Валентин Вернадский
Кажется, хорошо знаком с творчеством художника, а приходишь на его очередную выставку и смотришь на работы, не только новые, как будто впервые. И продолжаешь разгадывать — чем берет этот неуемный человек, чем очаровывает, чем завораживает… Простотой? Изысканностью? Четкой изобразительной режиссурой, отсутствием салонной романтизации темы и погони за эффектными стилевыми реминисценциями? Нет, не найти однозначного определения.
Но приходит момент, когда хочется выстроить сложную цепочку яркого индивидуализма Мастера. Не только потому, что художнику уже девяносто. Говоря о Вернадском вернее сказать еще.
Вот оно — красота и гармония мира. Наверное, это ключ к разгадке тайны, которой не может не быть в истинном творчестве? Подтверждение этой мысли в словах Мастера:
Меня всегда вдохновлял и по-прежнему вдохновляет почти детский восторг перед вечной, немеркнущей красотой жизни, природы, и я, в меру своих сил, пытаюсь воплотить на холсте Богом нам данные Красоту и Гармонию.
Видят красоту природы, человека и восторгаются ею многие. Но лишь наделенным особым даром суждено не пугать красоту с красивостью. А значит, быть первооткрывателем в изображении реальной натуры своими собственными чувствами, профессиональными приемами, которые без душевного порыва лишь ремесло.
Истоки человеческих, профессиональных качеств каждого из нас в детстве, как это ни банально звучит.
Детство ныне народного художника Украины и России, заслуженного деятеля искусств Валентина Вернадского началось в маленьком селе Озеряне. Отец и все пять сыновей, шестая, самая младшая, дочь любили песни, музыку, поэзию. И с годами в семье сложился настоящий музыкальный ансамбль, исполнявший не только народные песни, танцевальные мелодии, но и несложные произведения Моцарта, Дворжака, Брамса, Шуберта.
После нескольких консультаций профессор Алексей Петрович предложил пареньку приехать к нему в Ленинград, чтобы учиться живописи в его мастерской.
Потом была учеба в Ленинградском художественном училище. После третьего курса талантливого парня зачислили на первый курс живописного факультета Академии художеств. Учился Валентин увлеченно, ему после первого же курса была назначена Сталинская стипендия, которую обычно давали за успехи в учебе только после третьего курса.
Учебу прервала война. Он сполна испытал все тяготы тех лет, пережил трагедию блокады. В 1942-м эвакуировался с Академией художеств в Самарканд, где он попал на четвертый украинский фронт.
После войны вернулся в Ленинград. Его взял в свою мастерскую знаменитый художник, Президент Всесоюзной Академии Художеств Иогансон Борис Владимирович.
В мастерской Йогансона царила дружная творческая атмосфера. Его сокурсниками были очень талантливые живописцы: К. Тулин, В. Загонек. А. Левитин. М. Копытиева. Н Веселова, Г. Ченеи, О Ломакин, Б. Харченко, Н. Баскаков. Творчество этих молодых художников в послевоенные голы внесло новую волну в развитие российского искусства живописи.
После окончания академии Валентин Вернадский становится крымчанином. Министерство культуры направляет его в Крымское художественное училище имени Самокиша. Воспитанники Сергея Герасимова, Бориса Йогансона (которые в свое время учились у Серова и Коровина) впитав лучшие традиции русской колористической школы живописи, совершили настоящий переворот в методике и практике преподавания специальных дисциплин. Их ученики, ставшие известными художниками, говорят, что провели в Симферопольском училище годы поистине творческой учебы.
Начинается долгий период поиска средств воплощения живописно-пластической красоты натуры. Не просто было выработать в себе «цельность видения и передать через непосредственное сиюминутное восприятие окружающего мощное колористическое звучание мира. Он понял: нет предела совершенству, есть только устремленность к этому идеалу, которая длится всю жизнь. И эта устремленность никогда не ославляет его, наполняя творчество новыми мотивами, тонкими нюансами жизненных наблюдений.
Работы Вернадского пронизаны духом современности. В них ярко выражена активная авторская позиция — органическое проявление сопричастности художественного творчества жизненным процессам.
Посмотрел вашу выставку, и захотелось с новой силой жить и работать» — это отзыв патриарха украинской живописи Михаила Гордеевича Дерегуса.
Большое удовольствие видеть настоящую живопись» — народный художник Украины В. Зноба, народный художник Украины Т. Голембиевская.
«В этом портрете я хотел выразить творческую порывистую энергию художника, его эмоциональную подвижность»
«Как прекрасно вернуться к настоящему искусству в Ваших работах! Тонкое восприятие цвета и света, виртуозное владение кистью оставляет неотразимое впечатление от Ваших полотен!» — художник Примаченко (Москва).
Художник счастлив, если его по достоинству оценивают современники. Валентину Даниловичу Вернадскому дано испытать это счастье. Сто пятьдесят его произведений входят в золотой фонд музеев Украины и России и девяносто—в фонд частного Музея современного изобразительного искусства Украины С.В. Цупко. Коллекционеры Франции, Англии, Голландии, Японии, Италии, Греции, Америки гордятся тем, что в их собраниях есть работы живописца такого уровня.
В портрете Виктора, моего близкого друга, я пытался почувствовать, выразить творческую трагедию этого талантливейшего художника.
Помню, в мастерскую зашел Федя Захаров и, увидев на мольберте портрет Алановича, вдруг… заплакал…
Валентин Вернадский о себе
Человека всегда тянет в родные места, к своим истокам. Волею судьбы в девяносто лет я оказался на своей малой Родине — в селе Медвежье Черниговской области.
Вышел из машины и увидел себя маленьким мальчиком на берегу тихой лесной речки с удивительно прозрачной чистой водой. Услышал разливающийся над просторами переливистый звон церковных колоколов, голоса родителей, братьев и сестры… И словно не было всех этих прожитых лет, наполненных горестями потерь и радостями обретений, тяготами, преодолениями, разочарованиями, творческими озарениями. Пришло вдруг ощущение бесконечности бытия, вечной сущности природы, воспеванию красоты которой я посвятил свое творчество, которой не перестаю восхищаться. Понял, что тогда, в далеком- далеком детстве патриархалвная поэтика вошла в каждую клеточку моей души.
Я смотрел на улицу моего детства. Вокруг текла обычная сельская жизнь. Подходили поздороваться с приезжими взрослые люди, подбегали любопытные ребятишки.
Бывшего писаря революционного комитета Данилу Вернадского, приговоренного оккупировавшими село немцами к расстрелу и счастливо избежавшего тогда гибели, а потом принявшего сан священника, постигла в 1937 году участь всех безвинно убиенных блюстителей веры. Из сталинских лагерей он не вернулся.
Жили грудою, голодали. Всех тягот не опишешь. Да и надо ли — о тех годах написано так много.
Я благодарен судьбе, что мы с мамой, с братьями и сестрой перенесли все трудности. Помогло то, что родители сумели воспитать нас дружными, отзывчивыми. Каждый заботился не о себе, а о том, чтобы всем родным было хорошо. С благодарностью вспоминаю родителей, простых людей из села, но сколько же в них было мудрости и того, что называют истинной, исконной интеллигентностью, которая не от образования, а от душевной красоты
А ещё благодарен судьбе за то, что свела меня с замечательным человеком — Алексеем Петровичем Эйснером, который пригласил в Ленинград, приютил у себя дома и терпеливо учил пятнадцатилетнего паренька азам живописи. У него дома собиралась элита города на Неве — художники, музыканты. Писатели. Слушал их разговоры, затаив дыхание. Это была настоящая школа жизни. Хотелось так же много знать, как приходившие в дом люди, поэтому много читал, пристрастившись к этому занятию еще дома. Оказалось, на том диване, где я спал, сидел когда-то Федор Михайлович Достоевский, часто бывавший в доме Эйснера. Воображение рисовало картину его присутствия в комнате, которая стала моим пристанищем. Мой первый учитель Апексей Истрович Эйснер был человеком удивительным. Не только высоким профессионалом, умным педагогом, но и очень чутким, внимательным.
Если бы не он, неизвестно, как бы сложилась моя жизнь. До сих пор испытываю к нему теплые сыновьи чувства и огромную благодарность.
Потом были годы учебы в художественном училище, в Академии художеств, война, блокада, эвакуация в Самарканд по дороге жизни, служба в армии. Воевал в войсках связи, с которыми дошел до Праги, где и встретил День Победы. И снова учёба в Академии художеств в мастерской выдающегося художника Бориса Иогансона. Это была настоящая школа, крепкая, на всю жизнь. Все, с кем я учился, стали знаменитыми художниками и составляют гордость нашего искусства.
После учебы меня вместе с другими выпускниками направили в Крымское художественное училище имени Самокиша. Вместе со мной приехали в Крым и навсегда остались здесь живописцы Ф. Захаров, В. Аланович, Н. Бортников, Т. Кузнецова, М. Борисова, скульпторы Л. Смирчинский и Л. Ушакова. Наши лучшие студенты — гордость не только Крыма, но всего отечественного искусства — Мамчич, Соколов, Бакаев, Лагно…
В училище я встретил верную спутницу на всю жизнь. Талантливую художницу. Нина Степановна подарила мне двух сыновей. Она всегда была и есть первый зритель, советчик, критик… Старший сын Игорь пошел своей дорогой в профессии, а младший Геннадий стал художником. У него прекрасная профессиональная школа. Выработал свой почерк, свой стиль. Горжусь его успехами.
Я стоял на берегу реки моего детства, и жизнь проходила перед глазами, как кадры на киноленте. Сплеталось прошлое, настоящее. Конечно, хотелось заглянуть в будущее. Тогда и родилась мысль издать альбом работ — итог большого этапа творческого пути, который хочется продолжать и продолжать…
А потом было открытие выставки в Киеве. И каково же было моё удивление, когда увидел в залах Музея современного искусства мальчишек и девчонок из моего родного села. Сотни километров отделяют его от столицы, но их привезли, чтобы увидели работы своего земляка. Всматривался в их лица, и радовался, что они не оставались равнодушными, что в них светился неподдельный интерес. Вот такой я получил подарок. Незабываемые минуты. Праздник души.
Праздники быстро проходят. Надо снова работать. И я каждый день становлюсь к мольберт), радуюсь, что есть силы работать. И тому, что рядом стоит мольберт с начатой сыном очередной картиной. В его успехах есть и моя частичка — ведь это моей кистью он делал первые робкие мазки. А теперь он признанный мастер в Питере — городе моей юности.
Нет, жизнь — не сон. Она стремительный бурный поток, беспощадно уносящий год за годом. И нам не дано узнать заранее, что там, за очередным поворотом извилистого жизненного русла.
