Уральская тематика в живописи
Урал как горный регион обладает многочисленными достоинствами: удивительной по красоте природой, богатством разнообразных полезных ископаемых, развитой металлургической промышленностью. Он по праву называется «опорным краем державы», являясь одним из важнейших индустриальных центров нашей страны и вот уже около трех веков оказывает огромное влияние на всю ее экономику.
Уральская тематика достаточно широко представлена в творчестве многих местных художников. В собрании Екатеринбургского музея изобразительных искусств находится целый ряд произведений, так или иначе связанных с Уралом. Среди них — производственные сюжеты, жизнь больших городов с их грандиозными стройками и заводами, трудовые будни и праздники местных жителей, а также многочисленные пейзажи. Но особенно хочется обратиться к одной из самых увлекательных для живописцев и графиков тем — историческому прошлому Уральского региона, периоду, давно ушедшему в небытие и оставшемуся в сознании многих россиян уже не столько реально существовавшим фактом, сколько легендой или полузабытым преданьем. Это было время, когда многочисленные уральские заводы еще только основывались и начинали выпускать свою первую продукцию, а добыча руды велась не мощными экскаваторами, а кирками и лопатами.
Формирование Урала как одного из крупнейших центров металлургической и горнодобывающей промышленности совершенно нельзя представить без столь значимой личности, как В. Н. Татищев — выдающийся государственный деятель, промышленник, экономист и ученый, сыгравший одну из главных ролей в истории уральской земли. В коллекции музея хранится масштабное полотно А. Алексеева- Свинкина «В. Н.Татищем (1985), где художник изобразил этого незаурядного человека восседающим верхом на большом белом коне. Кажется, что фигура всадника доминирует над всем происходящим вокруг, словно вырываясь за рамки текущего исторического процесса. Рабочие с орудиями труда и подводами, занятые тяжелым трудом и облаченные в одеяния, отсылающие нас к античным традициям, создают ощущение какого-то вневременного действа.
Совершенно иначе решен графический лист А. Казанцева «Никита Демидов» (1983), повествующий о другой, не менее известной исторической личности, — владельце первых уральских металлургических заводов. Это произведение вошло в серию работ мастера «Урал — детище Петра», посвященную истории основания в нашем крае мощной железоделательной промышленности. На листе автор активно экспериментирует, создавая сложную монтажную композицию, подробно
рассказывающую о становлении металлургических заводов и о роли Демидова в этом нелегком предприятии. Казанцев увязывает в единую структуру не только портрет самого владельца заводов, но и планы плавильных печей, схемы различных сооружений, а также все тонкости старого производственного процесса — от рудного карьера до отлитых колоколов и пушек.
Однако у всякого позитивного явления может существовать и оборотная сторона, подчас скрытая в глубине происходящего и незаметная с позиции глобальных преобразований. Тему о том, как жилось простым труженикам на передовых демидовских заводах, поднимает другой екатеринбургский художник — С. Киприн — в графической серии «Урал мятежный». Наряду с изображением восстания Ермака и революционных событий 1917 г., он создает линогравюру «Урал Демидовский» (1985), уравнивая тем самым прошедшие события по значимости. На наш взгляд, этот лист является самым выразительным и сильным по своему эмоциональному воздействию, ведь в нем бедственное положение мастеровых воспринимается как подлинная личная трагедия, квинтэссенция человеческого горя, которому невозможно не сопереживать.
Говоря об истории развития промышленности на Урале, нельзя оставить без внимания пейзажные работы с видами заводов. В коллекции музея есть ряд таких произведений, в которых авторов привлекает не столько подробное фотографичное описание производственных корпусов и окружающей их природы, сколько живое отображение атмосферы уже почти забытой эпохи. Именно такая окраска характерна для небольшой линогравюры с рисунка XVIII в. «Медеплавильный завод Турчанинова в 60-х годах 18 века. «г. Полевской» (1987) Л. Полстоваловой, где художница не только воспроизводит промышленные здания, но и подчеркивает неспешный, размеренный ритм жизни местных обывателей.
Небольшие по размеру работы из серии «Город» (1982), созданные замечательным рисовальщиком и мастером офорта Л. Мысаковым, воссоздают дошедшие до нас старые заводские сооружения, полуразрушенные развалины, оставшиеся от некогда славных и богатейших предприятий. Мастера привлекает прежде всего неповторимая фактура этих обветшалых построек и свойственная им живописность.
Рассматривая Урал как территорию горнозаводчиков и металло-промышленников невозможно оставить в стороне тему развития ремесленного и кустарного производства, процветавшего здесь еще с петровских времен. Появление в XVIII — XIX вв. большого числа металлургических и горнодобывающих предприятий создало благоприятные условия для процветания местных художественных промыслов, получивших признание не только в России, но и за рубежом, таких как камнерезное и гранильное искусство, нижнетагильский расписной поднос, уральское художественное литье, златоустовская гравюра на стали и др.
Формированию поэтического представления о богатейших уральских природных кладовых и чудесных мастерах, способных своим искусством вдохнуть жизнь в металл и камень, мы во многом обязаны сказам писателя П. П. Бажова. В фондах музея находится немало работ, посвященных его личности и творчеству, среди которых можно отметить большой цикл иллюстраций «Малахитовая шкатулка» (1979) Г. Мосина, где автор с поразительной скрупулезностью и любовью к деталям передает быт уральской глубинки, где вымышленные персонажи сплошь и рядом встречаются среди простых ремесленников. Жизнь рабочих людей, заполненная тяжелым монотонным и кропотливым трудом, наложила неизгладимый след на их внешний облик. Таковы типизированные образы мастеровых, созданные художником в акварелях «Горный мастер» и «Таюткино зеркальце», которые сами кажутся частью той горной породы, что они добывают и обрабатывают. Но не стоит думать, что литературные сказы и преданья — единственный повод обратить взоры современников на безвестных тружеников ушедших эпох. Они — тоже наша история, многим малознакомая и потому особенно притягательная.
Образ ремесленника-камнереза, давно мифологизированный и хрестоматийный, встает на одну планку с народными вождями и прославленными героями. Вот почему он зачастую изображается с особой нежностью и пристальным вниманием к мелочам, как, например, в картине А. Маркова «Уральский умелец» ( 1936).
Частью волшебного мира становится персонаж почти одноименного полотна А. Заусаева «Уральские умельцы» ( 1957), где огромные друзы самоцветов, небрежно раскиданные по нарочито грубой поверхности, создают впечатление нереальности изображаемого, воспринимаемого как фрагмент какой-то чудесной сказки.
Конечно, «преданья старины глубокой» и прославляют Урал прежде всего как место с волшебными каменными россыпями, где великолепные по своей красоте природные минералы в изобилии разбросаны по земле. Большое разнообразие добываемых здесь самоцветов всегда вызывало неподдельный интерес у ценителей кросоты и в среде профессионалов, в том числе и у художников. Прямое тому подтверждение — появление множества натюрмортов с изображением каменных друз и изделий из камня. Но если в работе Л. Британишского «Уральские самоцветы» (1943) это спокойный и неспешный разговор о естественной красоте природных материалов, то Г. Засыпкин в картине «Грани» (1988) рисует полуфантастический мир, сотканный из лучезарного сияния кристаллов и насквозь пропитанный хрустальным блеском. Изображенные Г. Метелевым в «Натюрморте екатеринбургском» (1978) ржавые железные гвозди и цепи, лежащие рядом с кусками необработанных минералов, вновь возвращают зрителя к суровой действительности, заставляя вспомнить о том нелегком труде, с которым сопряжено производство изделий из металла и камня.
Разговор об Урале будет неполным, если не упомянуть об уникальности его природных ландшафтов. Горная система, протянувшаяся с севера на юг на стыке двух частей света — Европы и Азии, имеет огромную протяженность (более 2000 километров) и включает в себя редкие по красоте места: высокие горные вершины Северного Урала, многочисленные озера Южного и заросшие лесом невысокие горы Среднего. Эта величественная природа не могла не отразиться в творчестве художников и графиков, многие из которых на протяжении всей своей жизни сохраняли верность уральскому пейзажу, навсегда запечатлевшемуся в их работах. Как гигантские каменные изваяния, созданные по прихоти дождей и ветра, высятся над лесом скальные остовы в офортах «Чертово городище» (1922) И. Слюсарева и «Скала Семь братьев» (1986) Л. Вейберта. Молчаливым очарованием и приподнятой торжественностью наполнено полотно Г. Мосина «На Чусовой» (1980). Можно еще долго перечислять замечательные произведения уральских художников, посвященные красотам своей родной земли, ведь в собрании Екатеринбургского музея изобразительных искусств их хранится немало.
Появление в XVIII -XIX вв. большого числа металлургических и горнодобывающих предприятий создало благоприятные условия для процветания местных художественных промыслов.
Метафорический статус Урала как «опорного края державы» воплощался в искусстве нашего края начиная с середины XIX столетия. Известно, что тему промышленного производства ввели в круг уральской живописи крепостные художники-самоучки, писавшие заводские виды. Будучи тесно связаны с рабочим процессом, они впервые стали разрабатывать новую тематическую и сюжетную линию — металлургические цеха, литье чугуна, выплавку меди. Человек в таких произведениях, как правило, представал как часть огромного отлаженного механизма, выверенного и точного. Одним из первых мастеров, обратившихся к теме труда рабочих, был крепостной нижнетагильского завода Павел Федорович Худояров (1802 — 1860), представитель знаменитой династии уральских ремесленников. Они вошли в историю как виртуозные мастера, обладавшие секретом особого лака, покрывающего подносы. Первые навыки рисунка Павел Федорович получил в мастерской по росписи лакированных железных изделий своего отца. Уже в середине XIX в. он создает работу «На старом уральском заводе» (1830-е), мастерски передавая обстановку листобойного цеха старого железоделательного завода Демидова*. Между тем в картине художника еще не выделены из общей массы отдельные образы рабочих. Подобная эволюция произойдет гораздо позже, в произведениях мастеров-передвижников Н. А. Ярошенко, К. А. Савицкого, Н. А. Касаткина, а расцвет индустриальной темы придется уже на первые послереволюционные десятилетия.
Своеобразный всплеск интереса к освоению промышленной тематики, инспирированный культурной политикой советской власти, охватил уральское искусство в 1920-1930-е гг. Усиление этой тематической линии было напрямую связано с программой индустриализации, развернувшейся в 1925 г. С конца 1920-х гг. бригады авангардных художников из Москвы и Ленинграда командировались отделами Наркомпроса на провинциальные заводы с целью отображения успехов государственной программы обновления производства. В эти же годы начинают складываться основные жанровые типы произведений этого круга: индустриальный пейзаж (будь то панорамный заводской вид или интерьер); жанровые многофигурные сцены, фиксирующие ключевые производственные этапы; портрет героя труженика или групповой портрет рабочего коллектива.
В собрании Екатеринбургского музея изобразительных искусств имеются работы таких известных столичных художников, как А. А. Лабас, Г. М. Шегаль, С. Я. Адливанкин, Ю. И. Пименов, побывавших на уральских заводах в первые послереволюционные десятилетия.
Удивительно по своей цветопластической трактовке полотно «Уральский завод» (1925) Александра Аркадьевича Лабаса, входившего в ядро группы ОСТ. По воспоминаниям Н. С. Сазонова, Лабас прибыл в Екатеринбург на исходе 1920 г.
Московский художник некоторое время преподавал в Высших свободных художественных мастерских, но уже в 1921 г. вернулся в столицу и продолжил обучение во ВХУТЕМАСе. Спустя несколько лет он вновь посетилУрал в связи с творческой командировкой в Башкирскую АССР. Об этой поездке известно крайне мало, сохранились преимущественно эскизы и зарисовки местных пейзажей. На картине из собрания нашего музея изображено предположительно крупнейшее в Башкирии металлургическое предприятие — Белорецкий завод. Художник создает здесь полуфантастический мир героических будней тружеников. Образы рабочих, как и в полотне Худоярова, не индивидуализированы — они буквально слились в единый неделимый организм. Отсутствие тщательной психологической проработки характеров объясняется тем, что автор ставил перед собой иную задачу — создать впечатление непрерывного движения, рабочего потока, льющегося из края в край. Неслучайно фигуры заводчан образуют цепочку, а четкая разнонаправленность их движений рождает ощущение подвижной, механически точной конструкции. Между тем обращает на себя внимание тот факт, что рабочие тянут по рельсам груженые тележки, не применяя даже конную тягу. Это тем более удивляет, когда слева от фигур рабочих замечаешь горделивые очертания новой современной машины — паровоза. Известно, что на нижнетагильских заводах его стали применять повсеместно уже в конце XIX в. Возможно, что на Белорецком заводе применение паровоза было нерентабельно, но куда более правдоподобной представляется версия о том, что паровая тяга в то время только вводилась в эксплуатацию. Художник и изобразил на полотне тот переходный момент, когда человек и машина оказались противопоставлены в одном пространстве.
Первым был построен Выйский медеплавильный завод (1722), а Нижнетагильский железоделательный появился чуть позже (1725).
Пристальное внимание власти и, соответственно, художников уделялось прежде всего новым строящимся заводам, таким как Уральский завод тяжелого машиностроения (начало строительства — 1929 г., введен в эксплуатацию в 1933 г.), Уральский вагоностроительный завод в Нижнем Тагиле (начало строительства 1931 г.), Челябинский тракторный завод (введен в эксплуатацию в 1933 г.), Магнитогорский металлургический комбинат (начало строительства — 1929 г., введен в эксплуатацию в 1932 г.). Особая роль в этом ряду была отведена одному из детищ первой пятилетки — Уралмашу. В 1930-е гг. его пишут С. Я. Адливанкин («На стройке Уралмаша», 1932) и Ю. И. Пименов (триптих «Работницы Уралмаша», 1934 — 1935), лидеры общества «Изобригада». В строительстве этого индустриального гиганта, развернутом в конце 1920-х гг., принимали участие не только рабочие- горожане, но и огромная масса крестьян, снявшихся с насиженных мест. Грандиозная стройка завода приобретала поистине символический характер, демонстрируя в прямом и переносном смысле рождение нового класса — пролетариата, преобразующего уральскую землю самым кардинальным образом. Идея «нового человека» воплотилась в образе строительницы Уралмаша кисти Самуила Яковлевича Ад- ливанкина. Обаятельная молодая женщина с крепкой «крестьянской жилкой», несмотря на натурную достоверность, предстает отчасти и неким мифологическим персонажем: ее лицо неимоверно лучезарно и буквально «тонет» в широкой искренней улыбке, которую не смогли стереть ни немыслимые условия труда, ни его непосильная ноша.
Подвиг превращается в будничную работу, героизм становится ежедневным. Художник необыкновенно точно уловил веяния времени — созданный им образ вчерашней крестьянки в процессе массовой «перековки» превратился в идеального пролетария.
Юрий Иванович Пименов запечатлевает следующий этап развития завода-гиганта.
В центральной части триптиха — «Работницы на заводе» — перед нами предстает величественная заводская машина с эпическим простором цехов. На этом фоне подчеркнуто хрупкими и женственными кажутся фигуры скромных работниц, управляющих грандиозным действом и одновременно им же и управляемые. Созданные Пименовым образы невероятно притягательны своей живой естественностью, вокруг них разливается атмосфера уюта и тепла, соразмерная человеку и его быту. Изящная деталь, выдающая замысел автора, — нежный букетик белых цветов в незатейливой вазе, стоящей на станке, акцентирует внимание на идее очеловечивания производственного процесса, его одушевления.
В 1920 — 1930-е гг. особое звучание приобретает такой специфический жанр, как портрет рабочего. В музейной коллекции имеется немало тому примеров, таких как «Портрет мастера Перетрухина» и «Портрет мастера Землянского» (оба — 1932 г.) Б. А.Комарова; «Портрет ударника Громова» (1930-е) Ф. А. Модорова и т.д. Картина свердловской художницы Татьяны Алексеевны Партиной «Портрет стахановца У.3.Т.М.» (1935) воспроизводит один из вариантов этого жанра — перед нами сдержанный, серьезный, сосредоточенный юноша, запечатленный на фоне цеха.
В определенном смысле этот холст демонстрирует эволюцию советского рабочего. В 1920-е гг. подавляющая часть заводчан, трудившихся на благо индустриализации, была неграмотной и малообразованной. Развернувшаяся в последующие десятилетия государственная программа ликбеза заметно улучшила общий интеллектуальный уровень рабочих. Кроме того, система взглядов, ценностей и поведения выходцев из деревень, постепенно приобщавшихся к городскому ритму жизни и культуре, заметно трансформировалась. Думается, этот процесс отразился и в живописи, где герой-чернорабочий из народа постепенно преображался в узнаваемый тип героя труда и знаний.
Процесс Реабилитации промышленной темы начался лишь в последнее время и во многом связан с набирающей обороты концепцией поисков Уральской идентичности.
Значительную роль в развитии индустриальной тематики в искусстве Урала сыграла знаменательная выставка «Урало-Кузбасс в живописи», прошедшая в Свердловске в 1935 г. Она явилась результатом творческих командировок московских и ленинградских художников на уральские промышленные стройки в 1933 — 1934 гг., а также продемонстрировала произведения их коллег из Свердловска, Новосибирска, Уфы, Челябинска. Первая поездка художника наУрал состоялась еще в 1919г., побывав здесь уже в 1934 — 1935 гг., он задумал крупную работу «На старом уральском заводе» (1937), вошедшую в историю советской живописи. В Свердловске, Челябинске, Златоусте мастер не только собирает материал для своего замысла, но и пишет ряд произведений на индустриальную тему («Завод ферросплавов», «Механический цех завода Уралмаш»). В это же время он работает над картиной «В столовой» (1935), запечатлевшей новый благоустроенный быт заводских рабочих. Как впоследствии вспоминал сам художник, эта работа виделась ему своеобразным «натюрмортом с человеком», что выразилось в подробной документальности и внимании к деталям.
Военное время расставило свои акценты в промышленной теме. В годы Великой Отечественной войны заводы Урала являлись крупнейшим производителем боеприпасов и бронетехники. В кратчайшие сроки тяжелая промышленность была переведена на военные рельсы, ушедших на фронт рабочих заменили оставшиеся в тылу, объемы выработки постоянно увеличивались. На многих заводах наблюдался настоящий всплеск патриотизма: бригады переписывались с бойцами переднего края, собирали деньги на строительство танковых колонн. В военные годы московские художники, как и во время первых пятилеток, направлялись для работы в регионы. Так, на Урале побывали П. В. Васильев, Ю. Р. Бершадский, А. М. Грицай. Произведения местных и эвакуированных мастеров демонстрировались на выставке «Урал — кузница оружия» (1944), немалая их часть была затем передана в фонды нашего музея.
После окончания войны столичные живописцы еще не раз приезжали на Урал, и в частности в Свердловск. Неудивительно, что слава о трудовых подвигах уральских рабочих еще долго гремела на просторах Родины. Известный художник Борис Валентинович Щербаков создал на Уралмаше большое жанровое полотно «Разливка стали» (1947), колорит которого отличается сдержанной тонкостью: сизая дымка пара, окутывающая цех, буквально прорывается ярко-алыми всполохами льющейся стали. Визуальные эффекты, привлекшие внимание художника, придают этой работе особую красоту и зрелищность. В эти же годы пишет многофигурные композиции Олег Дмитриевич Коровин — художник, родившийся в Екатеринбурге, но свою творческую деятельность связавший с другим уральским городом — Пермью.
В созданной им работе «С новой победой» (1945 — 1950) изображена сцена вручения уралмашевским рабочим переходящего Красного знамени Государственного Комитета Обороны. В годы войны оно присуждалось заводу 27 раз, а в 1946 г. было оставлено на Уралмаше на вечное хранение.
Мажорное звучание полотна как нельзя более созвучно послевоенному настроению страны-победительницы. Приподнятый тон характерен и для работы Бориса Кирилловича Смирнова «Творческое содружество» (1948), также посвященной этому, уже ставшему легендарным заводу.
Промышленная тема в 1950-е гг. прочно входит в живопись уральских художников-выпускников Свердловского художественного училища. Приезжих авторов, обращавшихся к производственному жанру, становится все меньше, на сцену выходят местные мастера, художественный уровень подготовки которых к этому времени уже сравнялся со столичным. Индустриальные мотивы на долгие годы становятся доминирующими в творчестве А. Ф. Бурака и И. И. Симонова, привнесших в них героическую патетику, мощное обобщенно-монументальное звучание. Александр Филиппович Бурак, закончивший Сибирский строительный инсти’тут им. В. В. Куйбышева (Новосибирск), в 1944 г. был командирован на Урал для съемок документального фильма, а уже в 1946 г. переехал в Свердловск окончательно. Здесь он познакомился с местными художниками И. К. Слюсаревым и В. С. Зиновым, всерьез начал интересоваться темой промышленного Урала. В 1956 г. Бурак задумал крупное жанровое полотно, тему которого начал разрабатывать в портретных и жанровых этюдах, выполненных на Уралмаше. Итогом этой подготовительной работы стало произведение «Плавка выдана» (1956), запечатлевшее сталеваров в минуту отдыха после напряженной работы. Широкими пастозными мазками художник изображает реальных рабочих в привычных, будничных условиях их существования.
В эти же годы создает свои образы уралмашевцев Игорь Иванович Симонов. В Свердловск будущий художник приехал еще в 1934 г., здесь же закончил художественное училище и работал фрезеровщиком на Уралмаше. В работе «Литейщики» (1959) Симонов, концентрируя свое внимание на образе рабочего как таковом, заметно его романтизирует, наполняет глубоким смыслом и значимостью. «Мне хотелось написать сильных рабочих парней, укротителей металла. Хотелось написать их правдиво, без надуманного замысловатого сюжета», — вспоминал художник позже. Человек труда выходит у автора на первый план, именно его героические усилия и жизненная судьба становятся основной целью изображения. Уже в этой работе Симонова намечаются зачатки будущего «сурового стиля», который войдет в советское искусство на исходе 1950-х гг.
В 1964 г. Мосин и Брусиловский впервые обратились к «суровому стилю», создав монументальное полотно «1918 год», вызвавшее бурную полемику в художественной среде. Авторы были обвинены в формализме, а их совместная мастерская на долгие годы стала центром притяжения для духовной оппозиции Свердловска. После официального признания «сурового стиля» работа экспонировалась на первой зональной выставке «Урал социалистический», на выставках в Москве, Италии и ГДР.
Спустя несколько лет художник продолжит развитие индустриальной темы, создав монументальные образы рабочих в картине с говорящим названием «Мои герои» (1964). Эта работа свидетельствует о трансформации эстетики мастера; в поисках адекватного теме языка он приходит к «суровому стилю». Модели Симонова, внимательно разглядывающие этюд художника, — простые рабочие того же Урал- машевского завода, которых он писал и раньше. Цельные, уверенные, всем своим существом выражающие идею личной ответственности и воли, они предстают перед зрителем уже как герои нового времени — эпохи покорения природы «на всех фронтах», будь то металлургия, нефтяная промышленность или стройка в тайге. Автор искренне восхищен мощью этих внутренне и внешне неделимых, монолитных, непоколебимых и упорных людей действия, стремящихся к завоеваниям и победам, а потому считает их и своими личными героями.
«Суровый стиль» надолго закрепился в живописи Урала. Пожалуй, наиболее ярко новый живописный язык воплотился в творчестве ключевых фигур свердловской художественной жизни второй половины ХХ столетия — Геннадия Сидоровича Мосина и Миши Шаевича Брусиловского, некоторое время работавших в творческом дуэте. Выпускник Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры им И. Е. Репина Брусиловский создает в 1967 г. эпическое полотно «Урал. 1942 год», посвященное героическому подвигу уральских тружениц тыла. Обобщенные женские фигуры, будто отлитые из металла, предстают перед зрителем во всей своей мощи, а жесткий и графичный контур, статика масс и монолитность объемов усиливают бескомпромиссную однозначность авторского высказывания и его публицистичность.
Последовательно обращался к «суровому стилю» в своих произведениях и Тимофей Егорович Коваленко. После окончания Нижнетагильского художественного училища он остался в этом городе с его активной заводской жизнью и в 1968 — 1985 гг. создал серию картин, посвященных сталеварам и шахтерам.
Уже в картинах 1960-х гг. намечается новая тенденция в изображении «подвига по плану»: произведения становятся более камерными, возвышенная героическая патетика постепенно уступает место лирическому началу. Художников увлекает изображение бытовых моментов, зачастую простых и незатейливых, например, заводских столовых, перерывов между работой, спешащих на утреннюю смену тружеников. В картине свердловского художника Германа Селиверстовича Метелева «Рабочее утро» (1968 — 1969) традиционный для советской живописи сюжет начала рабочего дня представлен лишь отдельным фрагментом улицы. Но в этом фрагменте — целый мир, где все целесообразно и подчинено общему динамическому ритму: и мощные, кряжистые фигуры двух рабочих, идущих на завод, и легкий, летящий образ матери с ребенком, и спешащий х)’дож ник с этюдником. Каждый из них просто делает то, что ему предназначено. Так, тема ежедневного трудового подвига обогащается, освобождаясь от выработанных штампов, а рабочий завода и художник-рабочий воспринимаются, по сути, как кровные братья. Нетривиальную трактовку индустриального мотива демонстрирует и более позднее произведение этого мастера — «Загрузка нагревательной печи» (1977), где миниатюрное жанровое полотно буквально расцвечено яркими красками и необычайно декоративно по своим характеристикам.
Вполне обыденные сюжеты легли в основу работ «Утро Уралмаша» (1969), «В заводской столовой» (1979) другого свердловского автора — Нины Васильевны Костиной. Отец художницы всю жизнь проработал на Уралмаше токарем и, будучи тесно связана с этим заводом, Костина изображает молодых тружениц естественно и непринужденно, такими, какими она могла их видеть в реальной жизни.
На всем протяжении 1970-х гг. индустриальная тема не теряла своей актуальности. Ее активное использование напрямую было связано с системой госзаказов, позволявших художникам работать в непосредственном общении с героями своих полотен. В собрании музея это время представлено работами крупных свердловских мастеров, такими как групповой портрет «Сварщики Уралмаша» (1979) Николая Гавриловича Чеснокова или жанровое полотно «Разливка стали на Уралмаше» ( 1979) Геннадия Сидоровича Мосина. Продолжает традиции «сурового стиля» Владимир Яковлевич Бушуев в работе «Становление завода на Урале» (1979). Мощную цветопластическую композицию создает в своем эпическом полотне «Симфония шестой домны» (1979)нижнетагильский художник Евгений Васильевич Седухин. Изображенное на холсте необъятное, «раздвинутое» пространство цеха металлургического комбината наполнено напряженными ритмами, напоминающими музыку Вагнера, в нем лирическая радужность и монументальное величие сплавлены воедино.
В 1980-е гг. индустриальные мотивы все еще остаются «визитной карточкой» уральской живописи, хотя интерес к ним постепенно угасает. Наступает новая эпоха перестройки и столь популярная недавно промышленная тема уже становится невостребованной. Процесс ее реабилитации начался лишь в последнее время и во многом связан с набирающей обороты концепцией поисков уральской идентичности. Образ Урала как заводского края вновь становится актуальным и определяющим для таких масштабных и многоплановых выставок, как «Уральская индустриальная биеннале» Государственного центра современного искусства или «Летопись современного завода» Екатеринбургской галереи современного искусства. Как мы видим, сегодняшнее обращение к производственной теме возрождается в сходной с прошлой системой госзаказов форме, а именно: в виде крупных ангажированных проектов.
Не миновали эти новые веяния и Екатеринбургский музей изобразительных искусств: в августе 2012 г. планируется проведение выставки «Подвиг по плану», которая на примере музейного собрания познакомит зрителя с развитием индустриальной темы в советском искусстве 1920 — 1970-х гг.