Дмитрий Константинович Мочальский
Освоение целины — главная тема творчества народного художника РСФСР Дмитрия Константиновича МОЧАЛЬСКОГО. Свою первую поездку в Казахстан он совершил в 1954 году, а последнюю — совсем недавно. За это время созданы десятки ставших широко известными картин, сотни этюдов. Они ярко раскрывают жизнь целинников, те разительные перемены, которые произошли в этом крае.
Дмитрий Константинович рассказывает о своей работе, о людях — героях его полотен.
Прежде всего хочу сказать, почему я поехал на целину. Тому было несколько причин. Первая и основная — грандиозность и важность задач по подъему целины, которые понимали все советские люди. Целинный хлеб был необходим стране, хозяйству, каждой семье. Ведь только девять лет прошло после окончания войны, и жилось еще трудно.
Приехал я в Казахстан летом 1954 года. Сначала в Алма-Ату, где познакомился с землеустроителями, которые нарезали землю совхозам для распашки. С ними отправился в Кокчетав, а затем на попутной машине случайно попал в совхоз «Целинный». Там и остановился. Это была голая как стол степь. Единственным украшением ее служила излучина реки Ишима. Совхоз только начинал строиться, новоселы жили в палатках, временных вагончиках, саманных домиках.
Я много ездил по округе, в соседние совхозы, на полевые станы трактористов, различные совещания, беседовал с молодежью, комсомольцами. Это были замечательные люди, энтузиасты со всех концов нашей земли. Везде чувствовался особый подъем.
И мне это время тоже напомнило фронт.
В годы войны я неоднократно бывал в действующих частях армии, делал фронтовые зарисовки. Работал я тогда в плакатной бригаде издательства «Искусство». Зимой 1941/42 года был на подмосковных оборонительных рубежах. Затем выезжал на Юго-Западный и Донской фронты, в январе 1943 года — в район Сталинградского сражения. На основе этих впечатлений создавались мои военные рисунки, картины «Героический подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев», «В свободную минуту». В 1945 году в составе бригады художников был командирован в поверженный Берлин. Обстановка тех незабываемых дней отражена мной в серии графических листов «Советские войска в Берлине».
Военные и целинные впечатления схожи в одном — сопричастности общенародному делу. Во время войны было ясно, что воюет вся страна, весь народ. Так и на целине я видел истинно народный подвиг. Кстати, ведь целину осваивали и тысячи бывших фронтовиков.
Новые впечатления, дела и заботы целинников полностью захватили меня. Крестьянский труд был мне немного знаком. Хотя и родился я в Петербурге, но родители мои по происхождению крестьяне. После Октября в голодные годы семья наша переехала в деревню. Пришлось помогать старшим в поле, пахать, косить сено, возить воду. В деревне я и позже бывал, любил ее, неоднократно писал. Ощущение удивительной свободы и поэзии деревенской жизни, столь острое для горожанина, вновь переживал я с первых дней пребывания на целине.
Хорошо и много работалось. В первую поездку сделал множество этюдов, набросков. Тогда же я понял, что эта тема не станет эпизодической в моей творческой жизни.
Работы о целине я объединил одним названием «Люди целинных земель». Нередко спрашивают, почему в моих картинах все так просто, обыденно. Действительно, нет в них особой монументальности. Да я и не стремился к этому. Мне хотелось запечатлеть каждодневную обычную жизнь, но в художественном обобщении, показать ее высокий смысл и красоту. Эти слова близки и моему пониманию героического.
Сюжеты мои не случайны, а типичны для обстановки тех лет. Об этом говорят сами названия картин: «Новоселы», «Совхоз строится», «Заочники», «Ухажеры», «Палатка трактористов», «В бригаде стало уютнее».
Они требовали простых, но выразительных художественных средств. Прежде всего композиция картины должна быть настолько естественной, чтобы не ощущалась ее «сочиненность». Этой естественностью композиции я всегда восхищался, рассматривая картины больших русских художников — В. Сурикова, И. Репина, А. Рябушкина, В. Максимова.
Но только нельзя думать, что эта естественность и простота легко даются. Они требуют большой подготовительной работы, жизненных наблюдений. Прежде чем художник поймет, что ему надо сказать, он долго вынашивает свой замысел, делает эскизы, наброски, этюды. Так и за моими «бесхитростными» сюжетами стоят кропотливые поиски, когда надо найти пластическую связь, колористическую завязку, цветовую идею, а главное — живые образы, правдиво и пластично раскрыть их.
Вспоминаю, как работал над картиной «Подружки», о двух девушках. Много наблюдал, как они трудятся, отдыхают, делал наброски. Однажды зашел к ним, вижу — достраивают новый дом, таскают глину, штукатурят. Сел с этюдником, поджидая, когда закончат. А они все работают. Потом присели на кровать, усталые, и вдруг запели песню. Я боялся их спугнуть, потихоньку достал записную книжку, записал цветовые отношения, а дома сделал по памяти этюд. Позже написал картину, но, кажется, лучше этого этюда она у меня не вышла.
Другой пример. Как рождался и воплощался замысел картины «Новоселы». Меня интересовала, глубоко волновала проблема заселения необжитых мест. Ведь целина — не только хлеб, зерно, но и новый уклад жизни, новые семьи, дети. Когда есть дети, родившиеся на этой земле, тогда она обжита.
Мне хотелось рассказать о двух семьях, двух различных жизнях. Окончательное решение этого замысла сложилось не сразу. На первом этюде вообще нет людей — намечен только цветовой строй будущей картины, две части ее композиции. Одна — в ярких оттенках, радостных красках, передающих народный вкус. Другая — в более спокойной гамме. Статуэтки, книжки, гитара — все эти вещи должны говорить о Духовном мире моих героев. Затем этюд стал «населяться» людьми. Было много вариантов, прежде чем я остановился на последнем — в одной части картины молодой отец с детьми читает книгу, мать что-то готовит у стола. За занавеской другая семья. Их двое. Они о чем-то думают, молчат. Эти два мира я объединил в картине общим пластическим ритмом, движением, которое идет из левой части полотна к фигуре матери справа.
Пластическое воплощение пришло не сразу. В процессе работы над картиной родилась другая тема «Молодожены-целинники». Она как бы «вылилась» из эскизов и подготовительных этюдов к «Новоселам».
Мои молодожены в будничной одежде, в запыленных сапогах — закончен трудовой день. Хотелось сосредоточить основное внимание зрителя на внутреннем мире героев. Родилась новая семья, впереди новая жизнь. В их позах, лицах я хотел передать глубокое доверие друг к другу, взаимопонимание, нежность.В ней привлекала серьезность, женственность, душевное спокойствие, основательность.
Надо отметить, что на целине не так-то просто было найти свободного человека, который бы согласился долго позировать художнику. Обычно я выходил из дома рано утром, втыкал в землю зонт, раскладывал краски и, как рыбак, ждал своего улова. Вот подходит один тракторист, запыленный, только что отработавший свою смену. Смотрит на мой этюд (я рисовал паренька) и говорит: «Что это ты все чистюль рисуешь? Ты меня нарисуй, да так, чтобы пот чувствовался».
Однажды спрашиваю ребят: «Скажите, что вы хотите, чтобы я нарисовал?» — «Нарисуй, — отвечают, — ночную степь кругом, и вдали огни — трактора работают». По их «заказу» я и сделал этюд, потом картину «Огни в степи».
Первые мои работы о целине были показаны на Всесоюзной выставке в 1954 году. И целинники в них узнали себя. Сегодня, 25 лет спустя, я принимаю участие в новой Всесоюзной выставке произведений художников о целине, которая открылась в Алма-Ате.
За годы многократных поездок в этот край у меня накопились сотни этюдов, набросков и рисунков. Просматривая их, вспоминаешь и видишь, как менялась жизнь на целине. Вот первые палатки на Ишиме, затем первые огороды, подсолнухи. Я видел, как сажали первые тополя и яблони. Один из моих этюдов так и называется «Первая тень» — тень от посаженного в степи дерева. Сейчас в совхозе выросли сады.
Изменились и судьбы многих людей. Вспоминаю строителя Шамсутдинова. С него и двух его малышей я писал в 1956 году семью в картине «Новоселы». Теперь эти мальчишки уже выросли, выучились, работают в совхозе вместе с отцом.
Бывшие комсомольцы теперь стали хозяйственными и партийными руководителями, агрономами, директорами совхозов.
Со многими целинниками меня связывает крепкая дружба. Я получаю от них много писем, они держат меня в курсе всех своих дел и забот. Сейчас собираюсь вновь поехать на целину, чтобы набраться новых впечатлений. Уверен, что героические дела целинников, могучее преобразование этого края вдохновят еще не одно поколение художников на создание новых произведений, достойных нашего народа, его великих свершений.