Музей Шмидта П. П. в Бердянске
Музей — детище города, создан он согласно постановлению бюро горкома Компартии Украины. Первыми посетителями «дома Шмидта» стали ветераны партии и комсомола, передовики производства.
ПЕРВЫЙ ЭКСПОЗИЦИОННЫЙ ЗАЛ МУЗЕЯ ПОСВЯЩЕН ИСТОРИИ СЕМЬИ ШМИДТОВ и жизни П. П. ШМИДТА ДО РЕВОЛЮЦИОННЫХ СОБЫТИЙ 1905 ГОДА.
История семьи. Предок Шмидтов приехал в Россию из Германии еще при Петре I. С тех пор ничто уже не связывало его с родиной, кроме фамилии, которая в переводе с немецкого означает «кузнец». Широко известны воспоминания сына П. П. Шмидта Евгения Петровича, где сказано: «Наш род ведет начало с конца XVII столетия, когда мой предок в седьмом колене, корабельный мастер из Франкфурта-на-Майне, прибыл с партией голландских и немецких рабочих в Россию, выписанный Петром… Предок остался в России навсегда, женился на русской, и дети его были уже русскими подданными…»
В первом зале музея внимание посетителей привлекут также портреты родителей лейтенанта Шмидта. Отец — Петр Петрович Шмидт (1828—1888 гг.), морской офицер, защищавший во время Крымской войны город Севастополь, имевший ранения и боевые награды. Мать — Екатерина Яковлевна Шмидт, урожденная Вагнер (1835—1877 гг.), получила блестящее образование; женщина необыкновенно чуткого сердца и огромного ума, наделившая всем этим и своих детей. Подлинник портрета Е. Я. Шмидт хранится в Очаковском музее П. П. Шмидта, откуда и передана музею эта фотокопия. Портрет датируется 1867 годом, то есть незадолго до рождения сына Петра.
Петя Шмидт родился 17 февраля (5-го по- старому стилю) 1867 года в Одессе, где и жил до девятилетнего возраста с отцом (отец в это время служил в Русском Обществе Пароходства и Торговли — РОПИТе), матерью и сестрами Марией и Анной. Экспозиция знакомит гостей музея с фотографией дома Шмидтов в Одессе, детскими фотографиями Пети, его сестер Марии и Анны, с которыми его связывали узы братской любви и искренней дружбы. Позднее, уже в зрелом возрасте, в одном из писем он скажет: «Милое детство, в котором я видел много любви и женской ласки. Я рос среди сестер с мамой, так как отец всегда был в плавании (он был моряк)…»
С 19 апреля 1876 года отец, тогда еще капитан 1-го ранга, получает назначение на должность начальника города и порта Бердянска, и семья переезжает из шумной Одессы в тихий провинциальный городок. Здесь Шмидты поселяются в центре, на нынешней улице Шмидта, 8, в двухэтажном домике, принадлежавшем морскому ведомству. О Бердянске 70—80-х годов прошлого века рассказывает следующий раздел экспозиции первого зала музея.
Жизнь в Бердянске. Основой экономики города, был в те годы именно порт, дававший работу простому люду. На подлинных фотографиях и репродукциях вы увидите в экспозиции бесконечные вереницы подвод с хлебом, который через морской порт экспортировался за границу. В конце 70-х годов товарооборот этого экспорта составлял до 10 миллионов рублей (при 500 тысячах рублей импорта). Дипломатические представители иностранных консульств, аккредитованных в городе, находились в деловых отношениях с начальником города и порта, который вынужден был принимать их в своем доме, и маленький Петя Шмидт часто видел этих надоедливых и наглых «деловых людей». Наверное, именно тогда в нем зародились презрение к делячеству, ненависть к власти денежного мешка.
В. И. Ленин в работе «Развитие капитализма в России»: «самый крупный завод в Европе по этому производству (…т. с. по производству жнеек)»…. В одной из витрин музея размещены инструменты, которыми пользовались рабочие, изображения завода.
Многонациональный и многоголосый, в распутицу утопающий в грязи, а в летнюю жару в пыли, Бердянск ко времени приезда сюда семьи Шмидтов оказался не таким уж захолустьем, как думалось при отъезде из Одессы. В городе уже имелись почтовая контора, организованная в 1842 году, телеграф, появившийся между 1864—1865 годами, театр, дворянское и коммерческое собрания, клубы… Все это представлено в экспозиции на открытках и фотографиях тех лет.
Очевидно, мать Пети Екатерина Яковлевна, человек тонкий и чуткий, близко к сердцу принимавший беды униженных и обездоленных, еще тогда обращала внимание сына на вопиющее неравенство между городской знатью, жившей в центре города в роскошных особняках, и трудовым людом, который ютился в саманных домиках и землянках на грязных окраинах. Юный Шмидт видел, что мать никогда не отказывает в помощи людям. А отец всегда был для него образцом служения долгу. И ныне не только в экспозиции музея, но и на улицах города многое напоминает о деятельности бердянского градоначальника. Булыжником мостились улицы, росли каменные здания, открывались новые магазины, совершенствовались портовые — сооружения…
При этом надо учесть, что эти благотворные начинания почти всегда наталкивались на противодействие или безразличие царской администрации. О том свидетельствует копия рапорта Шмидта-отца таврическому губернатору от 28 ноября 1878 года:
«…в городе Бердянске, изобилующем попеременно то глубочайшей грязью, то удушливойпылью, что и послужило к увеличению за по» следние 5 лет втрое смертности, нет, как на площадях, так и на берегу моря, ничего похожего на сад или бульвар…»
И, очевидно, сыну градоначальника было’ хорошо известно, сколько сил пришлось затратить отцу для закладки городского сквера, ныне носящего имя лейтенанта Шмидта. Он с детства запомнил, как неуступчивы толстосумы во всем, что не сулит им выгоды, а совершается во имя общественной справедливости и добра.
Неизменный интерес у посетителей музея вызывает большой подлинный портрет П. П. Шмидта с дарственным автографом одному из близких друзей семьи: «Контр-адмирал П. П. Шмидт, начальник города и порта Бердянска. 1885 года июня 29-го. На память искренно уважаемому мной Василию Павловичу Полянскому».
П. П. Шмидт занимал должность начальника города и порта Бердянска на протяжении 10 лет. За это время он завоевал большое уважение у его жителей. Контр-адмирал в отставке, действительный статский советник с лета 1885 года, он оставил свой пост 29 декабря 1886 года по болезни. И при всей занятости служебной велика была роль отца в воспитании детей. Дочь Анна вспоминала впоследствии о том, что «…семейная обстановка, полная нежной любви матери и кипучей энергии отца-моряка, человека громадного темперамента, но доброй души, сс»здавалэ широкое, богатое воспоминаниями и впечатлениями счастливое детство».
Далее в экспозиции значительное место уделено учебе юного Шмидта в мужской гимназии (в нынешнем здании Бердянского педагогического института имени П. Осипенко). Здесь представлена подлинная фотография Пети Шмидта-гимназиста, переданная музею внучкой В. П. Полянского, Анной Павловной Полянской, и подлинная дореволюционная открытка, изображающая Бердянскую мужскую гимназию.
Интересен и групповой портрет представителей интеллигенции Бердянска, переданныймузею жительницей Таганрога Н. В. Погреб- цовой. Среди изображенных на портрете — Ф. Я. Вороной, который возглавлял Бердян- скую мужскую гимназию и являл собою типичный образец русского либерала. При Ф. Я. Вороном гимназия была настоящей «вольницей», где членами народнических кружков стало большинство учащихся старших классов. Правда, Петя Шмидт еще не мог по возрасту войти ни в один из этих кружков, но, несомненно, само влияние передовой личности директора, атмосферы, сложившейся в гимназии, должно было сказаться на формировании личности будущего революционера.
Хранящиеся в музее воспоминания сестры Анны (по мужу —А. П. Избаш) позволяют проследить процесс духовного становления. Окунувшись в мальчишеский коллектив, Петя потянулся к сверстникам, приобрел среди них друзей, которых, по свойственной ему общительности, у него было много. Его увлекали и занятия в гимназии, и игры с друзьями. И очень важно было, что всеми новыми впечатлениями Петя стремился поделиться дома и мог всегда рассчитывать на понимание и поддержку лучшего друга — матери. Екатерина Яковлевна была для сына идеалом человека, образцом для подражания. В одном из его писем, датируемых 1905 годом, мы читаем: «Память о ней — это святая святых моего внутреннего мира…» От матери он унаследовал душевную чуткость и восприимчивость, любовь к искусствам (живописи, музыке, литературе), интерес к чтению и самообразованию.
В Бердянске Екатерине Яковлевне довелось пережить потерю младшей дочери Елизаветы, и неизлечимая болезнь, медленно в ней развивавшаяся, привела к трагедии, которая разыгралась в Бердянске в доме Шмидтов и оставила тяжелый след в жизни детей.
В музее вы увидите печальную фотографию, запечатлевшую семью Шмидтов после смерти матери, последовавшей 29 декабря 1877 года. Рядом — изображения могил Екатерины Яковлевны и ее дочери Елизаветы на городском кладбище. Жители и гости города Бердянска могут прийти к могилам и воздать дань уважения светлой памяти прекрасной женщины, воспитавшей выдающегося человека нашей Родины.
Далее в экспозиции музея представлена фотография Марии Петровны Шмидт — старшей сестры Пети и Ани, которая после смерти матери старалась заменить им ее, взять на себя все заботы по дому и уходу за младшими. В эти годы еще больше внимания детям стал уделять и отец. Желая видеть своего сына моряком, он воспитывал в нем лучшие мужские качества: Петя много занимался гимнастикой, часто выходил с отцом в море, учился управлять парусом, в нем росла любовь к морскому делу. По свидетельству Анны Петровны, юный Шмидт много времени отдавал и занятиям музыкой, живописью, общению с друзьями. Неизменный интерес посетителей музея вызывает одна из подлинных работ Шмидта-художника — небольшой этюд с видом на Константиновский равелин в Севастополе. В музее также экспонируется тот самый старый рояль, клавишей которого касались пальцы легендарного лейтенанта Шмидта.
Около 1882 года (точная дата пока не установлена) отец женится на Ольге Николаевне Бутеноп. На одной из фотографий вы увидите П. П. Шмидта со старшим сыном от второго брака — Владимиром. А для Петра Шмидта детские годы со всеми их радостями и тревогами уже миновали: впереди была другая, неведомая жизнь…
Учеба в Петербурге. В экспозиции — подлинный текст прошения в канцелярию Морского училища с просьбой капитана первого ранга П. П. Шмидта определить на воспитание в младший подготовительный класс сына Петра. И уже 12 сентября 1880 года тринадцатилетний мальчик, окончив четыре класса мужской гимназии и сдав довольно трудные вступительные экзамены, стал воспитанником петербургского училища.
Далее вы увидите фотографию юнкера Шмидта, выполненную в Петербурге сразу после поступления в училище. Его одноклассник В. П. Лесли оставил воспоминания об учебе в Морском училище. Многих преподавателей он вспоминает бездарными, учащихся — ограниченными, способными лишь к примитивным грубым шуткам, избиению младших и пересказу «сальных» анекдотов. Среди них Шмидт выделялся тем, что явно противился грубому влиянию товарищей. И не просто противился, но, -объединив своих сверстников, организовал столь решительный отпор, что любители солдафонского «юмора» более не совались.
Годы учебы Шмидта совпали с эпохой революционного народничества. Не могли не знать о казни царя народовольцами и о гибели героев на Семеновском плацу Петербурга учащиеся Морского училища. Ведь среди народников были и морские офицеры, многие из которых отдали свои жизни за высокие идеалы. Стремительное духовное возмужание Шмидта в эти годы не укрылось от заботливого внимания его сестры Анны: «встречаясь С ним на рождественских каникулах или летом, я не могла не замечать сложной душевной работы, которая в нем происходит. Он очень много читал, задумывался, и уже волновали его тогда социальные темы… и, если нам случалось идти вдвоем на рождественских каникулах по хмурым петербургским улицам, он замечал в толпе и указывал мне страдающих, несчастных людей, часто называя их именами печальных героев Достоевского».
Воспоминания В. П. Лесли, изученные в музее, содержат отрывки из дневника Шмидта. В одной из дневниковых записей он говорит о том, что его счастье и благополучие куплены ценой невыносимых народных страданий и слез, и принять такой ценой купленное счастье он не может и не хочет.
С 1883 года Петр Шмидт учился вместе с Николаем Шелгуновым — сыном видного публициста прогрессивного направления Н. В. Шелгунова. Ребята становятся друзьями. В доме Шелгуновых Шмидт слышит горячие речи революционно настроенных людей. В доме сестры матери А. Я. Эггер Петя Шмидт знакомится с молодым, но уже известным профессором-экономистом Н. А. Карышевым, о многом и страстно с ним спорит- Беседы увлекают и учителя и ученика, заставляют последнего серьезно заняться политической экономике.
Как известно, друг Шмидта Н. Шелгунов входил в социал-демократическую группу — одну из первых в России, образованную в 1383 году в Петербурге болгарским революционером Д. Благоевым.
«Исторические письма» Миртова — работа одного из идеологов народнического движения П. Л. Лаврова, имевшая большой успех среди народников, ставшая программой их политической деятельности. Лавров призывал «критически мыслящих личностей», т. е. интеллигенцию, усвоить социалистические и революционные идеи и нести их в народ. Однако военно-революционный кружок Николая Шел- гунова фактически стоял уже на переходном этапе от народничества к марксизму, и члены его находились также под влиянием еще одного известного русского социолога и публициста — Н. К. Михайловского. Для рукописного журнала «Ундина», который выпускался в училище, Шмидт писал критические статьи о творчестве Н. К. Михайловского. В экспозиции — отдельные труды ученых, портреты духовных наставников юноши Шмидта.
Годы учебы подходили к концу, и с 1883 года началась летняя практика на военных кораблях. Эти плавания всегда доставляли радость Шмидту. Ведомости успеваемости отмечают его очень способным к морскому делу. С 14 декабря 1885 года как воспитанник старшей роты он был произведен в гардемарины. И в один из своих каникулярных приездов в Бердянск сфотографировался в местной фотографии С. Бермана. Эта фотография, доносящая до нас облик молодого Шмидта во всем великолепии новенького военно-морского мундира, представлена в экспозиции.
В это время его связывают с Бердянском не только отец, друзья-гимназисты, дорогие могилы матери и сестры, но и первая юношеская любовь. В книге воспоминаний о Шмидте Анна Петровна называет это имя — гимназистки, своей одноклассницы Евгении Тилло. Шмидт переписывался с ней, учась в Морском училище и в самом начале службы. В экспозиции музея помещена групповая фотография педагогов бердянских гимназий, относящаяся к 1909—1910 годам. Среди этих преподавателей вы увидите и Евгению Александровну Тилло — преподавательницу математики, в которую был некогда влюблен молодой офицер русского флота. Прочитайте их переписку, и вы убедитесь, что высокое чувство, связавшее этих людей, прекрасным образом отразилось в героической судьбе Шмидта.
Работа на заводе. Фотография мичмана Шмидта, выполненная после окончания училища, знаменует следующий этап его биографии: 20 сентября 1886 года приказом по Морскому Ведомству он произведен в первый офицерский чин.
Отпуск он проводит в Бердянске, в доме отца. Сестра Анна рассказывает: «В этот приезд свой он большую часть свободного времени посвящал самообразованию. Собрав все книги, оставшиеся от матери… он окружил себя ее книгами и теми, которые привез из Петербурга, и занимался несколько часов ежедневно. Эти занятия нисколько не накладывали на Петю отпечатка деланной серьезности, резонерства или сухости. Это был жизнерадостный, веселый или даже шаловливый юноша 19 лет.
В свободное время он, как всегда, много занимался музыкой, играл на скрипке, а позже на виолончели, пел, рисовал акварелью. Все это делал почти всегда самоучкой, не придавая всему этому никакого значения, не сознавая даже, как все это у него выходило изящно и талантливо. В этом всегда ярко сказывалась его богато одаренная натура…».
Как и всегда в дни пребывания в Бердянске, так и во время этого отпуска после окончания Морского училища юный Шмидт любил проводить время в тесном кружке интеллигентной молодежи. Евгения Тилло, которая также была членом этого кружка, вспоминала, что «дружеские беседы с ним были не только интересны, но и нередко положительно поучительны. В них заметен был яркий ум и поразительно теплое отношение к людям…
Фотографии и другие документы вновь напоминают о заводе Джона Гриевза, который через некоторое время попадет в поле зрения
В. И. Ленина в период написания его фундаментального «Развития капитализма в России». А в 1886 году в проходную этого завода под недоуменными взглядами обывателей войдет блестящий молодой офицер императорского флота. Мичман Шмидт пошел работать на завод сельскохозяйственных орудий!? Эта весть надолго смутила покой бердянской знати. Хорошо, что дома его понимали и поддерживали, как свидетельствует об этом А. П. Шмидт: «Быстро сбрасывая свою офицерскую шинель, с утомленным, но энергичным лицом, в закоптелой синей рабочей блузе, он рассказывал мне с восхищением о рабочих, ради близости и знакомства с которыми ходил на завод. Отец тогда был контр-адмирал в отставке, и работа его сына-офицера на заводе по тому времени казалась странной и предосудительной фантазией, хотя, к чести отца, могу сказать, что он не имел ничего против этого».
Однако, по новым данным, не только ради знакомства с рабочими П. П. Шмидт поступил на завод Джона Гриевза. Есть предположение, что мичман Шмидт работал на заводе по поручению военно-революционного кружка Н. Шелгунова. Ведь известно, что его товарищи по кружку в это время тоже работали на крупных заводах в других городах и вели там революционную пропаганду.
Витрина музея, посвященная этому периоду жизни Шмидта, содержит ряд документов, подтверждающих его сознательный переход от накопления знаний — к действиям, к борьбе. Правда, известно, что в то время как членов кружка Шелгунова арестовала царская охранка, мичмана Шмидта аресты не коснулись. Но адвокат Шмидта А. М. Александров в своих воспоминаниях объясняет это обстоятельство, ссылаясь на личную беседу с одним из осужденных «шелгуновцев»: «Когда нас арестовали,— сказал он,— мы всячески старались выгородить и спасти его. Мы считали его необычайно выдающимся человеком и как бы предчувствовали его будущую историческую роль».
О том, что угроза ареста висела и над Шмидтом, пишет и его сын Евгений: «Во время одного обыска отец едва не попался, только каким-то чудом ему удалось спастись». Теперь мы знаем, что не чудо, а товарищи пo борьбе спасли его — будущего героя русской революции. А работа на Бердянском заводе (ныне Первомайский завод сельскохозяйственных машин), на одной из стен которого вы увидите мемориальную доску в честь П. П. Шмидта, стала для него большой школой пролетарской солидарности и классового самосознания.
Служба во флоте. После окончания Морского училища Шмидт сначала получил назначение на службу в 8-м Петербургском экипаже, потом во 2-м Черноморском экипаже на юге. Однако в этот раз его служба продолжалась недолго, и летом 1889 года (по не изученным до конца причинам) он уходит в отставку. За этим последовали женитьба на Доминикии Гавриловне Павловой, рождение сына Евгения. В этот период П. П. Шмидт живет на Кавказе, затем — в Таганроге (1890—1892 годы), где работает в Азово-Донском коммерческом банке.
О Таганрогском периоде жизни Шмидта рассказывает одна из витрин музея, которая заинтересует посетителей прежде всего характеристикой Шмидта-музыканта, Шмидта-ху- дожника. Интеллигенция Таганрога — города великого Чехова — тепло приняла Петра Петровича, но, истинный моряк, он тоскует по морю и летом 1892 года возвращается в военный флот: сначала — в 18-й Балтийский Флотский экипаж в Петербурге, а с 5 марта 1894 года — в Сибирский Флотский экипаж на Дальнем Востоке. Здесь в 1895 году ему было присвоено звание лейтенанта.
Надо сказать, что служить в военном флоте Петру Петровичу было нелегко. Он не мог мириться с казнокрадством, пьянством и развратом, процветавшими в офицерской среде, с тем, что военное начальство унижает достоинство рядовых матросов. Конечно же, он часто вступал в конфликты, тем самым наживая себе врагов. Поэтому он вынужден часто менять место службы, «кочуя» по различным военным кораблям и портовым судам: «Алеут», «Силач», «Ермак», «Бобр»…
С 1896 года командиром Владивостокского порта был Г. П. Чухнин — человек редкой ограниченности, жестокости и бессердечия. Очень скоро непримиримое и неравное единоборство с адмиралом вынудило Петра Петровича вновь оставить военный флот и перейти в торговый. Очевидно, была у него и надежда, что, став капитаном судна, он сможет отстаивать права хотя бы своих матросов.
Итак, с 1898 по 1900 год П. П. Шмидт служит в Добровольном флоте, который обслуживал Дальний Восток. Одна из витрин музея рассказывает о службе П. П. Шмидта на Дальнем Востоке, где вы увидите ряд интересных экспонатов, полученных благодаря содействию журналиста из Владивостока А. А. Степанова. Здесь есть подлинные номера газеты «Владивосток» за 1896 год с приложениями, в которых помещены приказы о перемещении П. П. Шмидта по службе, фотокопии снимков кораблей «Орел», «Тамбов», «Кострома», на которых Шмидт плавал.
Перейдя из Добровольного флота в Русское Общество Пароходства и Торговли в Одессе (РОПИТ), Петр Петрович служит капитаном на-различных пассажирских и грузовых пароходах («Полезный», «Игорь», «Святой Николай», «Диана»). Посетители музея всегда С интересом останавливаются у выразительной фотографии, запечатлевшей П. П. Шмидта на борту «Дианы».
Излишне говорить, что Петр Петрович был прекрасным капитаном, отменно знал свое дело, был специалистом высокого класса, так что хозяева РОПИТа ценили его, а матросы в нем души не чаяли. Сын Шмидта Евгений писал об этом так: «В море от подчиненных отец требовал полного и беспрекословного повиновения: здесь он не допускал ни малейшего послабления… Но в то же время отец всей душой уходил в заботы о своих помощниках и матросах и никогда не задумывался сцепиться в защиту их интересов с каким угодно начальством».
Дошли до нас и воспоминания одного из участников революции 1905 года Карнаухова- Краухова, который плавал в свое время учеником штурмана на пароходе Шмидта. Кра- ухов рассказывает, что команда любила своего строгого и справедливого командира, прислушивалась к каждому его слову и за глаза называла его «учителем Петром».
В этот период жизнь Петра Петровича проходит в море, в плавании: в год — не более двух месяцев на суше. Он повидал много государств и народов и везде находил подтверждение необходимости социального переустройства общества, обрекавшего, как и в России, большинство народа на бесправие и нищету.
В годы войны.
Попав на «Иртыш», изображение которого вы увидите в музее, Шмидт столкнулся все с теми же язвами, разъедавшими командование русского военно-морского флота. Непримиримо борется Шмидт с казнокрадством, продажностью, бездеятельностью. Его пытливый ум везде ищет дело. Так, скажем, в обстоятельной докладной записке Шмидт излагает проект приспособления, не требующего больших затрат, но значительно сокращающего время погрузки и облегчающего труд матроса. Однако командование не сочло нужным реализовать этот проект.
Непосредственного участия в боевых действиях Шмидту принять не пришлось: по болезни он был списан на берег в Порт-Саиде и отправлен в Россию. В экспозиции — фотография брата Шмидта Льва Петровича, который погиб под Порт-Артуром. Из правительственных сообщений Петр Петрович узнал и о гибели броненосца «Петропавловск», подорвавшегося на мине вместе с командующим 1-й Тихоокеанской эскадрой адмиралом С. О. Макаровым и почти всей командой. Шмидт тревожился о судьбе брата Владимира, который был флаг-офицером Макарова.
К счастью, Владимир Петрович чудом остался жив (но об этом Шмидту удалось узнать значительно позже).
Очевидно, такой же точки зрения придерживался и Шмидт. Е. П. Шмидт-Очаковский рассказывает о том, как отец переживал «роковой» день Цусимы. Он тогда прямо сказал сыну, что позор поражения царским властям даром не пройдет: будет возмездие, суровое возмездие. Шел 1905 год…
Второй зал
ВТОРОЙ ЭКСПОЗИЦИОННЫЙ ЗАЛ ПОВЕСТВУЕТ О СОБЫТИЯХ ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ, ДЕЯТЕЛЬНОСТИ П. П. ШМИДТА ВО ГЛАВЕ СЕВАСТОПОЛЬСКОГО ВООРУЖЕННОГО ВОССТАНИЯ.
Революционные раскаты 1905 года, эхо «кровавого воскресенья» докатились и до Бердянска. Здесь забастовали рабочие заводов Д. Гриевза и вдовы Матиас. Бастующим удалось добиться выполнения своих требований. Об этом расскажут вам документы, размещенные в одной из витрин второго зала музея.
Но преждевременно (14 июля 1905 года) восстал броненосец «Потемкин», и это нарушило план руководителей восстания: многие из них погибли, на кораблях флота начались массовые аресты и кровавые расправы. В музее вы увидите портреты бердянцев-потемкинцев: Павленко, Подзолкина, Пархоменко и Соколова.
В период восстания на «Потемкине» П. П. Шмидт служил в Измаиле, где командовал миноносцем No 253. Его волнует происходящее на Черноморском флоте, он живо интересуется обстановкой на броненосце, запрашивает о нем своих севастопольских друзей, сына. Вы прочтете в экспозиции письмо’ Евгения Шмидта к отцу, в котором речь идет о событиях на «Потемкине».
В Севастополь Шмидт вернулся в конце лета — начале осени 1905 года. Здесь он сразу же активно включился в общественную жизнь города. Его имя — честное имя человека революционных убеждений — было уже известно всем матросам Черноморской эскадры, каждому севастопольцу.
Степень серьезности происходящих событий понимало и царское правительство.
Истинную цену этим «свободам» узнали вскоре в Севастополе, как свидетельствуют об этом экспонаты музея. Тысячи людей приходили на митинги послушать большевистских ораторов, разоблачавших лживость Манифеста. А уже 18 октября на Приморском бульваре выступал и Шмидт, призывавший севастопольцев решительно отстаивать гражданские права. По его призыву более десяти тысяч человек направилось к тюрьме, чтобы приветствовать политических заключенных, которых обещали освободить. Но, когда демонстранты подошли к тюрьме, из ее ворот по безоружной толпе ударили три залпа. Восемь человек были убиты, многие ранены.
Депутат рабочих. Расстрел мирной демонстрации вызвал возмущение трудящихся Севастополя. Митинг 19 октября на Приморском бульваре принял предложенную большевиками резолюцию протеста, избрал 28 депутатов, в том числе и лейтенанта Шмидта, которым было поручено передать требования севастопольской общественности городской думе. А 20 октября, когда состоялись похороны жертв расстрела, в них принимало участие несколько тысяч человек. В музее вы увидите подлинные открытки, изображающие кладбище, где были похоронены жертвы.
Над могилами жертв расстрела Шмидт произнес свою знаменитую речь-клятву, которая произвела сильное впечатление на присутствующих и вскоре стала известна всей стране.
За эту, как писал В. И. Ленин, «дерзкую» речь Шмидт был арестован и заключен в карцер на корабле «Три Святителя». Узнав об этом от сына, Петр Петрович сказал, что сумеет умереть за них, что ни они, ни дети их, ни внуки не пожалеют о том, что ему было оказано столь высокое доверие.
Освобожденный из заключения по требованию всей передовой русской общественности, Шмидт вскоре был отправлен в отставку в чине лейтенанта.
Экспонаты, размещенные в витринах второго зала музея, последовательно рассказывают о том, как развертывались события в городе.
На совещании представителей социал-демократической организации и матросской «централки» выяснилось, что, хотя брожение наблюдается повсеместно, рассчитывать можно только на команды «Очакова», «Потемкина» и флотские казармы. Решено было начать активную агитацию в войсках и на флоте. Но в это время и в городе, и в порту волна стачечного движения захватила самые различные слои общества, рабочих и служащих, движение стало приобретать характер всеобщей забастовки. Проводились матросские митинги с участием солдат и рабочих. Одновременно вспыхнули волнения и на «Очакове», где матросы были недовольны командованием.
На матросском митинге 9 ноября, звучали требования немедленно освободить заключенных на «Пруте» потемкинцев. Царское командование запретило матросам и солдатам присутствовать на митингах, но они пришли на митинг 11 ноября. И здесь вновь оказался по другую сторону баррикад Г. П. Чухнин, командовавший в ту пору Черноморским флотом. Его приспешники готовили провокацию, которая дала бы возможность посеять рознь между восставшими и стрелять по митицгующим. Он в гуще дел, много работает, почти не спит. Об этом свидетельствуют его письма и воспоминания очевидцев, близко знавших Шмидта.
Наступал решающий момент восстания. Самодержавие готовилось нанести решительный удар, к городу стягивались войска, и 13 ноября Севастополь был объявлен на осадном положении. В этот момент команда крейсера «Очаков» под руководством комендора корабля, члена военной социал-демократической организации большевика Н. Г. Антоненко отказалась выдать оружие офицерам и последние покинули крейсер. Избрав командный состав из своей среды, матросы установили революционный порядок, строго соблюдавшийся- всеми. Фотографии матросов-большевиков Н. Г. Антоненко, А. И. Гладкова и С. П. Частника, возглавивших восстание на «Очакове», вы увидите на одном из стендов музейной экспозиции.
Поздно вечером 13 ноября состоялось заседание Матросской комиссии, где обсуждался вопрос о восстании эскадры и о приглашении для командования восставшими кораблями лейтенанта Шмидта. На это заседание явился он сам. Его звездный час пробил…
Во главе восстания. Всю ночь с 13 на 14 ноября из Симферополя, Ялты, Одессы прибывают в Севастополь войска — самодержавие открыто готовится потопить восстание в крови, но движение солдат, матросов и рабочих продолжает расти.
Настенная роспись второго зала музея «Шмидт на восставшем «Очакове» иллюстрирует эти события. Роспись выполнена бердянским художником Ю. В. Затерой.
Вечером 14 ноября вооруженный отряд матросов напал на арсенал в порту, овладел оружием (ружьями и двумя пулеметами), арестовал генерал-майора Саноцкого.
Однако как береговые команды, так и примкнувшие к ним солдаты и поднявшие восстание корабли были полны решимости продолжать борьбу. Улицы и набережные были запружены народом.
Однако, сочувствуя восставшим, команды большинства кораблей не решились на активные выступления, а некоторые из них подпали под влияние перетрусивших или враждебно настроенных офицеров.
Вся деятельность Шмидта 14 и 15 ноября говорит о подготовке вооруженного отпора врагу. В речи к пассажирам парохода «Пушкин», которую он произнес в минуту затишья, за два-три часа до боя он говорил, что, несмотря на то, что считает себя сторонником мирной, бескровной революции, если будет вынужден — не остановится ни перед чем.
Между тем правительство готовило кровавую расправу. У штаба флота стояли Симферопольский резервный батальон и кавалеристы Крымского дивизиона. На Исторический бульвар была направлена артиллерия 13-й полевой бригады. На углу Пушкинского переулка и набережной Южной бухты стояли пулеметы. В полном боевом снаряжении двигались войска по бульвару и вокруг Артиллерийской бухты. Жерла орудий были направлены в сторону «Очакова» и других поднявших красные флаги кораблей. Всего против восставших было сосредоточено 18 батальонов пехоты, 8 батарей полевой артиллерии, 14 пулеметов, эскадрон и сотня казаков… И вот прозвучал выстрел «Терца»—сигнал к началу общего наступления против восставших. Адмирал Чухнин хотел показать всему городу, всей России «образец» контрреволюции.
Документы музея ярко иллюстрируют редкую жестокость подавления восстания. Вы увидите фотографии, запечатлевшие горящий «Очаков», жителей города, с ужасом наблюдавших за расправой… Эти экспонаты укреплены на фоне алого революционного стяга. Здесь же — свидетельства о расправе над восставшими одного из очевидцев, известного русского писателя А. И. Куприна, приведенные им в статье «События в Севастополе».
Как известно, одновременно с обстрелом революционных кораблей начался и обстрел казарм, в которых укрепились восставшие. Обращает на себя внимание сама терминология, употребляемая в донесениях, рапортах, докладах и телеграммах царю: «штурм», «вторжение», «неприятель», «пленные»… Палачам хотелось выглядеть «героями»…
Однако героями были восставшие, которые продержались всю ночь, явив всей России, всему миру образец революционной стойкости и самопожертвования во имя высоких идеалов.
На суде. П. П. Шмидт, называвший себя «социалистом вне партии» и действительно ни к одной партии не принадлежавший, на деле встал на сторону восставших матррсов, пошел за большевиками, остался до конца верен народу. На суде он не раскаялся в содеянном, был уверен в своей правоте и своим палачам заявил, что если бы он был выпущен на свободу. теперь, после случившегося, то при тех же обстоятельствах поступил бы так же.
Витрины музея расскажут вам о кровавой комедии царского суда над Шмидтом и матро- сами-очаковцами. Вы увидите портреты адвокатов, самоотверженно боровшихся за жизнь матросов и Петра Петровича Шмидта, подлинные страницы из журнала «Нива» с информацией о восстании в Севастополе, изображение здания, где проходил суд над Шмидтом, и другие фотодокументы.
Шмидт не верил в свое спасение и не испытывал никакого уважения к суду палачей народа. Он лишь использовал возможность попытаться спасти от казни братьев-матросов, высказать свои взгляды, нисколько не сомневаясь, что его самого ждс! смерть.
Вы прочтете в экспозиции пламенные слова речи, произнесенной им на суде и ставшей ярчайшим документом величия человеческого духа, верности и борьбы за народное дело.
Мемориальные комнаты и зал памяти
НА ВТОРОМ ЭТАЖЕ МУЗЕЯ В МЕМОРИАЛЬНЫХ КОМНАТАХ ВОССОЗДАНА ОБСТАНОВКА ДОМА ШМИДТОВ В БЕРДЯНСКЕ.
ЗАЛ ПАМЯТИ ЗНАКОМИТ С ИСТОРИЕЙ УВЕКОВЕЧЕНИЯ ИМЕНИ П. П. ШМИДТА.
Обстановка четырех комнат дома Шмидтов — кабинета отца, детской, гостиной и столовой — восстановлена по воспоминаниям членов семьи, близких друзей и очевидцев. Конечно, это далеко не все, что окружало когда-то П. П. Шмидта в юные и зрелые годы. Однако немало подлинных вещей заняло свои привычные места в этих комнатах. Естественно, наибольший интерес у экскурсантов вызывает рояль, на котором играл Шмидт. Этот рояль, как и многие другие экспонаты, был передан в дар музею его родственниками по линии мачехи.
Экскурсия по мемориальному дому-музею заканчивается в зале памяти, экспонаты которого посвящены посмертной славе легендарного лейтенанта.
Первоначально прах Шмидта, матросов Частника, Гладкова и Антоненко был погребен у Покровского собора. Экспонаты музея повествуют о перезахоронений останков героев.
В полном соответствии с волей П. Г1. Шмидта он представляет собой скалу, над которой развевается алое знамя, у ее основания — якорь и барельеф Шмидта. Еще один барельеф изображает момент восстания.
Вы найдете в экспозиции зала памяти данные о публикации посвященных Шмидту изданий мемуарного характера: воспоминаний его сестры А. П. Избаш, записок участников и руководителей Севастопольского вооруженного восстания Вороницына, Генкина, Карнаухова- Краухова и других людей, близко знавших Шмидта. Вы узнаете, что существуют многочисленные песни о нем, прочтете отрывки из знаменитой поэмы.
Имя Шмидта воспето в советской художественной прозе и драматургии: Широко отображен образ легендарного лейтенанта в живописи, скульптуре и киноискусстве, его именем названы улицы, скверы, мосты и теплоходы. Разнообразную информацию об этом собирают работники музея.
В зале памяти ряд экспонатов рассказывает о племяннике П. П. Шмидта профессоре С. В. Избаше, знакомит с его научной деятельностью и той неизменной помощью, которую он оказывает музею.
Бердянцы с гордостью называют Шмидта своим земляком, с огромной любовью и уважением произносят его имя. Интересные материалы подарили музею ребята из бердянской средней школы No 2, где отряд имени П. П. Шмидта занимается поисковой работой. Всегда раскрыта книга отзывов, где вы прочтете немало волнующих слов преклонения перед подвигом первого «красного адмирала» и его товарищей-матросов…
Впишите же и вы — если не словом, то делом — свою строку в эту летопись народного признания светлой памяти одного из прекрасных сыновей нашей Родины…