Творчество Александра Иванова. Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением
Творчество Александра Иванова. Пейзаж на заднем плане — непременный атрибут «правильной» академической картины. Все тут сделано по рецептам родоначальника классицизма Никола Пуссена, подобно Иванову, большую часть жизни прожившего в Риме.
Общество поощрения художников, на чьи средства Иванов поехал в Италию, денег своим подопечным не дарило. Они должны были отрабатывать их — посылая каждые два месяца в ОПХ подробные письменные отчеты и представляя в оговоренные сроки законченные картины. Таких полотен Иванов в первые шесть лет пребывания за границей создал две — в том числе и картину «Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением».
Она попечителей вполне удовлетворила. Впрочем, и сам автор относился к этой работе с нежностью. Он всю жизнь держал ее перед глазами — на стенах своих мастерских. В этом полотне нашло свое отражение и, в некотором смысле, завершение увлечение Иванова живописью Возрождения — прежде всего, творчеством любимого Рафаэля.
Композиция здесь основана на традиционном классицистическом треугольнике, а само решение мифологического сюжета должно подвигнуть зрителя к мысли о преображающей силе высокого искусства, воспевающего прекрасное. Но есть в этой работе и та правда художнического взгляда, которая заставила известного итальянского классициста Винченцо Камуччини охарактеризовать маленького Гиацинта как «brutta natura» (в переводе: «безобразная натура»).
Явление Христа народу
Кстати, Иванов, побывав осенью 1840 года во Флоренции, копировал в Палаццо Питти пейзажи этого живописца. И, в сущности, оказался одним из последних его поклонников — чуть позже стали говорить о массе технических недостатков в полотнах неаполитанца, а потом Розу забыли. И, когда исследователи в середине XX столетия вновь обратили внимание на этого предтечу и пророка романтизма, сбор материалов о нем им пришлось начинать с нуля.
Всякий персонаж этой картины просится в отдельное исследование (коих, впрочем, написано немало). Наш художник, приступая к «повторению» ивановской кисти, остановился на живописной центральной группе, в которую входят Иоанн Креститель и юный Иоанн, будущий любимый ученик Христа.
Первым делом наш художник занялся штриховым наброском. Подмалевок заднего плана он выполнил смесью обожженной тердисиены и берлинской лазури; плащ Иоанна Крестителя — смесью желтого кадмия, красного кадмия, синего ультрамарина и белил-, подмалевок под овечью шкуру — той же смесью, но с вдвое меньшим количеством белил и уменьшением доли синего ультрамарина в пользу красного кадмия.
Для воспроизведения одежды юного Иоанна, будущего апостола, художник использовал две краски — а) смесь ализаринового кармина, лимонной желтой и белил; б) смесь ализаринового кармина, белил и желтой охры.
Далее наш художник произвел первоначальное («грубое») окрашивание Лицо Иоанна Крестителя написано смесью белил, обожженной тердисиены, желтого кадмия и синего кобальта; его волосы — «недомешанной» смесью обожженной тердисиены, берлинской лазури и белил-, лицо будущего Иоанна Богослова — смесью белил, обожженной тердисиены, красного кадмия и желтой охры; его волосы — смесью красного кадмия, желтого кадмия и обожженной тердисиены. На этой же стадии смесью обожженной тердисиены и желтого кадмия были обозначены основные линии складок ткани.
На третьем этапе наш художник уточнил задний план. Светлые области листвы он прописал смесью желтой охры и берлинской лазури, а просвет между листьями — смесью лимонной желтой краски и синего ультрамарина. Окончательной отделке подверглись волосы Иоанна Крестителя. В волосах будущего апостола смесью ализаринового кармина, лимонной желтой краски и белил были показаны блики — при этом наш художник наносил короткие и частые мазки. Поработал он на этом этапе также над чертами лица и глазами.
Добавляя белила и желтый кадмий в «цвет» подмалевка, наш художник добился того, чтобы складки плаща Иоанна Крестителя выглядели плавными. На хитоне будущего апостола переход тонов был сглажен смесью лимонной желтой краски, среднего желтого кадмия и натуральной тердисиены; а на его плаще — смесью красного кадмия, желтой охры и белил. Наконец, круговыми и волнообразными мазками, выполненными жесткой кистью, наш художник воспроизвел фактуру овечьей шкуры, причем в области темных тонов использовалась смесь обожженной тердисиены и желтого среднего кадмия; в области средних тонов — та же смесь с добавлением лимонной желтой краски; в области светлых тонов — та же смесь с добавлением белил.
Образы Италии
Не будем сбрасывать со счетов и дружбы художника с Гоголем — последний всегда интересовался бытовыми мелочами и вполне был способен увлечь этим своего приятеля. Одна из лучших работ этого ряда — «Жених, выбирающий серьги для невесты», 1838 (справа) — отличается изысканным колоритом и точностью психологических характеристик. Другая воспроизведенная на этой странице акварель — «Октябрьский праздник в Риме. Сцена в лоджии (приглашение к танцу)», 1842 (внизу) — вошла в своеобразный триптих под названием «Октябрьские праздники», посвященный традиционному римскому карнавалу. Эта картина, помимо прочего, интересна виртуозным «построением» пространства, организованного не только по правилам линейной перспективы, но и «с помощью» световых градаций.
Люди в творчестве Иванова Александра
Творчество Александра Иванова имеет менее всего портретов. Его самые известные современники — Кипренский и Брюллов — прославили себя в портретной живописи, подарив нам, потомкам, настоящую галерею тогдашних человеческих типов. Иванов практически не писал портретов — за исключением, может быть, портрета Гоголя, с которым близко дружил.
Библейские эскизы
Рисунками, составившими серию «Библейские эскизы», Иванов занимался на протяжении восьми с лишним лет — начиная с 1849 года. Этот грандиозный замысел захватил художника, когда он, по утверждению искусствоведов, несколько устал от своей «главной картины», начал разочаровываться в ней. Этот замысел основывался на вере в мессианскую, «обобщительную» роль русского народа, призванного, по мнению Иванова, «установить вечный мир на земле».
Так появилась идея грандиозного храма, на стенах которого человеческая история была бы интерпретирована как история последовательного восхождения к Духу. Всего Иванов задумал проиллюстрировать 500 сюжетов. Это была своеобразная программа для тех, кто пойдет вслед за ним. Сам художник успел выполнить более 200 эскизов. Среди которых представленные на этой странице эскизы «Народ израильский поклоняется Золотому тельцу» (вверху) и «Тайная вечеря» (слева). Отметим, что «фактотологическим» подспорьем для Ивановна в этой работе стала изданная в 1835 году книга Д. Штрауса «Жизнь Иисуса». Которая исторически и рационалистически трактовавшая евангельскую историю.
