Русские прялки
Художественное творчество народа неразрывно соединялось с трудом. Поражает, с каким вдохновением и ощущением прекрасного сделаны грабли, косы, рубанки, охотничьи ружья, удочки для подледного лова рыбы, вальки и рубели для стирки и выкатывания белья, трепала для льна, ткацкие станы, веретена и прялки, обычные ложки, чашки, черпаки, туеса. Талантливые мастера в облике этих вещей умели гармонично соединять практическую целесообразность и художественное совершенство. Например, металлические предметы покрывали просечными и гравированными узорами, дополняли коваными фигурными деталями, деревянные—расписывали яркими красками, декорировали рельефной и плоской резьбой. На больших ткацких станах вырезали розетки и скульптурные изображения конских голов, рубанку придавали форму лежащего льва. И мастер и заказчик ценили выдумку и изобретательность.
Народ поэтизировал труд пряхи. Некоторые надписи напоминают строки дневника. Может быть, поэтому сами мастера зовут их летописями.
Археологические находки в Новгороде, Пскове и Москве указывают на то, что на Руси уже в XII —XVI вв. существовали местные разновидности прялок. Стояки древних новгородских прялок представляют собой небольшие лопаточки на тонких ножках. Псковская прялка близка к новгородской, но более массивна; от московской, найденной при раскопках вЗарядье, сохранился только гребень на вытянутой ножке, который вставлялся в гнездо донца. Эта находка особенно интересна, так как знакомит с другой формой стояка в виде широкого гребня с тонкими зубьями, на которые насаживалась кудель.
От древних времен дошли до нас единичные предметы. Прялки, хранящиеся в музеях, относятся к XVIII и, главным образом, к XIX веку.
Сравнение археологических памятников с более поздними позволяет заметить, что гребни с донцами и прялки с лопастями были основными типами на Руси. В XVIII и XIX вв. границы их распространения прослеживаются довольно четко. Прялки-гребни бытовали в центральных, южнорусских губерниях и в Поволжье, а прялки с лопастями —на громадных территориях центральных и северных губерний, на Урале и среди русского населения Сибири и Алтая. Они делались в каждой семье, наиболее искусные мастера изготовляли их на заказ.
Публикуемые в альбоме донца прялок из центральных и южнорусских губерний по форме представляют собой длинные рубленые плахи с кубическим утолщением на конце—гнездом для ножки гребня. По сторонам доска стесана и сужена. Силуэт облагораживают плавные или ступенчатые переходы узкой части в широкую и фигурные зубцы на концах. Плоская резьба, а иногда и скульптурные детали довершают убранство.
К сожалению, донца, как и большинство произведений народного искусства, хранят в тайне имена своих создателей. Только мастерство свидетельствует о том, что это были художники с большим вкусом. Лишь иногда где-нибудь в уголке доски или среди орнамента встретится дата исполнения. Наиболее раннее в собрании Русского музея донце имеет надпись: ,,1783 году. Время наложило на него свой отпечаток. Дерево потемнело, отполировалось, сохранив, однако, мягкую пластичность и неброскую красоту линий резного узора. В нем сочетаются очень характерные для так называемой трехгранновыемчатой резьбы элементы орнамента: треугольники, расчерченные по диагонали квадраты, круги с вписанными лучевыми и вихревыми розетками. Все фигуры врезаны острым ножом в глубь доски и образованы контурными линиями и трехгранными выемками, играющими светотенью.
Для удобства переноски тяжелых длинных плах на них делались ручки. В очертаниях скобы одного из ранних донец угадывается традиционная в народном искусстве фигурка коня, трактованная условно и обобщенно. Конь (ручка) словно впряжен в украшенную лучистыми розетками повозку —кубический выступ для крепления гребня. Рукоятка и доска вокруг нее также покрыты сочным узором из квадратов и розеток.
Розетки—это своего рода символы солнца, так называемые солярные знаки. Конь тоже связывался с культом солнца, олицетворяя его движение по небосклону. Превратившись в традиционные мотивы декоративного искусства, эти древнейшие образы мифологии славян-земледельцев в поэтической форме проносят через века ее обаяние. В XIX в. геометрическими мотивами иногда заполняли всю поверхность длинных донец, обилием узорочья напоминающих праздничные вышитые или тканые полотенца.
В XIX в. в Поволжье дома и речные суда украшались пышной рельефной резьбой, изготовлялись щегольские экипажи, мебель, сундуки. В районе Городца развивались ложкарные и игрушечные промыслы, по соседству процветала хохломская роспись. В народном искусстве ‘края сказочные птицы Сирины, львы, водяные чудища—берегини и фараонки —и древние орнаментальные мотивы причудливо уживались с декоративными элементами классицизма.
Донечники, несомненно, испытывали влияние искусства соседних центров. В их творчестве отразился и интерес к реальной жизни, преимущественно к ее праздничной стороне. Изображения гарцующих всадников, охотников с собаками, гуляющих дам и кавалеров, выездов в каретах с кучерами и лакеями на запятках, офицеров и солдат с ружьями и шашками наголо постепенно вытесняли с донец суровый и скромный геометрический орнамент.
Новое содержание потребовало новых средств выражения. Статичная трехгранновыемчатая резьба сменилась скобчатой, изысканной и более динамичной, обогащенной инкрустацией. Главные персонажи вырезались из кусочков черного мореного дуба, который вылавливали в Узоле. Гротескные и вместе с тем предельно обобщенные угловатые фигурки красиво выделялись на светлой древесине осиновых донец. Второстепенные детали, деревья, ветви, кареты выполнялись в технике скобчатой резьбы с тонкой моделировкой объемов. Для большей декоративности мастера подкрашивали врезы суриком, зеленью и синей краской. Сюжеты и орнаментальные мотивы на городецких донцах можно разделить на две группы: глубоко традиционные, допетровские (птица, два коня по сторонам дерева и другие), которые располагаются поярусно, в ряд, и новые, пришедшие в народное искусство в XVIII и первой трети XIX в. не без влияния лубочной картинки и гравюры, со свободным размещением на плоскости доски. Так, например, сцена катанья в каретах занимает все донце.
Мастера смело обновили и такую привычную схему, как заполнение узором только верхней полукруглой части донца. В центре вместо тяжеловесного геометрического рисунка они стали помещать легкую изящную фигурку бегущего коня, парящей птицы, тонкую ветвь и окружали их простой рамкой. Контраст резной фигуры и гладкого фона напоминает композиционный прием классицизма. Искусство городецкой скобчатой резьбы с инкрустацией, просуществовав немногим более полувека и создав в крестьянском творчестве блестящий, не имеющий себе равных по экспрессии ,,стиль», во второй половине XIX в. сменилось росписью. Потребность в донцах в этогвремя была настолько велика, что трудоемкое искусство резьбы не могло поспевать за спросом.
В деревнях Курцево, Косково и Хлебаиха вблизи Городца и Нижегородской ярмарки сложился новый художественный промысел расписных донец. Одно время здесь работало 68 мастеров, каждый из которых расписывал до 40 донец в неделю. Изделия расходились по всей Нижегородской и отчасти Владимирской губерниям. Техника росписи была довольно сложной: быстрые и широкие мазки сочетались с графикой; тонкие линии в прорисовках контуров и деталей кружевом ложились поверх основного цветового пятна. На первых порах живопись не отличалась многокрасочностью: преобладали охра, киноварь, белила и сажа. Позднее цветовая гамма стала более светлой, радостной; широко применялся розовый, нежно-сиреневый, вишневый, голубой, звучный синий цвет в смелом сочетании с белым и черным. Живописцы изображали нарядных горожанок, всадников, веселых пирующих купцов, мещан и приказчиков, поводырей с медведями. Неизменные древние образы птиц и коней, а также мотивы растений и пышных цветов получили в этой росписи особенно изысканную трактовку. Они скромно помещались на донце, на гранях донечного выступа, на полосах, разделяющих сцены. Но они так прекрасны, что заслуживают особого внимания, пристального разглядывания и любования. Голубые, сиреневые, желтые розы и купавки, необычные птицы с крыльями бабочек, кони с лебедиными шеями и ярыми очами превращают своим неожиданным соседством сюжетные сценки в веселую и ироническую сказку.
Прялки с лопастями делались в виде маленьких и больших широких лопат. Их строгая форма разнообразилась навершиями—круглыми или ромбовидными „городками и „сережками» (свесами нижних углов). Лопасти украшались резьбой и росписью, инкрустировались соломой, кусочками зеркала. Приемы и характер резьбы были различными: на одних прялках она крупная, углубленная, на других узор состоит из мелких элементов и неглубоких порезок.
На одной из прялок XIX в. (из бывшего Старицкого уезда) помещена трехчастная композиция, значительная по сохранившимся в ней чертам языческой символики: две птицы как бы стерегут крестовидно расчерченный круг—,,солнце. Их лаконичные силуэты образуют фигурное навершие прялки. Лопасть и ножка заполнены розетками, в которых угадываются солярные знаки. Над ними вырезано деревцо—символ жизни и цветения.
Птицы, сопутствующие солярным знакам, часто встречаются в крестьянском искусстве. Они олицетворяли приход весны, возрождение природы. Постепенно образ птицы (как и образ коня) утрачивает символическое значение, и ее изображение превращается в декоративный мотив.
Розетки множатся, перемежаются с дугами, пальметками. Мелкие розетки разного рисунка вкомпоновываются в большие круги, занимающие почти всю поверхность доски.
Исследователем народного искусства М. Н. Каменской отмечено в ней влияние архитектурного образа шатровых храмов и колоколен XVII в. В резьбе же. как пишет другой исследователь В. М. Василенко,—.глубокая архаичность приемов… и нередко древность узоров выражена в изысканном общем решении .
Прялки-терема выдающиеся произведения народного искусства. В миниатюрных фигурках много тонкой наблюдательности и достоверности. На пляшущих молодцах —длиннополые кафтаны и высокие шапки, напоминающие кучерские, иные одеты в картузы или причесаны на прямой пробор. Вместе с тем изображения условны, плоскостны и по-настоящему декоративны, как хорошо скомпонованный узор.
В этих прялках бытовые сценки уживаются с архаическим мотивом ..древа жизни», с птицами на ветках, парой конских головок, с изображением солнечной розетки, цветов и трав, исполненных в технике плоского рельефа и тончайшей ажурной резьбы. Все это сосредоточено на маленькой ромбической лопастке. Сочетание древних и современных мотивов—явление, характерное для народного искусства, результат его многовекового развития, напластования образов, отражающих изменения жизни и представлений народа.
В Костромской губернии (Буйский уезд) бытовала еще одна разновидность прялок на широкой плоской ножке. В них отразились некоторые черты классического стиля архитектуры и прикладного искусства конца XVIII —начала XIX в. Силуэт буйской прялки с полукруглой лопастной и плавно расширяющейся листовидной ножкой напоминает высокую чашу. Кроме обычного трехгранновыемча- того узора, в убранстве появляются сквозные колоннады и изображения яйцевидных ваз и самоваров. Помимо резьбы, прялки покрывались цветочной росписью, в которой костромичи достигли большого мастерства, расписывая не только прялки, но и дома, сани, дуги, деревянную посуду.
В северных районах России украшались главным образом лопасти прялок. Ни один край не знал такого разнообразия их силуэтов и декора.
Среди вологодских резных прялок можно выделить несколько художественно ярких групп. Одна из них сложилась в XIX в. в окрестных деревнях г. Тотьмы. Прялки здесь отличаются большим изяществом. Их маленькие, почти квадратные лопасти переходят в тонкие граненые ножки, поверху идут тесно посаженные фигурные зубцы — „городки прорезями, низ украшают ,,сережки, центр занят розеткой, то глубоко прорезанной лепестковой, то плоской вихревой. Вокруг обязательно располагается рамка из мелких квадратиков, заштрихованных прямыми или косыми линиями. Углы заполнены частями розеток. Маcтер старательно обрабатывал каждый кусочек поверхности доски. Композиция строится на тонком сопоставлении гладких плоскостей, глубоко врезанных частей узора и графики — иначе не назовешь заштрихованные, прорезанные в разных направлениях квадратики. Нередко прялки окрашивались в красный и синий цвета глухих оттенков. Можно говорить об „индивидуальности образа тотемских прялок — суховатых, но иногда и прихотливых. Очевидно, он сложился под некоторым влиянием мастеров Тотьмы, украшавших деревянные дома рельефной резьбой и кружевом пропиловок.
Прялки со сравнительно небольшой лопастью и графическим по характеру узором встречаются также по рекам Сухоне, Ваге и в бассейне Вычегды.
В междуречье Сухоны и Ваги, на Кокшеньге, Устье и в Тарногских лесах резали другие прялки. Лопасть у них большая, широкая. Узор из квадратов и треугольников строится по принципу бесконечного ряда, композиции с розетками — центрические. Оба приема часто объединяются, и орнамент в виде полос получает подчиненное значение. Он либо обрамляет центр, либо располагается широким полем, над которым вознесена и господствует розетка.
Ярким примером может служить группа прялок из Нюк- сенского района Вологодской губернии работы мастеров из д. Устье Городи- щенское. Громадные, монументальные по форме красавицы-прялки нарядны и кажутся легкими в своем словно ситцевом многокрасочном уборе с рядами деревянных и стеклянных бусин. В центре лопастей на голубом или красном фоне, усыпанном мелкими цветами, горят золотистые лучевые розетки, окрeженные веерами цветных полурозеток.
Прялки-лопаты с крупной трехгранновыемчатой резьбой распространяются и далее, за пределы Вологодской губернии, на северо-запад. Там, в Олонецкой губернии, их делали в районе озера Лача, Лекшмозера, Водлозера, в верховьях Онеги, по берегам Вытегры и ближайших озер.
Олонецкие прялки по сравнению с вологодскими имеют свои особенности в архитектонике формы и резного узора.
Например, на Воложке могучий по очертаниям мотив треугольника располагают так. что он занимает всю нижнюю половину лопасти. На прялке из села Анненский мост (на Вытегре) большая сложная розетка также помещена в нижней части лопасти, а верх ее занимает легкая резьба и цветы, исполненные нежными полупрозрачными мазками. В некоторых районах лопасти прялок сильно вытянуты, например в Кенозере. Резьба кенозерских прялок мелкая, отличается усложненным рисунком всех элементов: наверший, небольших кругов в центре и орнаментальных полос снизу.
По тракту, идущему вдоль порожистой речки Кены, резали прялки, очень похожие на кенозерские, но главный мотив орнамента круг или розетку помещали внизу, у самой ножки. Плоскость над кругом заполнена виртуозно
написанной ветвью с бело-розовыми цветами и золотистыми листьями по голубому фону. Убранство прялки подчеркивает ее приземистость, утяжеленность. Рядом, в крупных селах Конево и Плесо на реке Онеге и в других окрестных деревнях делали прялки с мелкоузорной резьбой. Их прямоугольные лопасти напоминают пряники: в центре на красном или темно-зеленом фоне помещен домик — настоящий ,,терем-теремок», заполненный рядами резных чешуек и квадратов. Окруженные венком из мелких цветов, теремки то горят позолотой, то светятся желтой охрой.
Искусство олонецких живописцев насыщено радостной звучностью светлых*’ красок, полно поэтичных образов цветущей природы, которую олицетворяют кусты, стилизованные тюльпаны и розы.
Разнообразие олонецких прялок объясняется тем, что они создавались мастерами-профессионалами. Здесь было развито мелкое ремесло, изделия предназнfчались для жителей окрестных селений. Например, большинство кенозерских прялок местная традиция связывает с именами трех мастеров: рыбака И. И. Вра- гова (ок. 1841 1900) из деревни Тырнаволок, мельничного плотника Петра Пугачева (1850 1919) из Горбачихи и его ученика П. П. Завьялова по прозвищу Заовражный (род. 1879 г.) из Зихнова. Их искусно выполненные резные изделия продавались только в соседних деревнях и почти не встречаются за пределами Кенозерской волости.
Занимались росписью и жители некоторых деревень, расположенных южнее, вверх по Онеге. Центром этого ремесленного куста было село Ошевенское при известном одноименном монастыре.
Тип лопатообразных прялок распространяется и дальше на север по Онеге в пределы Архангельской губернии. Монументальная трехгранновыемчатая резьба достигает границ Поморья.
По берегам Белого моря в Поморье господствует резьба другого характера: плоская, мелкая, поразительным разнообразием напоминающая фигуры в калейдоскопе. Наиболее изысканные разновидности сложились на Летнем берегу Онежского полуострова и в устье Северной Двины.
Лопасти поморских прялок сильно вытянуты, узкие, в виде овального лепестка или расширяющейся кверху дощечки с фигурным треугольным навершием. В народе они получили образное название ,,перо“. Эти прялки чаще всего бывают составными. Небольшие лопасти делаются отдельно и насаживаются на ножку- балясину. Ножки вытачивали столяры-мебельщики, а лопасть умел вырезать каждый рыбак и охотник. Прялки создавались в совершенно необычных условиях. Ранней весной почти все мужское население деревень уходило на карбасах в море на лов рыбы и зверобойный промысел. Дрейфуя на льдинах или ожидая попутных течений на островах, поморы в подарок близким вырезали из березовых поленьев, обломков выловленных досок хрупкие лопастки, покрытые сетью тончайшей резьбы и кружевом прорезей. Эти лопастки, укрепленные на высоких точеных ножках, напоминают северные девичьи венцы. Среди, поморских прялок ни одна не повторяет другую. В них полностью выявляется в рамках единой традиции индивидуальный вкус и талант резчика. Очевидно поэтому их называют еще и ,,рожицами.
Лопасти-дощечки с резными навершиями (наиболее оригинальная среди поморских прялок форма) создавались мастерами из деревень и посадов Летнего берега: Неноксы, Луды, Уны, Яреньги, Лопшеньги, Дураково, Летней Золотицы. Эти деревни с давних пор были связаны с ,,Норвегой, как местные жители до начала XX в. называли Норвегию. Они веками промышляли по соседству, ездили друг к другу и беспошлинно торговали. Отдельные мотивы, встречающиеся на норвежской бытовой утвари, мебели и особенно в резьбе на домах и хозяйственных постройках, в переработанном виде существуют и у поморов. Орнаментальные круги, розетки, мотивы маски и маленькая ажурная лопасть прялки характерны не только для русского Поморья, но и для всего скандинавского Севера.
Но вместе с тем прялки Летнего берега отмечены всеми чертами национального своеобразия. Лопасти при всей декоративной пышности навершия сохраняют простую форму доски. В отличие от подчеркнутой резкости и угловатости скандинавской геометрической резьбы, орнамент которой порой нарушает архитектонику предмета или диктует форму, резьба русских прялок более смягченная. узор симметричен и уравновешен. Три-четыре декоративных круга, расположенных по вертикали, создают строгую композицию. Поморы любили не только легкие, похожие на снежинки арабески геометрического узора. Среди мерцания порезок можно отыскать миниатюрные реалистические изображения рыб, морских птиц, северных оленей, коней и всадников. Иногда на оборотах прялок помещаются памятные надписи, фигурки помора, плывущего в лодке, человека, звонящего в колокол, главки церквей.
Прялки Терского берега (южное побережье Кольского полуострова) — самые маленькие среди поморских. Их изящные узкие лопасти-лепестки имеют характерные навершия в виде короткого фигурного шпиля. Усложненная выемчатая резьба розеток сочетается с глубокими контурами косых крестов, треугольников, завитков, сердцевидных мотивов. Прялки ярко раскрашены в оранжевый, белый, синий и зеленый цвет. В произведениях резчиков Терского берега, помимо поморской художественной традиции, явственно проступает влияние декоративного искусства соседнего народа саамов.
Среди северных прялок мы рассмотрели прежде всего резные, так как этот способ украшения непосредственно связан с обработкой дерева, с плотницким делом. Высекая прялку топором, мастер придавал ей замысловатую форму, подправлял ножом и наносил резной узор. Раскраска и роспись чаще всего исполнялись другим художником. Этот древний вид народного искусства богат местными традициями.
Все крестьянские росписи XVIII XIX вв. делятся на два больших вида: живописные и графические. Живописные существовали повсюду, но наиболее искусно их исполняли в Олонецкой, Ярославской, Костромской, Нижегородской и Вятской губерниях, на Урале, в Сибири и на Алтае. Графические росписи получили меньшее распространение. Даже в сравнительно поздних памятниках ощутимы отголоски декоративных стилей то Московской, то северной Руси.
В прялочной росписи выработались особые каноны украшения и свой круг тем. В Олонецкой губернии писали ветвь или вытянутый куст, цветы в вазе. На костромских и вятских прялках цветочная роспись сопровождалась изображениями птиц и львов. Костромские артели живописцев занесли эти мотивы на олонецкую землю, и на многих прялках с Онеги нарисован желтый разъяренный лев, стерегущий куст с цветами. На Северной Двине изображение льва в травном орнаменте было популярно еще в XVII в. Львов писали на внутренних сторонах крышек устюгских сундуков. В XIX в. двинские мастера сочиняли ,,рассказы о львах. На прялках зверь, раскрыв пасть, гонится то за всадником, то за седоком в санях или преследует красного сказочного коня. А куст с птицами на ветках рисовали в центре, под фигурной аркой. Живописцы из-под Шенкурска (р. Вага) ограничивались вертикальным побегом с тремя или пятью крупными стилизованными цветками. В деревне Слобода на речке Уфтюге (приток Северной Двины) писали иначе: вся лопасть занята фантастическим „древом» с колокольчиками на ветвях и большой птицей сверху. А неподалеку, в Ракулке, выводили красками вьющийся лапчатый куст, кур —„кутюшек» и петухов. Заметим, что в росписях прялок цветущий куст и куст с птицами наиболее фольклорный по духу, популярный и широко распространенный сюжет. Лишь на далекой таежной Мезени никогда не писали веселых многокрасочных цветов.
При всей, казалось бы, сюжетной ясности росписи мезенских прялок производят необычное впечатление. Среди веселых и ярких русских расписных прялок XIX в. мезенские выделяются „темновидностью»: на золотисто-желтом фоне лопастей разворачиваются ряды одинаково нарисованных, ритмично бегущих животных. Сажей намечены только линии крутой шеи и спины, по-комариному тонкие ноги, образующие паутину узора, хвосты коней и рога оленей, похожие на пучки сухих былинок. Коричнево-красной краской, которую наносят размочаленной палочкой, обозначена сама фигурка. Иногда над головой коня помещали круг с лучами из спиралей, напоминающий солярный знак. Необычность изображений довершает орнамент, как бы воспроизводящий суровый узор трех- гранновыемчатой резьбы. Все в этих прялках преисполнено значительности: олени и кони изображены словно в торжественном ритуальном беге. Только на оборотной стороне художник решается изображать обычные занятия людей, охоту на птиц и зверей, пароход ,,Мезень», ледокол „Ермак».
Даты, встречающиеся на некоторых мезенских прялках, позволяют считать, что большинство их сделано в 1.870 1930 гг.
Технические приемы мезенской росписи сажей и береговой охрой при помощи палочки и птичьего пера указывают на очень древние традиции. Их узоры напоминают неолитический орнамент. Но вряд ли существует прямая связь между современной мезенской росписью на прялках и искусством, отдаленным от нее тысячелетиями. Есть предположение, что мезенская роспись сложилась под воздействием стиля геометрической трехгранной резьбы и каллиграфических приемов рисунка по дереву.
на воде. В конце XIX в. вместо красной глины стали употреблять сурик. Палащелье было крупнейшим центром прялочного производства на Севере. Мезенские прялки широко распространились и по побережью Белого моря, вытесняя там местные резные. На Севере любили эти строгие и скромные золотисто-красные прялки с мелким тонким узором, сплошь покрывающим лопасть. Видимо, увлечение искусством мезенцев вызвало в конце XIX- начале XX в. подражание этому стилю на Пинеге, Печоре, у коми-зырян.
Центры производства северодвинских прялок с графической росписью Пер- могорье, Нижняя Тойма, Борок, Пучуга и другие в верхнем и среднем течении Северной Двины, в районе, богатом древними художественными традициями. Культурную жизнь края определяли города Великий Устюг и Сольвычегодск, где трудились кузнецы, серебряники, иконописцы. Еще в XVII в. своими изделиями славились мастера устюгских и сольвычегодских эмалей, росписи сундуков и деревянной посуды. Северная Двина связывала местные ярмарки и торговые села. Благоприятные условия способствовали развитию мелкого деревенского ремесла. В XIX в. мастера расписывали готовые прялки, которые получали от заказчиков из окрестных деревень. В середине XIX -начале XX в. этот промысел был наиболее развит в Пермогорье. Там работали семьи мастеров: Ярыгины, Мишарины, Хрипуновы. В Пермогорье лопасти прялок или сохраняли вид лопаток, близких к вологодским, или вытягивались и плавно переходили в широкую ножку с округлыми выступами по сторонам. Верхнюю половину лопасти занимает изображение птицы Сирина в окружении растительных побегов с веерообразными листьями, напоминающими узоры цветных эмалей XVII в. Ниже располагаются жанровые сцены: катание на санях, чаепитие, посиделки с прядением и т. д. Пермогорские прялки по цвету наиболее сдержанные среди северодвинских. Художники применяли красную, зеленую и коричневую краски приглушенных тонов, а светло-желтый фон объединял их в спокойную теплую красочную гамму.
По характеру они близки к орнаментам северных рукописных книг XVII XIX вв. Особую нарядность прялкам придает фон из листочков сусального золота, которое жарко горит рядом с киноварью причудливых узоров. Золотой фон особенно широко начали применять с конца XIX в. В размещении узоров строже и последовательнее, чем на пермогор- ских, выдерживается ярусность—„три става», как называет эту композицию П. М. Амосова старейшая художница Борка. Каждый ряд отделен орнаментальной полосой. Среднее поле выделено арочной рамкой, в которую вписано изображение цветущего куста или ,,древа» с птицами на ветвях. Внизу „став с конем». ,,Городки» и ножки, свесы углов, оборотная сторона прялок все тщательно украшено. Каждая деталь превращена в маленькую, совершенную по законченности картинку.
В Борке, Нижней Тойме и Пучуге работали талантливые мастера. Живущая в Борке девяностолетняя Пелагея Матвеевна Амосова вспоминает, что и отецг и братья, и она постоянно занимались расписыванием прялок.
По соседству с Борком в большом селении Пучуга прялки расписывала семья Кузнецовых. Эти мастера, как и Амосовы, украшали не только лопасти прялок, но и многометровые свесы кровель, и стены больших деревенских домов.
В Нижней Тойме сейчас живет Иван Андреевич Третьяков, в семье которого, по крайней мере в трех поколениях, занимались росписью прялок, деревянной утвари, переписыванием и украшением книг. Наиболее искусным был его дядя Василий Иванович Третьяков (1867 1931). В начале XX в. в Нижней Тойме временами прялки украшал и Егор Игнатьевич Меньшиков (1860-е гг.—1931), более известный в округе как мастер книжного орнамента и иконописец. Наряду с орнаментальными мотивами, мастера использовали и темы быта и эуда. Живая сцена продажи коня на ярмарке поясняется так: „Смотри лошадь точно нарисована. Столько дать не могу. Нужно уступить». На ножке одной из северодвинских прялок изображено занятие в школе. Круг сюжетов северодвинских росписей довольно широк. В основном они отражают жизнь в поэтическом преломлении крестьянина-земледельца познакомились с наиболее характерными и широко распространенными, -о далеко не всеми видами прялок.