Великий советский скульптор Вера Мухина умерла 56 лет назад. Чем больше времени проходит, тем отчетливее видны парадоксы ее биографии. Многие обстоятельства сбивают с толку.
Как случилось, что чуть ли не лучший советский скульптор-монументалист, Микеланджело ХХ века, оказался совершенно негероической дамой, напомнившей своим современникам директора школы или заведующего ткацкой фабрикой? Как получилось, что купеческая дочь, которая выросла в Феодосии и большую часть юности провела в Курске на попечении гувернанток, ездила на заграничные курорты и любила танцы и верховую езду, к 35 годам приобрела дух огромного таланта с железной волей и колоссальной работоспособностью?
Очевидно, секретным ингредиентом этой судьбы была эпоха сверхвысоких рисков, которая была трагичной, но также дала ей шанс, который она полностью использовала. С 1910 по 1920-е годы, когда происходило становление Мухиной как художника, искусство находилось в привилегированном положении. Занятие творческой работой считалось почетным.
В те годы родились необычайно талантливые и выдающиеся люди. В то же время женщины получили социальные свободы, которых они никогда раньше не видели. Если бы Мухина жила на полвека раньше, ее шансы стать скульптором были бы практически нулевыми. Третьим ключевым фактором была социалистическая революция, которая подарила миру одну из самых вдохновляющих утопий.
Эти объективные катализаторы во многом способствовали возникновению «феномена Мухиной». Вера Мухина родилась 1 июля 1889 года в Риге в богатой купеческой семье. Ее мать умерла еще до того, как девочке исполнилось два года, а отца не стало, когда ей исполнилось четырнадцать. Ее и ее сестру воспитывали богатые курские дяди. Она получила хорошее домашнее образование, в том числе уроки живописи. Когда ей было девятнадцать, она поехала в Москву учиться на художника. Она работала под руководством Константина она, авангардиста в мастерской Ильи Машкова, и все больше склонялась к переходу на отделение скульптуры.
Судьбоносной ролью в ее жизни стала авария на санях, произошедшая в декабре 1911 года: санки врезались в дерево, и лицо Мухиной было тяжело ранено. «Казалось, что я сломал себе череп. Я поднес руку ко лбу и к лицу. Я не чувствовал своего носа. Мне отрезали нос »Ей наложили десяток швов, и сначала они побоялись дать ей зеркало. Чтобы хоть как-то поднять настроение девочке, родственники помогли ей поехать учиться в Париж. Две зимы она провела во французской столице, посещая занятия скульптора-монументалиста Антуана Бурделя. Летом она путешествовала по Италии.
Ее обучение завершилось в начале Второй мировой войны. В отличие от российского академического или даже традиционного советского художественного образования, ее опыт был весьма скудным. Мухина дала толковую оценку своему обучению и сказала, что, по сути, Первое десятилетие после революции было счастливым временем для скульпторов-монументалистов. Советское правительство обеспечило им стабильный заказ со стороны государства: для выполнения планов потребовались сотни памятников. Мухина принимала участие и часто побеждала на творческих конкурсах. Программным стал кубистический памятник Якову Свердлову «Пламя революции» (1923 г.), в котором большевик изображен в виде аллегорической фигуры Прометея с факелом, словно стоящего на ветру.
Во второй половине 1920-х годов Вера Мухина постепенно перешла от чисто формального творчества к созданию реалистичных образов. В своих лучших работах она соединила присущую ей абстракцию символизма и, скажем так, живую оболочку. 1926 году она вылепила статую «Крестьянин», которая позже появилась в собрании Ватикана. «Крестьянин» узнаваемый персонаж, обобщенный образ богини плодородия.
В ее более поздних работах в 1950-х годах повествовательное начало скульптуры Мухиной окончательно обрело символическую структуру, не лучшим образом повлиявшую на качество. Например, в скульптуре «Мы требуем мира!» (1950), созданная под впечатлением войны в Южной Корее, Мухина изобразила мать убитого ребенка на руках, другую мать с живым ребенком, а заодно голубя мира, раненых солдат, а также черные, русские и китайские рабочие.
Такой буквализм превратил памятник в некую диковинку. Поэтому ставшие банальными причитания так мало проектов Мухина реализовала при жизни (памятник Чайковскому в Московской консерватории, памятник Горькому на Белорусском вокзале, скульптурная композиция «Хлеб» в Парке Дружбы, а скульптуры юношей и девушек, сидящих у входа в МГУ, невольно вызвали возражения. Возможно, это и к лучшему, что было выполнено так мало.
А вот «Рабочий и колхозница», напротив, стала фактически самой важной скульптурой ХХ века. К 1936 году, когда началась эпопея всей ее жизни создание «Рабочего и колхозницы». Вера Мухина вышла зрелым мастером, одним из лучших в своей мастерской. Добавим также, что несколько лет этого периода были потеряны по личным причинам.
Ее муж доктор Алексей Замков подвергался преследованиям со стороны коллег, что в те дни было не редкостью. Их обстоятельства стали настолько драматичными, что семья решила бежать за границу. По поддельным паспортам они ехали поездом в Среднюю Азию, но были арестованы в Харькове. После допроса их вскоре приговорили к трем годам ссылки в Воронеже с конфискацией имущества.
Только активное заступничество Максима Горького помогло семье вернуться в Москву раньше. Вполне вероятно, что работа по крупным госконтрактам. Самое удивительное в истории памятника сжатые сроки его выполнения. В мае 1936 года Мухина получила письмо от архитектора Бориса Иофана с приглашением принять участие в закрытом конкурсе на скульптурное завершение советского павильона на Международной выставке в Париже. Ровно через год 15-метровая скульптура стала главной достопримечательностью Трокада.
