Томский Николай Васильевич, Герой Социалистического Труда, народный художник СССР
В самой природе человека заложено стремление к прекрасному. А искусство — одна из форм человеческой деятельности, раскрывающая самое красивое в жизни и прежде всего в человеке. Художник обращается прямо к чувству зрителей, поднимает в их душе порыв к возвышенному, стремление к великим целям, утверждению которых отдавали все силы, всю жизнь лучшие из людей.
Такое понимание высокого назначения искусства складывалось у меня на протяжении многих лет. Укреплялось, становилось все убежденнее по мере того, как я снова и снова обращался к образу строителя нового общества, к образу коммуниста.
Еще будучи студентом Высшей школы изящных искусств в Петрограде, я, вчерашний крестьянин и солдат, задумывался о главной теме, над которой стану работать.
В ту пору выполнил свой первый портрет Владимира Ильича Ленина. С его именем связано для народа все великое и мудрое. Одновременно завершил композицию «Ленин и комсомол» — хотел подчеркнуть в ней, что ленинские идеи бессмертны. Им будут верны новые и новые поколения молодых борцов.
Постепенно отчетливее понимал: воплотить величие, преобразующую силу идей Ленина — значит показать в искусстве, как эти идеи овладевают массами, как влекут и вдохновляют самые светлые и благородные умы и самые чистые, горячие сердца. Поэтому рядом с вождем нужно воссоздать прекрасные образы тех, для кого строительство коммунистического общества — главная цель, смысл жизни. Так в мое искусство вошел образ соратников Ленина — образ коммуниста, борца за прекрасное будущее. Его целеустремленность, благородство, непреклонность в достижении великой цели мечтал я воплотить в скульптуре.
Жизнь словно бы сама открывала возможности для обретения мастерства. По предложению моего доброго и внимательного учителя Всеволода Всеволодовича Лишева, тонкого мастера-реалиста, я несколько лет работал над реставрацией монументально-декоративной скульптуры Ленинграда. Это очень обогатило творчески, много дало для изучения пластики, прежде всего форм человеческого тела. Увлеченный, стал серьезно изучать русскую классику, творчество Федота Шубина, Михаила Козловского, Федоса Щедрина, Ивана Мартоса, Василия Демут-Малиновского. Их бессмертные произведения раскрыли драгоценные секреты высокого реалистического мастерства.
Но великий город на Неве вдохновлял не только своим прошлым. Еще сильнее притягивало могучее, дерзкое, истинно творческое настоящее. Тогда, в начале 30-х годов, Ленинградский обком партии возглавлял Сергей Миронович Киров. В революционном Питере его все необыкновенно любили. Особенно рабочие. Они боготворили своего Мироныча за простоту и мудрость, внимание к людям, непримиримость ко всему, что мешало строить новое. Бесценной школой правды в искусстве стала работа над образом Кирова. Хотелось воплотить его таким, каким был он в жизни: полным энергии, жизнерадостным, бодро идущим вперед «тем шагом свободным, каким он в сраженья ходил», как написал о пламенном большевике поэт Н. Тихонов.
Многому научили тогда сами питерские рабочие. В выходные по нескольку человек приходили они, внимательно всматривались в каждую намечаемую черту дорогого облика. Подсказывали: «Нет, так непохож. Мироныч вот каким был…» И вспоминали особенную, заразительную улыбку Кирова. Или леплю одежду, а они требуют, чтобы каждая складочка на гимнастерке двигалась. Иначе будет не Мироныч: крепко сбитый, упругий, он всегда был в движении, в порыве. Я ищу нужный образ, понимая, как они правы: чутьем угадывают важное требование искусства — ни одна, даже, казалось бы, третьестепенная деталь в портрете не смеет быть равнодушной, безликой, нейтральной… Все подчиняется образу человека и служит раскрытию его внутренней сущности.
Шли годы. В полный рост вставал перед человечеством гражданин первого на планете государства рабочих и крестьян, творец нового общества, исполненный душевной силы, открытости к людям, готовности к подвигу. Образ воистину достойный искусства!
К выставке «Индустрия социализма» 1937 года я задумал портрет знатного рабочего. Отправился на завод с просьбой показать лучшего кузнеца, работающего в современном цехе.
Вот и тот, кто вам нужен,— знакомит директор меня с только что вошедшим невысокого роста, щуплым, сутулым человеком. Пожимаю его руку, а сам думаю: «Никакой знатности. Ну как его лепить?..» Идем по цеху, и уже в конце замечаю сильного, высокого человека, властно командующего громадой механизма. Направив огромными клещами деталь, мастер, подав сигнал, заставляет тяжелый молот послушно двигаться вверх-вниз. Я остановился в восхищении — вот бы кого вылепить! А директор недоумевает: «Вы же только что с ним познакомились…» Да, на глазах перерождается, предстает во всей своей силе и красоте человек, когда он целиком захвачен любимой работой. Я лепил кузнеца и думал: какая это творческая радость — воплощать в искусстве наш советский характер!
Сколько раз выпадало потом в жизни это счастье! В Волгограде, на знаменитом тракторном заводе, делал портрет молодого рабочего. Необыкновенно легко было работать. Как-то на одном дыхании он получился: выразительное лицо, весь облик жизнеутверждающий, полный красивого и гордого достоинства. Волгоградцы переживали особую гордость за свой город — непобедимую волжскую твердыню. И это чувство я постарался воплотить в скульптурном портрете их молодого земляка. Мало того, работать над портретом удивительно обаятельного рабочего парня было увлекательно еще и потому, что в нем отчетливо читались черты лучших представителей героического советского рабочего класса: убежденное сознание себя хозяином страны, решительность в преодолении трудностей, неиссякаемый жизненный оптимизм.
Чтобы герой полнее раскрылся и стала видна та истинная душевная красота, что никогда не кричит громко, не выставляет себя напоказ, во время сеансов позирования я разговариваю с теми, над чьими портретами работаю. Стараюсь узнать, чем живет человек, в чем видит смысл жизни, какая у него цель. Помню, беседуем мы с бригадиром каменщиков из Вологды Николаем Маховым, и невольно поражают широта его интересов, непосредственное, но хозяйское, государственное отношение к жизни.
Бывает, конечно, иногда нелегко,— говорил строитель. — Но вспомнишь, как дед жил, в каких условиях трудился, представишь тех, кто в морозы возводит плотины, чтобы миллионам людей тепло было, и от одной такой мысли на душе становится светло и радостно, и руки жаждут настоящей работы.
Каждая встреча с новым героем становилась для меня не
просто встречей скульптора и его модели, но перерастала в творческий диалог словно бы с самой жизнью, с великим народом, самоотверженно строящим будущее, уверенным в правоте своего дела. Образ нового человека день ото дня обогащается духовностью, внутренней значительностью. Однако главное в нем неизменно — глубина мыслей и чувств, идейность, волевой характер, стремление отстоять мир на планете. За этим общим, которое надо уметь выразить, нужно непременно найти еще индивидуальные, характерные черты конкретного человека, которые делают образ жизненным, самобытным, ни на кого больше не похожим. Воспитывая в себе такое уменье, я повсюду, где приходилось бывать, старался найти интересных людей. Так было в Севастополе и Риме, Вологде и Париже, Саранске и Кракове, Волгограде и Софии, в грузинском колхозе и в кабинете польского коммуниста.
За границей, как нигде, ощущаешь себя полпредом советского искусства. Познакомившись в Париже с французским шахтером-коммунистом Жозефом Гельтоном, я загорелся желанием сделать его портрет. Очень привлек темперамент этого человека, выразительная лепка мужественного лица, на котором отражались все чувства. И вот первый сеанс в мастерской известного французского скульптора Орикоста, ученика О. Родена и А. Бурделя. Только начал — появилось человек восемь молодых художников разных стран, приехавших учиться у мастера. Стоят, смотрят внимательно, перешептываются. Когда закончил сеанс, один молодой англичанин не без колебаний решился мне показать свои работы. Раскрыл я альбом и увидел прекрасные реалистические произведения. А другую часть листов он все рукой прикрывает. Но я заглянул и туда — конечно, одни формалистические упражнения… Говорю:
Зачем вы от настоящего богатства отказываетесь? «Новизной» вы меня не поразили. Так у нас неопытные скульпторы начинают делать каркас. Неужели мастерство, которого добивались огромным трудом, хотите потратить на то, что любой мальчишка сделает, и даже лучше, непосредственнее…
Выявить самое главное, человечное в характере портретируемого — вот благородная и благодарная задача. Когда нужно передать активное движение или сложное положение фигуры в пространстве, я беру бронзу. Камень помогает подчеркнуть эпические, монументальные черты образа, выразить величие духа… Все это и еще многое можно было сказать тем молодым скульпторам. Не думайте, что мы можем исправлять природу. Не будем бояться быть подражателями, будем выполнять лишь то, что видим, но пусть эта копия пройдет через наше сердце раньше, чем через нашу руку; в ней будет достаточно оригинальности».
На другой день, был уверен, поработаю спокойно. Не тут-то было — пришли. Все. А не очень- то сподручно работать, когда тебе в затылок глядят несколько пар глаз. Закончил портрет. Мой портретируемый встал, попрощался и вдруг уже у самой двери с каким-то горячим торжеством воскликнул, обращаясь к зрителям: «Вот как надо работать!»
Это были слова одобрения советскому реалистическому искусству. И, видимо, портрет вышел удачным… Сделан он в свободной экспрессивной манере, чтобы характер модели предстал в ее грубоватой, темпераментной непосредственности. Так же выполнил потом несколько портретов выдающихся деятелей культуры, борцов за мир. В облике члена Всемирного Совета Мира священнослужителя Хьюлетта Джонсона — в мягкости черт, спокойном взгляде — стремился выразить читавшиеся в его лице доброту, человечность, ум. С большим увлечением работал над образом мексиканского художника Диего Риверы. В Мексике ему установлен памятник, в котором по желанию самого художника повторен этот выполненный мною портрет. Портрет всегда служит основой при создании монументов.
К 150-летию Бородинской битвы я работал над памятником Кутузову. Это была очень близкая мне, бывшему солдату, тема русского героизма. Испытывал волнение и гордость оттого, что должен воссоздать один из величайших подвигов моего народа. Кутузов изображен в кульминационный момент исторической драмы: принято решение оставить Москву… Я изучил тогда все, что могли рассказать документы, труды историков, творения искусства о великой битве, ее героях. Вдоль постамента встали «Полководцы», «Партизаны»… Сыны Бородина! Каждый достоин памятника. Я выполнил их более чем в натуральную величину в высоком рельефе, порою почти достигающем объемности круглой скульптуры. Характеры победителей над Наполеоном представали передо мной живыми особенно благодаря недавней работе над образами советских воинов, одолевших фашизм,— летчиков, дважды и трижды Героев Советского Союза.
Начал тогда с портрета защитника дорогого мне Ленинграда П. А. Покрышева. Как обычно, попросил героя рассказать о себе, о подвиге, который он совершил. В ответ услышал: «Какой подвиг?.. Я сделал только то, что сделал бы на моем месте любой мой товарищ». Пришлось пойти на «военную хитрость» — каждого расспрашивал не о нем самом, а о товарище. И вот Пок- рышев рассказывает об Алексее Смирнове, жестами комментирует картину боя, на лице радость победы. Говорю себе: «Вот она, правда, вот состояние, которое нужно воплотить, чтобы в скульптурном образе читался героический характер». И постарался это сделать в крепкой лепке, тонкой моделировке лица, простоте и сдержанности композиции, свободной от лишней детализации. Различная обработка камня, то отполированного, то почти не тронутого резцом, помогла подчеркнуть цельность натуры, силу характера, создать ореол романтики, оттенить душевную чистоту, молодость героя.
Да, замечательные советские парни отстояли мир, очистили землю от коричневой чумы фашизма. Все мы слишком хорошо знаем, каких неисчислимых жертв стоила великая Победа, как много отняла война у нашего народа, у каждой советской семьи. И потому наша Родина, партия делают все, чтобы не замутили небо над планетой черные дымы военных пожарищ. Так неужели у человечества не хватит разума, мудрости, силы, чтобы уничтожить войну на вечные времена?! Люди планеты должны объявить войну самым тягчайшим злом.
Не последнее слово в святом и благородном деле защиты мира принадлежит нам, художникам. Искусство сближает и объединяет людей, помогает им лучше понять друг друга. Для его существования, развития нужен мир. Вспомним старую мудрость: «Когда говорят пушки, музы молчат»… Сегодня у всех честных людей нет более важных дел и забот, чем предотвращение войны. И для художника, где бы он ни жил, нет более почетной миссии, чем помогать отстаивать мирную жизнь на планете. Нас могут разделять различия в мировоззрении, но должно объединять главное — борьба за мир.
Более двадцати лет назад я встречался с Пабло Пикассо. Мы долго с ним беседовали, горячо спорили. У нас различные художественные концепции и вкусы. Но мы расстались друзьями, которых объединяет священное и одинаково дорогое каждому слово «мир».
Еще и еще раз нужно повторять крылатые слова А. М. Горького: «С кем вы, «мастера культуры»?!» В наши дни этот вопрос звучит так же непримиримо и требовательно, но его можно теперь понимать шире — с кем вы? С теми, кто так упрямо не желает расставаться с мрачным арсеналом «холодной войны», милитаризмом, агрессией, или с теми, кто, не жалея сил, борется за мир, уважение прав народов, прогресс.
Искусство — большая сила. Правдивый, откровенный, убежденный и честный голос художника должен всегда звучать сильнее, слышнее истеричных воплей безумцев о ядерной войне.
Мы, советские художники, историей призваны сеять на земле разумное, доброе, вечное. Это большая честь и ответственность. Ответственность перед грядущими поколениями и перед теми, кто отдал жизнь за мир, за счастье людей.
Мне довелось работать над скульптурным оформлением могилы Неизвестного солдата. Этот безымянный герой для меня не отвлеченный символ. Вижу его живым. Быть может, он освобождал родную мне Старую Руссу вместе с бойцами, над памятником которым работал я в послевоенную пору. А может, участвовал в одних боях со славными летчиками, позировавшими мне в московской мастерской…
Сегодня наследники славы героев прокладывают все новые пути в просторы вселенной, растят урожаи на неоглядных полях, управляют сложными механизмами в современных цехах, сторожат мирное небо Отчизны. Лучшие из них скоро соберутся на главный партийный форум страны — XXVI съезд Коммунистической партии. Народ, коммунисты удостоили меня великой чести быть делегатом XXIV и XXV съездов. Мы, делегаты, первыми узнавали о новых планах родной партии. Уверен, что, выполняя и предстоящие задачи, народ, держава наша сделают новый могучий шаг на пути в коммунизм. Трудовой героизм тех, кто претворяет планы партии в жизнь, всегда заставляет сильнее биться мое сердце художника, дает могучий творческий заряд, воодушевляет желанием творить для своего народа — воспеть героя, коммуниста!
