Художественная школа Краснопресненского района

Художественная школа Краснопресненского района
Ира Рулева, 16 лет. Автопортрет. Акварель.

Художественная школа Краснопресненского района Москвы

Этот очерк о работе детской художественной школы Краснопресненского района Москвы отнюдь не претендует на то, чтобы считать ее эталоном. Однако большой опыт педагогического коллектива, традиции, а главное — проблемы, которые пытаются решить ее преподаватели, могут послужить началом серьезного разговора о том, какой должна быть современная, детская художественная школа.

Рассказ о Краснопресненской художественной школе можно было бы начать описанием мелодий, несущихся с этажей, где размещаются комнаты старших классов. «Музыка способствует вдохновению», — заметит по этому поводу завуч школы, молодой художник, в недавнем прошлом ее ученик Виктор Михайлович Дубровин.
Но мы начнем с кабинета директора Романа Арсеньевича Со- ломахина и его суждения о том, что всякий художник, зрелый или начинающий, обязан начинать свой день с узнавания, ежедневного пополнения запаса знаний в любой области человеческого духа — будь то история, культура или математика.
У нас будет немного времени — всего пятнадцать минут, в перерыве между уроками, ибо директор не только директор, но и преподаватель рисунка, живописи, композиции и, как всегда, будет очень торопиться (кабинет, увы, не то место, где он чувствует себя как дома), но за эти четверть часа полушутливой, полусерьезной беседы мы услышим нечто важное, то, на чем, собственно, и строится весь процесс обучения и воспитания в Краснопресненской художественной школе: «Наш коллектив преподавателей поставил себе задачу воспитать из каждого своего подопечного личность».
Чтобы понять, как это происходит, приглашаем вас пройти по классам и коридорам школы.
«Сегодня у нас рисунок с натуры, — говорит преподавательница, выпускница ВГИКа Любовь Альгина, пускаясь со своими четвероклассниками в рискованное дело. — Сегодня мы будем рисовать дедушку. Так, садитесь, пожалуйста, Герасим Кузьмич, в кресло… Ребята, слушайте меня внимательно: вы должны постараться правильно передать пропорции головы и, по возможности, характер человека. Посмотрите, какой у вас интересный дедушка…»
Дедушка и впрямь интересный. Такие рождались 80 лет назад. Уже все ребятишки знают, что он кавалер Георгиевского креста, воевал и в гражданскую и в Отечественную. У него громадная толстовская борода, толстовский нос, толстовские же глаза-буравчики. Лицо одновременно простое и сложное.

Саша Акопов, 8 лет. Сказка. Гуашь.
Саша Акопов, 8 лет. Сказка. Гуашь.

Через три часа на 24 рисунках появляются 24 разных по облику и характеру дедушки: у одного это Салтыков-Щедрин, у другого — шолоховский казак, у третьего — прямо-таки тип Гиляровского. И что же? Преподаватель удовлетворен. С заданием дети почти что справились. Только у троих дедушка похож на георгиевского кавалера, зато какая самобытность характеров, какая непохожесть стилей! Причем преподаватель сознательно никого не поправлял. «Нужно, чтобы ребенок соных педагогами задач и пути решения их — сознательный, творческий эксперимент, направленный на выявление особенностей каждого ученика в отдельности. Это вторая буква закона преподавательского штаба Краснопресненской.
Однако пойдем далее. Заглянем на урок 8-го класса учителя Олега Федоровича Филиппова. Тема: живой свободный рисук лекция, на самом деле это представление, театр одного актера, все, что угодно, только не скучное, унылое заседание. Что сегодня будет? Прогулки по Венеции, по Лувру, по улочкам Парижа? В классе пятнадцать человек, на задней парте сидит директор — неужели ему это интересно? Шуршит кинопроектор, вспыхивает, экран: сегодня — «Античное искусство». Преподавателя искусствоведе хранил и свою индивидуальность, — скажет Альгина, — и смог выполнить поставленную перед ним учебную задачу».
Итак, первое, с чем вы столкнетесь в этой школе, — уважение к ребенку как к личности, как к еще маленькому, но уже художнику. Очень близкий контакт, доверительность, но никаких навязываний собственного вкуса. Это первая буква закона, которая неукоснительно соблюдается всеми преподавателями. Это основа основ, которую ввел Р. А. Соломахин восемнадцать лет назад, став неожиданно в 26 лет директором школы.

Саша Бренер, 14 лет. 1905 год. Гуашь.
Саша Бренер, 14 лет. 1905 год. Гуашь.

Второе — смелость поставленной на основе композиции. Иная атмосфера, иной стиль общения с детьми — на лице преподавателя задумчивая сосредоточенность, а речь добродушно-ворчливая: «Никита, что ты хочешь от педагога? Чтобы он за тебя рисовал? Чтобы он думал за тебя? А как же ты сам? Где твоя самостоятельность мышления? — восклицает преподаватель. — Я бы мог это сделать, но ведь это сделаю я, а не ты…»
Видимо, такой урок не пройдет даром. В классе Станислава Александровича Буеракова — лекция по истории искусств.
Артистизм, добрый юмор, энциклопедические знания — вот что составило имя Буеракову. Говорят, на его лекциях по эстетике марксизма-ленинизма преподавателей бывает не меньше, чем учеников. А как сегодня? Античные дворцы, росписи, портики, пилястры… Но что это? При чем здесь станция метро «Лермонтовская», какая-то аптека, дом, построенный в 90-х годах?..
Это информация, с которой начинается игра-общение. Учитель вспоминает, что вот такой портик, какой сейчас промелькнул на экране, он видел, кажется, на «Лермонтовской», в парадной нише, очень похоже. Глаза ребят разгораются, мысли их начинают работать в одном направлении — что и когда они видели у себя на улице, на своей Покровке, на Арбате. Один вопрос следует за другим, добираются до Казакова и Жилярди,
Сделай как тебе хочется, ну не получится, ну и ладно, другой раз выйдет, я же тебе за это двойку не поставлю». Иногда закатывают пиры: сначала всем классом пишут натюрморты из пяти арбузов, а затем дружно ими угощаются. Или — весь «рабочий день» проводят в зоопарке. Смысл этих педагогических вольностей — научить де-
А пока они играют. Но играют всерьез. Из первого класса смех: кто-то зайца нарисовал с тремя ушами. Из второго: жу- жу-жу-жу… Те фантазируют: пишут сказку с элементами осени. Во втором параллельном содержательный разговор: «А ты чего ходишь в шапке?» — слышим насмешливый молодой голос директора.
Странно, но в этих школьных коридорах как будто носятся флюиды всех муз… В этих коридорах совершается таинство — просветление души человеческой, между тем все просто и буднично. Здесь читают книжки, позируют друг другу, слушают музыку, распускают по школе ужей и даже… съедают восковые яблоки. Здесь не ставят двоек и не ругают (за неуспеваемость, за разгильдяйство — да), даже, наоборот, иногда преподаватель упрашивает: «Ну что ты боишься сделать так, а не эдак.

Катя Стотенкова, 16 лет. Эскизы костюмов к спектаклю. Гуашь.
Катя Стотенкова, 16 лет. Эскизы костюмов к спектаклю. Гуашь.

В школе не ставят задачу сделать всех непременно профессиональными художниками — просто готовят к жизни. К тому, что есть в ней прекрасного, лучшего, к тому, на чем вообще стоит весь мир, — к красоте и гармонии. В Краснопресненской не ждут по осени сводок из институтов : сколько выпускников поступило в художественные вузы, суть в том, какими они выходят. Это именно тот случай, когда важно и количество, и качество. Гордость школы не в грамотах и многочисленных дипломах и высших наградах, которые неизменно получают воспитанники на международных конкурсах, а в том, чтобы каждый из тех, кто прошел школу, не потерялся в этой жизни, а проявился как личность.
но». — «Да… А что, у тебя голова болит или мерзнет? Ну раз не мерзнет, так ты сними шапку- то, да и работай, она ж тебе мешает…» А в седьмом —тишина: ребята на пленэре, пишут этюды.
Как ни странно, в школе не любят тихонь. По мнению завуча, школа страдает, когда у нее дефицит шустрых ребят. «Из баламутов легче лепить характер, чем из спокойных и сонных». Это тоже своеобразный стиль школы. Затишье бывает редко: посмотреть, как строит урок Роман Арсеньевич по рисунку, — можно за голову схватиться: по темпу — «Танец с саблями», по экспрессии — безрукого научит, а все вместе: удовольствие от общения друг с другом и серьезные навыки.
В школе свои неписаные законы: за неуспеваемость не отчислять. Ребенок старается по мере сил, но когда разочаруется, сам уходит. Такое происходит в старших классах — обычно это внутреннее состояние души, горькое отступление.
В школе гонения на расхлябанность — юный художник должен быть профессионально подготовлен к уроку: с аккуратно заточенными карандашами, с нужным для работы материалом, необходимой палитрой. Неаккуратность презирается. Гонения на пижонство: не воображай, что ты все умеешь; не пачкай одежду красками; будь элегантен, как твой учитель. Гонения на дурной вкус: история с пресловутыми сумками с намалеванными на них ансамблями. Метод: преподаватель берет свежий номер «Литературки» и читает оттуда фельетон. Все смеются, результат — положительный. Но пуще всего карается всякое проявление бестактности.

Катя Рожкова, 9 лет. Натюрморт с окном. Гуашь.
Катя Рожкова, 9 лет. Натюрморт с окном. Гуашь.

Этике уделяется в школе столько же внимания, сколько и эстетике. «Они, как два плеча у человека, должны быть равными», — заметил по этому поводу директор. И все-таки не это главное в облике школы, а ее творческий импульс. «Наша школа очень творческая, — говорят про нее сами ребята. — В ней занимаешься любимым делом, для души, в окружении людей увлеченных».
— Мы — совместная лаборатория взаимного обучения друг у друга, — отвечают им педагоги. — Мы учим вас мастерству и культуре, а вы нас искренности, бодрости и энергии. Мы взаимно обязаны друг другу.
Если объединить вместе эти два признания, получим портрет школы: с одной стороны — шестьсот ребятишек, искренних, жизнерадостных, едва пробующих свои силы в искусстве; а с другой — коллектив опытных профессиональных художников, энтузиастов своего дела: и те и другие дополняют друг друга, творят и совершают на основе взаимного сотрудничества маленькие открытия… Добавьте к сказанному горячую симпатию друг к другу плюс пристрастие к эксперименту и одновременно уважение к основе основ — рисунку, без чего невозможно изобразительное искусство вообще, — не правда ли, любопытный получится портрет: нечто живописное, дерзкое, непримель- кавшееся.
Краснопресненская — та художественная школа, где преподавание предметов ведется универсально — каждый педагог, принимая в свои руки первый класс, в принципе обязан довести его до десятого, ведя уроки по всем основным предметам: рисунку, живописи, композиции. Хорошо это или плохо — преподаватели пока еще сами до конца не знают, но то, что польза от этого есть — очевидно: завязывается очень близкий человеческий контакт; а преподаватель может строить свою программу с перспективой на будущее, что тоже немаловажно в творчестве.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Culture and art