в музее, без посетителей. Каждый скульптор стремится достичь подобного. Правда, такое бывает не часто.
Человек видит, чувствует другого человека. Посредством кисти или резца, красок или мрамора, глины, гранита или графических средств художник пытается воплотить свои ощущения в предмете, который затем передает их зрителю. Для этого мало почувствовать человека, надо его хорошо знать, уважать, любить.
Если вспомнить ранние работы мастера, то очевидно, уверенность его в правоте своих творческих позиций исходила из глубокого уважения к натуре, природе. Он учил изумляться красоте природы, человеческого тела, духа, радоваться
Обнаженные фигуры — Рабочего с молотом, Красноармейца в шлеме и Крестьянина — олицетворяют три силы революции. Некоторая условность в решении не препятствует выявлению общегосударственной идеи, высказанной самым искренним и точным художественным языком.
Высокая пластика и мастерство доносят идею торжества победившего народа. Пафос победы выражен в уверенном спокойствии группы — оно подчеркивает непреходящее значение Великого Октября. Убедительность идеи, образов исходит именно из чувства уверенности, прекрасно выраженного пластически. Он находил внутреннее взаимодействие в пределах одной фигуры. Строя же многофигурную композицию, умел создать единое целое. «Октябрь» — яркий тому пример. Три фигуры пронизывает общая пластика. Скульптор добился такой динамики, равновесия и гармонии, что группа производит впечатление монолитной. Она устойчива благодаря классической треугольной композиции. Монументальная группа ныне поставлена перед крупным общественным зданием в Ленинграде. Небольшая, в общем-то, по размерам скульптурная композиция не потерялась перед громадным зданием. И сего- многообразию их богатств. Его произведения — одно из высоких проявлений гармонии искусства с природой. Они как бы рождены природой, выходят из нее и ее же обогащают… Гармония царит и внутри каждой отдельной фигуры его композиций.
К первой годовщине Октябрьской революции перед Смольным была воздвигнута статуя Карла Маркса работы Матвеева. В бурное время разнообразия творческих манер, взглядов, поисков, отрицания признанных авторитетов создавал ее автор. Многие художники тогда не столько говорили, чего они хотят, сколько декларировали, против чего выступают. Матвеев же предлагал свой взгляд, ничего не разрушая. Он все силы вкладывал в выработку последовательной системы взглядов на искусство и реализацию ее в произdедениях.
По самому характеру, по размерам скульптура Матвеева никогда не была активно броской. Сила ее воздействия заключена в ином. Самая программная вещь скульптора — работа «Октябрь». Он создал ее по поручению Совнаркома в 192? году — к десятилетию Советской власти.
дня даже трудно представить себе что-нибудь более убедительное.
Размышляя о проблемах гармонии, пластики, общей культуры, о проблемах жизни, Матвеев не мог не прийти к образу Пушкина. Почти всю жизнь, особенно в последние годы, работал он над этой темой. Известна аксиома: Пушкин — стержень нашей культуры; все начинается с Пушкина, и все приходит к Пушкину. Логично обращение такого большого мастера, как Матвеев, к работе над образом поэта. Мы знаем тысячи его изображений, более или менее удачных, — к одним привыкли, другие для нас кажутся неожиданными. Иногда художники исходили из какого- то конкретного периода жизни или произведения, очень часто — из конкретного состояния, характерного жеста Пушкина. Матвеев шел от внутреннего содержания. Он абсолютно строг в пластическом решении, и вместе с тем в его портретах чувствуется сложнейший внутренний мир поэта. Эта строгость, может быть, менее эффектна, но значительно дороже для искусства.
Матвеев создал немного произведений, но каждое из них — тема для размышлений и развития идей, заложенных в пластике.
Матвеев наставлял своих учеников: работать надо последовательно. Художник задумывает вещь, делает эскизы, лепит этюды с натуры, строит каркас, приготовляет глину… В процессе создания произведения основывается на знании законов построения человеческой фигуры, головы, лица. Далее Матвеев предлагал логическую систему. Все вещи строятся, как здание: опоры, горbзонтальные массы. Все взаимосвязано. Мастер приучал к логике скульптурного мышления. Очень негодовал, когда студенты умудрялись слепить все до ногтя, не поняв самых основных, конструктивных моментов построения. Многие скульпторы благодарны ему как непосредственному учителю. Некоторые даже не подозревают, что и они в определенном смысле его ученики, продолжатели и последователи, поскольку восприняли систему Матвеева через других педагогов, через изучение и ощущение его творчества.
Есть учителя, казалось бы, с педагогическим даром. Они умеют объяснить, даже что-то слепить и показать, как надо лепить, умеют рассказать историю искусства. Остается только легкий осадок удивления: «Что ж ты сам ничего не сделал?» А есть педагоги, которые говорят вроде бы элементарные вещи и не бог весть какими сложными словами. Но огромен их авторитет, собственная творческая практика. Они умеют с первого взгляда точно понять существо произведения, которое перед ними, и помочь художнику двигаться дальше. Талантливый педагог может понять мысли и чувства автора, его точку зрения, не навязывая свою. Матвеев был как раз таким педагогом.
Что же предлагал своим ученикам Матвеев?
Первое — глубокое, внимательное изучение натуры, вдумчивое наблюдение явлений жизни. На всех этапах истории искусства мерой оценки его было соотношение с действительностью, жизнью.
Второе — накопление багажа художественных впечатлений. Богатство наблюдений сказывается в любой маленькой работе скульптора. Иногда, сделанная как этюд с натуры, она становится событием. В ней ощущается непосредственное восприятие модели. За нею множество подобных наблюдений. Это и позволяет, скажем, конкретное явление увидеть как одно из проявлений миллиона подобных.
В высказываниях скульптора, записанных почитателями, последователями, видна ясность мысли Матвеева, которая всегда идет от правды, богатства понимания и выражена искренне и наиболее рационально. Он любил повторять: «Я всегда делал, что думал». Изречение, прекрасно характеризующее автора.
Система педагогики Матвеева, мне кажется, заключается в следующем — через ясность мышления, точность поставленной задачи скупыми средствами создавать художественный образ.
Он наставлял: когда лепишь, нужно лепить не руку, а образ руки, не ногу, а образ ноги. И главное — нужно уметь видеть натуру. Уметь видеть натуру — сложное понятие. Всякий, кто имеет глаза, видит. Но когда начинаешь лепить, оказывается, из красивой ноги получается «колбаса». Потому что мало увидеть красоту, нужно ее понять, познать законы пластики.
Как-то в студенческие годы я работал над этюдом фигуры. В студии стояла девушка. Я никак не мог понять, почему у меня не получается. Делаю все последовательно, и не копирую, и вроде что-то знаю… Смотрел на маленькую фигурку работы Матвеева и понимал — нужно суметь понять главное. А что главное? Натура воздействует движением, красотой, пластикой, цветом. Умение найти в этом многообразии необходимое для создания скульптуры — вот основное! И уже потом постепенно обогащать какими-то своеобразными обертонами, побочными звучаниями. Так учил Матвеев, к этому он всегда стремился сам. Его подход к натуре — пример, на котором можно и должно учиться.
Однажды я делал большой этюд. Очень старался. Дошел до середины работы, увидел, что это или неловкая попытка обобщения, которая приводит к геометризации, или попытка создать иллюзию почти натуралистического характера. Выбраться было трудно. В таких случаях, советует в своих заметках Матвеев, лучше оставить на несколько дней работу. Я так и делал. Шел в Музей изобразительных искусств, смотрел скульптуру греков, Донателло. В Третьяковке изучал того же Матвеева. Встречался с художниками в мастерских. Потом возвращался к своей работе, пытаясь найти то неуловимое видение модели, которое мне никак не удавалось…
Если бы мы сразу видели в модели главное, то не нужны были бы дни, недели и месяцы мучений, потому что слепить, физически прикоснуться к каждому куску поверхности недолго. Гораздо важнее понять, а потом сделать. Этому учил Матвеев.
Попробуем суммировать, что же такое учитель, что такое учеба художника. Говорят, научить нельзя, научиться можно. Учимся мы у жизни, натуры. Учат нас наши педагоги. Причем в эту категорию можно внести и коллег, с которыми рядом работаешь. Учимся мы у истории искусства. Как говорила Анна Семеновна Голубкина, художник учится всю жизнь, и всю жизнь его сопровождают открытия, большие или малые — неважно, но он знает им цену.
Мне пришлось бывать в Греции, Италии, других странах. Постоянно хожу в наши музеи. Смотрю, что делают мои коллеги. У каждого из них с годами появляется новое. И в этом непосредственная жизнь, развитие искусства. Александр Терентьевич Матвеев стоял на высоком уровне современной ему культуры, чувствовал время, знал искусство, его историю, предложил свою прекрасную конструктивную систему пластики. Но нельзя остановиться только на одной этой системе. Он предлагал ее как учебную, как умение понимать натуру, как образ мышления. Само же художественное мышление должно быть разнообразным, иначе развитие искусства вообще прекратится…
Я всю жизнь учился и учусь. У меня было много педагогов, мнение которых для меня и сейчас ценно. Несмотря на то, что я непосредственно не учился у Матвеева, считаю его одним из своих учителей.
