Алексей Степанов художник
Такими словами Антон Павлович Чехов в своем знаменитом рассказе Попрыгунья в образе доктора Коростелева изобразил внешность русского художника Алексея Степановича Степанова. Но зато как точно в этом рассказе показал он характер героя, его деликатность, скромность, мягкость и доброту… Именно таким замечательным характером обладал А.С. Степанов.
К сожалению, весьма скудны фактические материалы о А.С. Степанове, а потому сведения о биографии художника, об истории создания отдельных картин приходится собирать по крупицам, основываясь на кратких отзывах в критике того времени, на описании каталогов выставок, на дневниковых записях современников. Художник почти никогда не ставил на картине дату создания и часто не подписывал ее, поэтому очень много степановских работ датируется предположительно. О.И. Лаврова, написавшая тридцать лет назад единственное более-менее подробное исследование о Степанове, приводит замечание
В.Н. Бакшеева, который в беседе с ней подчеркивал именно эту черту художника: «Скромен был он очень… Или время его не пришло…».
Между прочим, тема сиротства в истории искусства могла бы стать темой отдельного исследования, поскольку подавляющее большинство творческих людей, особенно у нас в России, выросло если не круглыми сиротами, то по крайней мере в неполных семьях. Лишнее подтверждение этому — довольно распространенное в художественной среде мнение, что в основе всякого творчества лежит вовсе не избыток впечатлений, а прежде всего чувство утраты.
С самого раннего детства Алексей Степанович проявил явные способности к рисованию, а потому генерал Мельгунов перевел его в гимназические классы института, где очень хорошо преподавали черчение. Генерал простодушно полагал, что черчение и рисование почти одинаковые: и там, и здесь бумага, карандаш, тушь… Он был, впрочем, недалек от истины, так как в Межевом институте вместе с черчением преподавались еще и рисование и съемки местности. По-житейски мудрый опекун, о котором сам Степанов отзывался впоследствии в самых добрых выражениях, заботился прежде всего о том, чтобы юноша получил фундаментальное общее образование и конкретную профессию, которая обеспечивала бы его материально. Профессия же художника казалась генералу слишком несерьезной, поскольку постоянного и верного заработка не приносила.
Любопытно, что точно таким же образом поступили в свое время и с другим русским художником, Сергеем Ивановым (1864 — 1910), которого также отдали по окончании уездного училища в Межевой институт. Отец Иванова очень не хотел, чтобы его сын стал художником, и надеялся, что в институте страсть к рисованию будет удовлетворена за счет занятий черчением.
В 1879 году, когда Степанов благополучно окончил Межевой институт и получил звание землемера. Материально он ни от кого теперь не зависел, поскольку генерал Мельгунов сохранил для него небольшое наследство отца.
Почти целый год Степанов находился в раздумиях, строя планы своей дальнейшей жизни. Он продолжал поддерживать дружеские отношения с директором Межевого института Апухтиным, братом известного поэта.
Степанов совершенно осознанно выбрал именно этот класс, поскольку в то время Прянишников был наиболее близок ему. Во-первых, преподаватель был уже известным и признанным художником, автором цикла батальных полотен, посвященных Севастопольской обороне. А так как отец Степанова участвовал в этой обороне и, без сомнения, много рассказывал о ней своему сыну, то выбор художника кажется не совсем случайным. Недаром позднее в первом значительном произведении Степанова, в программной картине Отец и сын, или Военная беседа, показан именно такой эпизод разговора отца с сыном о славных боевых подвигах. А во-вторых, сам творческий метод Прянишникова очень привлекал Степанова. В начале 1880-х годов в художественной среде огромное, едва ли не первенствующее значение придавалось бытовой картине. Причем и критика и художники отдавали предпочтение таким сюжетам бытовой картины, где явственно звучал социальный мотив и по преимуществу обличались существующие порядки. Именно бытовой жанр являлся ведущим в реалистической живописи того времени. Степанову был чужд тот обличительный пафос, который проявился, например, в картинах того же Перова… В творчестве И.М. Прянишникова Степанова привлекало то, что обличительные мотивы уходили на второй план и художник создавал произведения, в которых сочетались жанровые сцены и пейзаж. Именно к такому органическому сочетанию, которое впоследствии найдет свое воплощение и в его собственных картинах, стремился Степанов. В письме к Н.В. Медынцеву, рассказывая о XXIII Передвижной выставке, Степанов замечает: «Выставка показалась мне не очень удачной. Жанр почти отсутствует. Пейзаж занимает почти все стены». Письмо это было написано после того, как сам художник уже создал в 1891 году свою знаменитую картину Журавли летят.
Степанов довольно долгое время разрабатывал именно мелкие бытовые сюжеты. Перов и Прянишников стремились к тому, чтобы в этих сюжетах ученики могли максимально реально передавать окружающую действительность. В этом смысле начало творческой биографии Степанова ничем не отличалось от биографии прочих учеников училища: например, с жанровых сцен в свое время начинали Нестеров и Бакшеев… Надо отдать должное преподавателям училища, поскольку с их стороны не было никакого нажима и никакого насилия.
С 1883 года Степанов начинает работу над программной картиной Отец и сын. Сам И.М. Прянишников, которому тема Севастопольской обороны была очень близка, руководил Степановым и его работой от первого карандашного наброска до окончательного завершения программы. Третьяков заинтересовался начинающим художником, и картина эта была приобретена им для своей галереи. К сожалению, полотно впоследствии затерялось, и сегодня местонахождение его неизвестно. Сохранилась лишь только ее черно-белая фотография. Но и по фотографии можно судить о несомненном мастерстве и лирическом даре начинающего художника.
Композиция картины предельно ясна и проста, в ней три фигуры — отец, мать и сын. Отец с улыбкой прислушивается к рассказу сына. Степанов тщательно выписывает интерьер и детали — несокрушимый сундук в углу, батальные гравюры, развешанные по стенам, опрятная заштопанная скатерть, самовар с чайником, рабочий сапожный инструмент старого отца-солдата, куски кожи, шило… Это единственная интерьерная картина художника, в последующих своих работах Степанов воспроизводил, как правило, только часть интерьера — окно, дверь, угол комнаты и тому подобное.
Прянишников научил Степанова придавать всякой, даже самой незначительной, теме лирическое звучание, видеть в малом эпизоде проявление великого многообразия жизни. Но в то же время именно Прянишников предостерегал от увлечения живописными частностями и деталями, не уставал повторять своим ученикам следующее наставление: «Никогда не подвергать риску главное, самое ценное, основу картины ради второстепенного».
Еще находясь в стенах Училища, Степанов очень близко сошелся с группой молодых художников, которых объединила общность творческих устремлений и интересов. Он сдружился с Нестеровым, Левитаном, братьями Коровиными, Николаем Чеховым, Сергеем Ивановым, Архиповым, Сергеем Виноградовым… Все они увлекались красотой природы, старались наполнить пространство картины воздухом и светом. В 1882 году в Училище пришел преподавать
В.Д. Поленов, автор Московского дворика и Бабушкиного сада, картин солнечных и глубоко лирических. Поленов развивал в своем творчестве саврасовские идеи. Ведь именно Саврасов поставил целью «найти в простом и близком незамеченную до сих пор красоту». Несомненно, что на молодых художников большое влияние оказал Антон Павлович Чехов, с которым они познакомились через его брата Николая. Чехов открыл в литературе особый жанр — жанр коротких рассказов, где огромное значение обретал эпизод, за которым порой стояла целая жизненная драма. Примерно в том же направлении работали и многие тогдашние художники. Кроме того, Чехов порой прямо обращался к образам левитановских картин, к примеру, в рассказе Три года. А в Попрыгунье Чехов описал новый вид картины, соединяющий в себе и пейзаж, и жанр.
Дружба с Чеховым продолжалась до 1892 года, до тех пор, пока не появился упомянутый уже рассказ Попрыгунья, из-за которого писатель рассорился со многими художниками. Чехов в образе Попрыгуньи изобразил художницу
С.П. Кувшинникову, Левитан выведен как художник Рябовский, а Степанов показан в образе доктора Коростелева.
Левитан, в конце концов, помирился с Чеховым, Кувшинникова тоже до конца жизни сохраняла с ним дружеские отношения, но Степанов навсегда разошелся с писателем. Этот факт очень много может сказать о характере Степанова, по крайней мере о том, что художник, которого современная критика постоянно упоминала во втором ряду, был к этому весьма чувствителен и обиды свои переносил довольно болезненно. Если вспомнить, как едко описаны в рассказе главные герои — вздорная, глупая Кувшинникова и «томный», капризный Левитан, то у них было неизмеримо больше оснований навсегда рассориться с Чеховым. Все же доктор Коростелев — персонаж весьма положительный и, безусловно, вызывает у читателей симпатию. Разумеется, когда тебя описывают как «маленького стриженого человечка с помятым лицом», это не очень приятно, но, думается, главное, что до глубины души уязвило Степанова, это то, что Чехов отказал ему в звании живописца и вывел в виде второстепенного героя, совершенно малозначительного приятеля хозяина дома, который даже не участвовал в общих разговорах. Впрочем, с неменьшим основанием можно предположить и то, что Алексей Степанович просто-напросто обиделся за своих друзей, это тоже вполне в его характере.
Иногда они весной уезжали из Москвы и все лето проводили в какой-нибудь живописной сельской местности. А на следующий год добрались до Рязани, взяли билеты на пароход и отправились путешествовать по Оке. В Нижнем Новгороде пересели на другой пароход и уже по Волге поднялись до Плёса. Эти наполненные простором и светом места настолько понравились им, что они решили остановиться здесь надолго. Они вместе провели здесь два лета. И опять же, к сожалению, мало известно, над чем работал здесь Степанов, сохранились только несколько его небольших этюдов и короткие упоминания о нем в письмах друзей. Зато для Левитана это было поистине благословенное время, здесь он написал свою знаменитую картину Над вечным покоем, а также замечательные полотна После дождя. Плёс и Золотой Плёс.
Непонятно, что это за «две-три вещи», упомянутые Голоушевым, и какие пейзажи писал здесь Степанов. Наиболее известен лишь очень удачный карандашный портрет Левитана, датированный августом 1888 года. Об этом портрете следует сказать несколько слов, поскольку здесь Степанову удалось разглядеть в Левитане то, чего не разглядел даже талантливейший портретист Серов, а именно явные черты внутреннего тяжелого недуга, который в то время изнутри незаметно подтачивал здоровье Левитана и который сыграл впоследствии столь трагическую роль в жизни художника. Если у Серова подчеркивается внешняя артистичность Левитана, то Степанов сумел разглядеть и изобразить в беглом рисунке эту постоянную внутреннюю боль. Впалые щеки, воспаленные глаза, узкие худые плечи, спутанные волосы, печальная складка меж бровей — все это признаки надвигающейся тяжкой болезни.
В это же время Степанов очень много и плодотворно работал над рисунками для журнала Природа и охота. В этом журнале публиковались статьи по вопросам охоты, а кроме того, в каждом номере печатались повести и рассказы из жизни охотников, описывались истории и необычайные случаи на охоте, повадки зверей и птиц, сравнивались породы собак. Все эти материалы готовили члены Охотничьего клуба. Художники с удовольствием сотрудничали с этим журналом, выполняя на заказ иллюстрации к рассказам, а также отображали те или иные эпизоды из охотничьей практики. Но чаще всего художник не просто иллюстрировал готовый текст, а получал заказ на изображение конкретной охотничьей сцены. Безусловно, это была очень хорошая школа для Степанова, поскольку главный редактор журнала Леонид Павлович Сабанеев был профессиональный зоолог, тонкий знаток охотничьего дела, а потому требовал от рисунков максимально точного отображения природы. Местонахождение оригиналов этих рисунков неизвестно, но, судя по их названиям, художник великолепно разбирался в самых разных видах охоты, знал множество охотничьих секретов, тщательно изучил характер и поведение зверя и птицы. Вот некоторые из этих рисунков: Травля на железной дороге, Охота по перу, За уткой, За лисичкой, На медведя с гончими, Охота на рысь, На медведя с борзыми, На стойке, С гончими на волков, Травля лося, Казацкая охота на дроф,
Охота на глухаря, По бекасам, На тетеревей, Глухари, Тяга, Тетеревиный ток, На уток из шалаша, На лазу, Отъезжие в поле.
Таким образом, журнал для Степанова стал хорошей школой художника — анималиста и пейзажиста. И разумеется, для того, чтобы создавать по-настоящему точные рисунки охотничьих сцен, ему приходилось очень много общаться с охотниками и ходить на охоту самому. Все способы охоты на волков и лосей, на медведей и дроф, тетеревов, на глухаря, на зайца и лису тщательно были изучены художником.
Известно, что многие художники оттачивали свое мастерство в изображении зверей в Зоологическом саду. Степанов редко там работал, и рисунки животных, сделанные там, не очень хороши, поскольку животные изображены не в движении, а в статических позах. Быстрые наброски, сделанные на охоте, получались у него гораздо лучше. Особенно хорошо получались у него лошади и собаки, характер и повадки которых он знал досконально. Он больше всего Степанов любил изображать лошадь, или, как он говорил, «лошадку».
Не надо забывать, что в крестьянской России того времени, где сельское население составляло больше восьмидесяти процентов, лошадь занимала совершенно особое положение. Например, в литературе (Ан- тон-горемыка О.В. Григоровича) какой трагедией обернулась для крестьянина потеря лошади. Лошадь стала главным героем рассказа Л.Н. Толстого Холстомер. Лошадь была не просто рабочей силой, она являлась основой благосостояния семьи, символом достатка и благополучия, без нее была немыслима крестьянская жизнь. Да и для других сословий лошадь была насущной необходимостью: без нее невозможна была настоящая охота, без нее нельзя было отправиться в дорогу, без нее даже армия теряла мобильность и боеспособность. И потому изображение лошадей в то время тоже, вероятно, воспринималось несколько по-иному и вызывало более глубокие эмоции, нежели в наши дни. Неказистые, косматые лошадки тряслись по осенней распутице, волокли соху по пашне, терпеливо дожидались хозяев у кабаков и постоялых дворов, катали деревенскую молодежь на Масленицу, брали снежные городки… Изображения лошадей на картинах русских художников встречаются очень часто, но, пожалуй, трудно найти художника, у которого образ лошади был бы показан с такой любовью и душевной теплотой, как на картинах Степанова. Это, впрочем, признавали и современники.
Сбор на охоту, Охотник с собаками, Приезд учительницы, Цугом, Постоялый двор, Деревня зимой, Глухая провинция, После охоты, Паром, Зимой, Катание на Масленицу, Жокеи, Лошадь, Лошадка, На санях, На водопой, Уехали, Зимний пейзаж и так далее — на всех этих картинах, созданных в разные годы, совершенно разных не только по теме и настроению, но и по жанру, изображена лошадь, и везде она является одной из главных действующих персонажей.
Точно так же Степанов относился к изображению всех других животных, и в этом заключается то самое главное и существенное, что отличает Степанова-анималиста от его предшественников.
Необыкновенной свободы и исключительного мастерства в живописи Степанов добился долгой настойчивой работой, непрерывными упражнениями в рисунке, причем работа эта происходила постоянно — и на этюдах, и в мастерской. Степанов делал наброски и зарисовки не только в специальных альбомах, но практически на любой подходящей плоскости, которая попадалась под руку: на коробке папирос, на салфетке, на скатерти, на дверях. Так, однажды на дверях у своего приятеля художника Архипова, не застав его дома, Степанов нарисовал лося. Это было своеобразной визитной карточкой, и Степанов не сомневался, что Архипов точно поймет, кто приходил к нему в гости.
Уже в самые ранние годы ученичества заметна склонность Степанова к тому, чтобы внимание зрителя не отвлекалось второстепенными деталями, а сосредотачивалось на самом важном. Он не увлекается скрупулезным изображением мелочей, его рисунок становится все более скупым, отточенным, резким. Путем неустанных упражнений он достиг такой профессиональной легкости и стремительности карандаша, что мог невероятно быстро, несколькими штрихами обозначить фигуру зверя и птицы в движении, наметив то самое важное и существенное, что можно потом, не торопясь, развить и закончить в мастерской. Лошади, собаки, лоси, медведи, волки — все это запечатлевал он с почти фотографическим сходством. Многолетнее сотрудничество с журналом Природа и охота было очень плодотворным, оно дало Степанову огромный опыт, он научился великолепно чувствовать природу. Наблюдая ее в самых разных состояниях, в разные времена года, Степанов научился различать множество оттенков желтого, коричневого, зеленого, рыжего, серого, черного и, что интереснее всего, белого цвета.
Сам Степанов в полной мере обладал таким мастерством, он умел передать в своих картинах глубокий лирический настрой самыми скромными средствами. Колорит его картин со временем становился все более сдержанным и скупым. Степанов не стремился «расцветить» мир, показать его более ярким, чем он есть. Рассматривая его картины, можно определенно сказать, что Степанов предпочитал изображать переходное время дня, вечерние сумерки и ранний рассвет, у него почти нет солнца, небо всегда в облаках, осень и зима — вот любимые его времена года.
Но довольно часто в гамму своих излюбленных серых, коричневых, оливковых оттенков, в тончайшие изменения белого он неожиданно вносил яркое пятно.
Несмотря на то, что в конце XIX века русская пейзажная живопись достигла максимального своего расцвета и уже трудно было удивить зрителей точностью передачи состояний природы, картина эта поражала именно абсолютной достоверностью в изображении каждой мелочи. Снег еще неглубок, стог сена почти нетронут — значит, действие происходит в самом начале зимы. Ясно, что день был довольно теплым, поскольку на ветвях деревьев нет ни инея, ни снега. Оттепель, серые сумерки, закатная заря угасает в низких тучах. В русской живописи это одна из первых попыток чисто тонального решения в изображении пейзажа. Степанов так написал пейзаж, что мы безошибочно определяем и время суток, и время года. Дождавшись наступления вечера, осторожные лоси вышли из леса… Позы и движения их предельно естественны. Голое дерево, помещенное художником у левого края картины, подчеркивает асимметричность композиции. Для Степанова эта работа является этапной: в ней он нащупал то, что у художников называется собственным стилем, почерком, манерой, в этой работе впервые ощущается стремление художника к тональному колориту. Картина эта построена, в основном, на сумрачно-жемчужной гамме. Но тонкие вкрапления других оттенков удивительным образом обогащают и делают разнообразным общий колорит. Вот на верхушке стога лежит пепельно-серый, затененный снег; он пронизан розовыми отсветами ушедшего заката. Эти отсветы даже на горбатых спинах лосей, на горбоносых головах. Дымчатые стволы деревьев в роще и сгущенная почти до черноты масса леса в глубине…
Чуткий П. Третьяков прямо с выставки и приобрел Лосей.
Еще одной из ранних картин Алексея Степанова является Продажа коровы. Она создана в том же году, что и Лоси. Картина написана с большой задушевностью, с явным сочувствием к крестьянину-бедняку, и эта теплота, согревающая всю сцену, раскрывает одну из привлекательных сторон творчества художника. По верной характеристике действующих лиц, по типическому облику русской деревни, по своему красивому золотистому колориту и мягкому освещению эта картина принадлежит к лучшим работам художника. В ней Алексей Степанов показал себя мастером пейзажа, глубоко чувствующим своеобразную прелесть русской природы. И, наконец, в ней обнаружилась еще одна характерная черта Степанова — его искренняя привязанность к деревенским детям, которых он часто и с любовью изображал в своих произведениях.
К концу 1880-х годов относится еще одна картина Степанова — Приезд учительницы. Социальные мотивы увидела критика в этой работе, хотя они были не характерны для творчества Степанова. В картине заметно стремление художника передать идею через настроение средствами пейзажа и колорита. Учительница, только что окончившая курсы, направляется в сельскую глухомань, где пройдут ее лучшие годы… И все же, думается, в картине Степанова звучат больше лирические ноты, нежели социальные, и этим своим настроением она близка к стихам одного из современников художника, поэта В. Красовского.
У Степанова рано, почти с первых лет его творческой деятельности, наметилась характерная тенденция — активная роль пейзажа в его жанровых картинах, что было типично для русской живописи конца XIX — начала XX века.
Картина Журавли летят получила сочувственную оценку В. Стасова («Картина истинно прелестная»). В ней Степанов берет простой и поэтический мотив, изображая раннюю весну, солнечный день и группу деревенских ребятишек на лужайке, наблюдающих за вереницей летящих с юга птиц. Хорошо переданы синеющие дали, полоски свежей зелени, лиловые на солнце кустарники и теплый весенний воздух.
Исследователь творчества Степанова О.И. Лаврова замечает, что некоторые видят в картине осень. Это абсолютно неправильное представление. Степанов до такой степени тонко ощущает природу, что ее изображение на картинах всегда безукоризненно, точно и ясно. Журавли летят не на юг, а на север, это показывает направление теней в это время дня. Но о поре года ясно говорит и весенний колорит картины. В России журавли улетают в сентябре, когда зелень травы и деревьев уже утратила свежесть и в ней уже мелькают желтые листья. В картине же Степанова нежные зеленоватые и лиловые оттенки далей говорят о первой зелени лугов, о чуть пробивающейся листве кустарников и деревьев, а лужица на первом плане — остаток растаявшего снега.
Крестьянская детвора, кроме того, усиливает русский национальный характер этого примечательного и уже вполне зрелого полотна молодого еще художника. Не случаен и сам выбор персонажей: образы детей так естественно связаны с весенним пробуждением природы.
Умение композиционно передавать широкий равнинный пейзаж, столь характерный для средней полосы России, было освоено уже предшественниками Степанова, колорит подхватил эти композиционные принципы в Журавлях. Большая свобода пространства изображена почти без масштабных опознавательных акцентов, средствами воздушной перспективы и ритмом небольших изменений в рельефе равнины (например, во Владимирке Левитан с необыкновенным мастерством развивает те же композиционные принципы). Мягкая, изумительно чистая, кобальтовая голубизна далекого неба, оттененная фиолетовыми далями, дает жемчужные отсветы на крышах сараев, лиловые — на дорожках и тропках. Она поддержана многими голубыми и синими тонами одежды ребят. Голубоватые и сиреневые оттенки вплетаются в ржавый охристый травяной покров. Вся ткань картины пронизана, поэтически озарена этой голубизной, так органично связанной с ощущением ясного весеннего дня.
Есть картины совсем не броские и очень скромные. Но они излучают подлинное обаяние, которое невольно передается зрителю и запоминается навсегда. Именно такова картина Журавли летят, чистая по краскам, овеянная свежей прохладой погожего дня.
Некоторое время после написания Журавлей Степанов продолжал разрабатывать маленькие сцены из охотничьей жизни и спокойные сельские сюжеты. Во всех этих небольших полотнах немало мудрых и тонких наблюдений, они пронизаны тихим и мирным настроением, душевно и просто изображает в них художник и человека, и животных посреди осеннего или зимнего пейзажа.
Круг «охотничьих» полотен Степанова примыкает к одной из давних традиций русского искусства, имевшей и в годы становления художника своих горячих приверженцев и продолжателей. Охотничьи и усадебные мотивы органически соединяются с образами русской деревни, ее людей, окружающей природы. Степанов знает своих «героев» будто изнутри. В. Перов и учитель Степанова по московскому Училищу живописи И. Прянишников — сами страстные охотники — воспитывали любовь к тому, «…что в предрассветные часы “тяги” совершается в природе, они учили любить поэзию охоты». Своеобразие Степанова в необычном сочетании жанровых черт с тонкой проникновенной передачей поэзии не только охоты, но и всей потаенной жизни леса. Естественно и просто раскрывается у Степанова знание повадок животных, особенностей их движений и так далее.
В картинах на охотничью тематику Степанов передавал возбуждение от лихой скачки и от азарта преследования зверя и в то же время лирическую радость от волшебства родной природы, «обнимающей» и охотников, и зверя. Это относится не только к живописи Степанова, но и к акварелям, сделанным для издания Царская охота, и к иллюстрациям для Аленушкиных сказок Д.Н. Мамина-Сибиряка. Можно по-разному оценивать творчество Степанова 1890-х годов, но нельзя не заметить, что произведения этого периода вполне зрелые, завершенные. В них явственно обозначились творческая манера художника и его тематический круг, его глубокие связи со всей традицией русской школы живописи, особенно московской.
О произведениях Степанова конца 1880-1890-х годов хочется говорить именно как о повестях, воплощенных в образах живописи. Замыслы художника раскрываются в фабульных сюжетах, бытовые детали органически вплетаются в ткань повествования, являясь очень характерными и для Степа- нова-пейзажиста, и для Степанова-анималиста.
Картина написана со свойственной Степанову мягкостью и теплотой, в ней есть та задушевная интонация, по которой можно отличить Степанова от всякого другого художника. Картина поражает удивительной верностью. Точность в изображении деталей и мелочей здесь тоже почти фотографическая, как и во всех произведениях Степанова. Но порой именно в этой скрупулезной точности отображения того или иного момента жизни заключен большой подвох для многих художников. В старину сказали бы, что художник должен смотреть на жизненные сцены глазами телесными, а сверх того, еще и глазами души, оком духовным. Именно так смотрит Степанов на мир.
В 1894 году художник познакомился с известным любителем искусств и коллекционером Н.В. Медынцевым и его семьей. Вместе с ними Степанов впервые в своей жизни отправился в заграничную поездку.
Через год Степанов женился на дочери Медынцева — Людмиле Николаевне, в которой, по свидетельству его зятя, он обрел любящего, верного человека и заботливого друга, ценившего его талант и всеми мерами ограждавшего его от жизненных забот и треволнений. Людмила Николаевна была той идеальной женой для художника, которая своей любовью и чутким вниманием создала ему подлинное семейное счастье и возможность спокойно творить.
Знакомство с современной западноевропейской живописью, бесспорно, оказало на Степанова большое влияние.
Кроме нескольких этюдов, написанных во время путешествия, Степанов написал замечательную картину Прачки в Виши. Картина эта ясно говорит о том, что художник очень внимательно ознакомился с живописью французских импрессионистов. Тональные повторы синевато-голубого цвета, столь свойственные импрессионистам, это и есть то новое, что звучит теперь в колорите картины.
В последнее десятилетие XIX века Степанов усиленно работает над живописной техникой, это время формальных опытов, время совершенствования своей художественной манеры. Он работает в новых жанрах, много путешествует в поисках свежих впечатлений, уезжает за границу, совершает поездки по Оке и Каме, посещает Архангельск и Соловки.
В творчестве художника пейзаж всегда занимал большое место. Лирическое начало, выраженное в пейзаже, способствовало поэтизации жанровой картины. В произведениях художника фабула играет все менее значимую роль. Его творчество отражает характерную эволюцию жанровой живописи начала XX века, когда стирается ясная грань между пейзажем и жанром. В ранних произведениях А. Степанова бытовая сторона, сами действующие лица играли доминирующую роль и прежде всего привлекали к себе внимание. Таковы его картины В ожидании поезда, Утренний привет и другие. Чем дальше, тем скупее и лаконичнее становятся сюжеты в картинах А. Степанова, и тем большее место занимает в них пейзаж.
Он пишет многочисленные картины, изображающие крестьян, большей частью крестьянок, едущих в дровнях по занесенным снегом деревенским улицам, по лесным проселкам, оживляющих общую сдержанную красочную гамму пятнами разноцветных платков, нарисованными не крикливо, а мягко и с большим тактом (Ранней весной, Катание на Масленицу, По первопутку зимой, В гости).
Его гуаши Овец загоняют и Стадо полны наблюдений из жизни и тонкого чувства колорита, верно передающего осеннюю гамму тонов. В поздний период своего творчества Алексей Степанов особенно часто пишет гуашью и достигает в этой технике большого мастерства.
В эти годы он близко сходится с художниками В.А. Серовым и А.Е. Архиповым, вместе с которыми впоследствии вошел в Союз русских художников. Главное, что отличает этих художников, — стремление передать красками прежде всего чувство, лирическое настроение, а мысли, идее они отводили место подчиненное. Это лирическое начало и сближает их творчество, несмотря на различия в стиле, манере и мастерстве. В этих картинах великолепно переданы воздушная среда, свет, широкое пространство — словом, все то, что лежит в основе лирического пейзажа.
Архипов был особенно близок Степанову, но затем пути художников разошлись. В это время Степанов уже переходит от цвета к тону, краски его еще более сдержанны, прозрачны, он изучает тональности в их тончайших взаимоотношенях. Картинами Дети на хворосте и У лесной сторожки завершается в творчестве Степанова период Журавлей.
На картине Дети на хворосте изображена одинокая изба на окраине деревни, впереди широкая и неясная даль горизонта, которая притягивает к себе взгляды детей. Они уплывают в эту неведомую даль на куче хвороста, похожего на плот или лодку, один из них оглядывается назад… Да, линия горизонта всегда завораживала русского человека, и всегда он стремился в неведомую даль. Может быть, именно потому и растеклась Россия так широко по земле, что вот так и шел человек от одного горизонта до другого, а там открывался новый простор, и снова влекло его сердце все дальше и дальше… И только на переднем плане собачка вполне равнодушно взирает на окружающий мир…
В это время жизнь художников была отнюдь не спокойной, и, кроме непосредственного творчества, многие из них оказались втянутыми в борьбу группировок, были вынуждены заниматься организационными вопросами. Степанов приезжает на нее вместе с другими московскими художниками — А.М. Кориным, В.Н. Бакшеевым, С.Д. Милорадови- чем, Н.А. Касаткиным. В эти дни, пока готовились залы и развешивались картины, Степанов отправляет жене несколько писем, и все они полны раздражения и разочарования.
Однако объединение «36 художников» было недолговечно. Здесь сказался давний русский конфликт между западниками и славянофилами. Молодым художникам многое не нравилось на передвижных выставках, но и в объединении дела шли не лучше. Серьезнейший внутренний разлад возник из-за того, что москвичи традиционно тяготели к темам русским, большей частью деревенским, петербуржцы же смотрели на запад. Москвичи перессорились с петербуржцами.
Ученики вспоминают его, окруженного своими любимцами — петухами, зайцами, кроликами, собаками; жил в его мастерской и павлин, были и маленькие птички.
Степанов в своей работе с учениками огромное внимание уделял не только наблюдениям за живой натурой, но и тщательному изучению анатомии животных и птиц, структуры шерсти и перьев.
Умением выделить и показать главное, скупыми штрихами «поставить» фигуру, передать движение сам Степанов владел в совершенстве и этому же старался научить своих студентов.
В 1901 году появляется произведение Степанова Овец загоняют, обозначившее крутой поворот в его творчестве. Художник переходит к новым материалам,теперь это почти исключительно гуашь и серая бумага, в колорите картин преобладают серые, коричневые, черные и белые тона. Именно этот колорит составляет основу его произведений 1900-х годов. После картины Овец загоняют в течение десяти лет Степанов пишет многочисленные работы, выполненные большей частью гуашью по серому или желтому картону. Эти небольшие по размеру картины похожи на натурные этюды, поскольку на них иногда остаются незаписанные места, а сами мазки прозрачны и стремительны. Именно в эти годы у Степанова родились такие шедевры, как картины Стадо и В лодке.
В 1911 году Степанов создает замечательную картину Ранняя весна. Стадо. И опять мы поневоле проникаемся тем лирическим чувством единения природы и человека, которое вложил в свое произведение художник. Лес совсем еще прозрачный, только-только проклюнулась нежная зеленая травка, коровы, быть может, впервые после долгой зимы вышли на волю из тесных хлевов… Как очень часто бывает у Степанова, картина насыщена серыми тонами, но тона эти вовсе не вызывают уныния, а наоборот, радуют глаз, поскольку они наполнены воздухом и светом. Его серый цвет всегда чрезвычайно разнообразен. Если он на многих картинах используется как основа колорита, то всегда несет в себе оттенки серебристого, лиловатого, жемчужного, коричневого, песочного цветов. За серой пеленой облаков явственно чувствуется весеннее солнце, легкий ветерок пахнет весной, и все это не может не вызвать в сердце зрителя живого отклика.
К этому периоду относится картина Волки в зимнем лесу, где осторожные и умные хищники, крадучись, идут через лес, пробираясь к околице деревни в надежде на добычу. Они идут, петляя и путая следы, принюхиваются к запахам. Степанов превосходно знает, как волк поворачивает и ставит чуткое ухо, как припадает к насту, он знает все его повадки, поскольку не раз наблюдал за ним в поле и в лесу…
В этот период творчества Степанов не давал той точности и законченности рисунка, как в своих ранних работах. Он часто ограничивался легкими набросками, но никогда не увлекался живописным приемом в ущерб художественной правде образа, никогда не порывал с живым наблюдением натуры.
В начале XX века всех объединил гостеприимный дом в Гарусове. География расселения художников в округе обширна: Ворониха, Пожинки, Сигово, Островно, Лубен- кино, Бережок, Поддубье, Всесвятское, Островки, Роща, Акулово, Мошная Горка и опять Гарусово.
Очень много живых впечатлений дали эти места и Степанову, в этих краях он создал множество картин и этюдов. В этой почти безлюдной сцене так много правды человеческого чувства, что в ней угадывается философская мысль о судьбе России и народа, особенно острая сегодня на фоне нынешнего гарусовского разорения.
С 1920 года Алексей Степанович Степанов начал тяжело болеть. И, несмотря на это, как всякий истинный художник, он сохранял свежесть лирических чувств и тягу к творческой работе. Его последняя картина Качели закончена в 1923 году, накануне смерти.
Качели и одиннадцать других его картин были отправлены в 1923 году на Всемирную выставку в Нью- Йорк. Картина пользовалась большим успехом у публики и была куплена музеем Карнеги. Почти все одиннадцать картин Степанова, посланных на выставку вместе с Качелями, были также приобретены в различные собрания США и остались в Америке.
В самый день смерти А.С. Степанова к нему пришли друзья художники М.В. Нестеров, А.М. Васнецов, А.Е. Архипов, С.А. Виноградов, С.Ю. Жуковский… Желая поддержать и утешить умирающего Степанова, они восторженно, может быть, даже и с некоторым преувеличением отзывались о картине Качели. Всем известно, как чувствительно всякий творческий человек реагирует на похвалы и как охотно им верит, но Алексей Степанович трезво и скромно отвечал: «Нет, нет, уж вы не говорите, уж цену я себе сам знаю». А затем, задумавшись прибавил слова, которые может сказать о себе всякий по-настоящему талантливый человек: «Не все сделано, что хотелось бы сделать».
Примечательно, что в 1923 году, сразу же после смерти Степанова, постановлением советского правительства был ликвидирован и Союз русских художников, как будто вместе со смертью Алексея Степановича в русской живописи закончилась целая эпоха.
Великий живописец П.Д. Корин о картинах Степанова говорил: «Словно я Пушкина стихи прочитал. Вот так же просто; просто, а высоко».