Две картины из собрания Ульяновского художественного музея
В данной статье мы рассмотрим две картины, отличающиеся особенно высокими художественными достоинствами.
Композиция картины проста, она состоит из трех фигур, изображенных крупным планом на черном глухом фоне: мадонна, младенец Христос и св. Иосиф. У мадонны чуть вытянутые пропорции фигуры, удлиненная гибкая шея, тонкое бледное лицо, не лишенное черт индивидуальности и своеобразия. Она погружена в тревожное раздумье. Ее голова слегка склонена. Хрупкость, нежность мадонны оттеняются несколько грубоватым, более земным и реальным образом Иосифа.
Кто мог быть автором этого произведения? При первом же .взгляде вызывает сомнение датировка его второй половиной XVII века. Строгое композиционное построение, монументальность, соотношение фигур
с пространством, трактовка образов, отличающихся маньеристическими чертами, наконец, гладкая, эмалевидная поверхность живописи, плотной и осязаемой, светотеневая лепка формы, глухой черный фон — все говорит за то, что картина написана раньше на столетие, то есть не позже второй половины XVI века, когда испанская живопись находилась под заметным влиянием итальянской культуры эпохи позднего Возрождения, восприняв у нее преимущественно маньеристические черты.
Среди испанских художников этого времени, вероятнее всего, мог написать эту картину Луис Моралес (1509—1586).К ней обращались далеко не многие испанские мастера. И среди них особое место принадлежит Луису Моралесу из Бадахоеа (Эстрамадура), где он родился и прожил всю свою жизнь, лишь ненадолго оставив родину для службы в Эскориале при дворе Филиппа II. Но не угодив королю, он вскоре возвращается в Бадахос.
Луис Моралес изучил нидерландское и итальянское искусство, особенно творчество итальянских маньеристов, и соединил в своей манере живописи достижения тех и других мастеров. Творчество Луиса Моралеса не было однообразным. На протяжении всего пути его живописная манера, колорит, характер образов менялись. Величавое спокойствие, пластичность, мягкость более ранних работ сменяется постепенным нарастанием нервозности, экзальтированности в образах мадонн, что в свою очередь сказалось и на манере — появляется графичность, может быть, некоторая жесткость, уплощенность формы. Излюбленные Моралесом холодные, но насыщенные цветовые сочетания — сиреневые, изумрудно-зеленые — постепенно упрощаются, приближаясь к монохромной гамме серовато-стальных, зеленоватых тонов.
Например, «Скорбящая мадонна» из Прадо и Эрмитажа, «Оплакивание» из Эокорнала и образ молодой матери с младенцем. Например, «Кормящая мадонна» из Лиссабона, Мадрида и Лондона и другие.
А также покрой платья, часто используемые прозрачные косынки на плечах или голове. Младенцы на всех картииах аналогичны, невидимому, написаны с одной модели: крутой, слегка сдавленный в висках лоб, пухлые, точно надутые щеки, серьезный, проницательный взгляд небольших глаз, кудрявые, рыжеватые, тщательно написанные волосы.
В Эрмитаже имеются две работы Луиса Моралеса: «Скорбящая мадонна» и «Мадонна с младенцем». Первая из них, написанная более жестко и плоскостно, с четко очерченным силуэтом, в холодной монохромной гамме зеленовато-серых, стальных тонов, относится к более позднему периоду творчества мастера и имеет мало общего с ульяновской мадонной. Но вторая картина, «Мадонна с младенцем», очень близка к ней. Здесь та же тонкая, тщательная лессировочная манера письма со светотеневой лепкой формы (сгущение цвета в тенях от бледного прозрачного к глухому и насыщенному); холодный сиреневый цвет платья, но более разбеленного тона у эрмитажной мадонны, а в тени, на рукаве, в складках цвет приобретает одинаковое звучание.
И только выражение лица эрмитажной мадонны более трагично, она словно плачет. Вероятно, эрмитажная мадонна написана несколько позже «Кормящей мадонны» из Лиссабона, Мадрида, Лондона и ульяновской мадонны. По настроению, выражению лица, пластичности образа ульяновская мадонна ближе к последним мадоннам и относится приблизительно к тому же периоду.
Левая рука по- крестьянски подпирает щеку, правая устало опустилась на книгу. Кисти рук, суставы пальцев тщательно выписаны. Жест рук, такой индивидуальный, характерен для мужских фигур Моралеса. Например, «Скорбящий Христос» и «Христос, размышляющий о своих страстях». Движение рук того и другого Христа напоминает позу св. Иосифа на нашей картине. «Святой Иероним» из Дублина с аскетическим типом лица, с выпуклым, четкой лепки лбом, резко выступающим крупным носом, с тонким рисунком бровей, впалыми щеками, маленьким подбородком и слегка вытянутым своеобразным черепом, очень близки и св. Иосифу на ульяновской картине.
И в картине Луиса Моралеса «Поклонение в храме» из Прадо встречаются близкие женские типы и мужской тип лица (высокий оголенный лоб, характерный по форме череп, волосы на лице, идущие но бокам щек и по вискам, разрез небольших глаз).
И, наконец, композиция Луиса Моралеса «Святое семейство» по характеру, подходу к теме и трактовке образов близка «Святому семейству» из Ульяновска.
Вторая, заслуживающая внимания кар тина — «Святой Франциск в экстазе». Она поступила в музей с традиционной атрибуцией — Вальдес Леаль (1622—1680). Атрибуция эта никем и никогда не опровергалась и ,не подтверждалась. Между тем нас заставляет соглашаться с ней внимательное изучение картины. Чувствуется, что она на писана рукой большого мастера, великолепно владеющего формой и цветом, богатством тоновых оттенков черного цвета.
В 50—60-е годы Вальдес Леаль работает над созданием цикла, изображающего апостолов для монастырей Севильи и Кордовы. Он пишет св. Антония Падуанского, св. Михаила, св. Андрея. Из работ 60-х годов особенно выделяется полуфигура апостола Якова Младшего. Тип лица апостола Якова напоминает св. Франциска на нашей картине. Есть нечто общее в наклоне головы, влево и чуть вниз, в разрезе небольших глаз, в форме носа, слегка заостренного и с широкими крыльями ноздрей. Сходство в чертах лица можно наблюдать и в голове Иоанна Крестителя из собора в Кордове. А также лицо святого (в чалме) справа в многофигурной композиции «Поклонение мадонне в храме» из Прадо очень похоже на лицо ов. Франциска. Картина Вальдеса Леаля «Пророк Илья в пустыне» из Кордовы близка к ульяновской и по типу узкого лица с высокими скулами (характер рисунка лица, прорисовка мускулов, натянутых от носа, волос, слегка волнистых; борода, усы, обрамляющие сухощавое лицо, глубокие, запавшие глазницы, манера изображать глаза закрытыми) и по композиции; пророк Илья также изображен в экстазе, погруженным в тревожный сон, под деревом, облокотившимся, откинувшись к дереву, с головой, склонившейся слегка набок и вниз.Манера письма складок свободной одежды, под которой хорошо ощущается форма, мягких волнистых волос, листвы на дереве, соединение сугубо материального н ирреального отличает обе картины.
Едва заметные мазки в картинах Леаля тревожны, словно одухотворены волнением. Беспокойство чувствуется во всем— в жестах, передающих душевное волнение, в складках одежды, даже застывшие позы пронизывает внутреннее беспокойство, тончайшее душевное движение. Экзальтированность отличает все картины Вальдеса Леаля, в том числе и ульяновского «Святого Франциска в экстазе».
При изучении живописной поверхности и обратной стороны холста никакой подписи обнаружить не удалось. Однако опровергнуть ее принадлежность Вальдесу Леалю нет никаких оснований. Хотя, разумеется, еще необходимо дальнейшее исследование этого вопроса.
