Генрих Семирадский
Современные исследователи отмечают определенную сложность искусства Семирадского, его попытку соединить академизм исторической живописи с пленэризмом, яркий талант мастера-декоративиста, который входил в конфликт с академическим натурализмом.
Фамилия Семирадский произошла от названия польского села Семирад под Радомом, где Семирадские имели свои земли. Во второй половине XVII века одна ветвь Семирадских переселилась в Галицию, а другая в Литву. Генрих Ипполитович относится к литовской ветви, осевшей в Новогрудке, уездном городе Минской губернии, и имевшей там поместье.
Способности к рисованию обнаружились у Генриха еще в Печенегах: на полях тетрадей он изображал природу, птиц.
Безперчий был прекрасным педагогом: если замечал, что гимназист одарен, готов был душу отдать для того, чтобы развить юный талант. «Едва ли, однако, кто-либо более меня вам обязан: ваши советы и поощрения, ваша просвещенная любовь к искусству укрепили во мне страсть к живописи…
Отец любил смотреть рисунки сына и радовался его успехам, однако считал, что любовь к искусству и труд на этом поприще не дают постоянных средств к существованию. Студентом он был старательным, по большинству предметов имел отличные оценки. По окончании университета Семирадский, как полагалось тогда, представил «рассуждение» на тему «Об инстинкте насекомых», которое одобрили на факультете. В результате 2 сентября 1864 года будущий художник был утвержден Советом университета в степени кандидата.
Во время учебы в университете Генрих продолжал заниматься у Безперчего. Это привело к тому, что Семирадский пошел наперекор родителям, которые уговаривали сына продолжить научную карьеру, и принял решение поступать в Императорскую Академию художеств Петербурга. Он уехал из Харькова. Три дня пробыл в Москве: осмотрел главные достопримечательности, побывал в Большом театре.
Мог ли он тогда представить, что спустя годы рядом с шедевром Брюллова в Русском музее будет висеть его Фрина…
Например, вольнослушатели не имели права конкурировать на большую золотую медаль и должны были ежегодно платить за обучение. По общеобразовательным предметам его зачислили по аттестату Харьковского университета.
Возможно, его тревожили события в Польше: разгром царскими войсками восстания 1863-1864 годов, новое разделение Царства Польского, введение в стране общерусской администрации. Поделиться этой тревогой Генриху было не с кем. Ему, выпускнику университета, было трудно общаться на равных с соучениками, многие из которых были совсем молоды и необразованны.
Окрыленный успехом, Генрих стал работать с утроенной энергией.
Не выдержавший конкурса Репин по правилам лишался права продолжать обучение, но ему сделали снисхождение ввиду таланта и даже разрешили вновь конкурировать на малую золотую медаль. Однако Илья Ефимович тяжело переживал свой провал. Он старался брать пример с земляка: если посмотреть эскизы Репина того времени, то в них можно увидеть большое влияние манеры исполнения Семирадского.
Илья Ефимович жил в одной квартире с будущим скульптором Марком Антокольским — он и пригласил Стасова в гости. На эту встречу пришел Семирадский. Расстроенный Антокольский вскоре пришел к Владимиру Васильевичу с извинениями.
Критик все же затаил обиду на талантливого молодого человека, никак он не мог забыть его «волчьи глаза». Если раньше в своих статьях Стасов боролся вообще с Академией, то после встречи с молодыми художниками у него появился конкретный объект для нападок — Семирадский.
Недоброжелателем Генриха Ипполитовича стал и Антокольский, который и до этого случая не особенно жаловал своего товарища за то, что в его творчестве якобы нет художественной правды. «Ты представляешься мне на высокой скале, на краю пропасти; будь осторожен, еще один шаг, и ты упадешь!..» — эти слова Марка Матвеевича возмущали гордого поляка.
Сюжет: Иисус в окружении сонма ангелов, справа, по уступу скалы, толпа грешников низвергается в бездну, слева — праведники простирают руки к Христу. Эти эскизы хранились в Академии как образцовые, экспонировались в Санкт-Петербурге в 1881 году, авторский линейный набросок с эскиза Избиения младенцев при царе Ироде был в 1869 году напечатан в Художественном автографе. Всего пять или шесть Доверий было написано учениками Академии, на их фоне работа Генриха Ипполитовича резко выделялась. Он продемонстрировал знание анатомии, живописное и композиционное мастерство. Линии силуэтов — мягкие, текучие, каждая деталь выразительна, особую роль играет свет — эти качества будут отличать произведения Семирадского во все периоды его творчества. Мюнхенскую Академию возглавлял Карл Пилота, одним из преподавателей был В. фон Кульбах. Эти мастера представляли поздний западноевропейский академизм. Семирадский познакомился с их творчеством, но не стал учеником ни того, ни другого. Тем не менее в Римской оргии блестящих времен цезаризма — первой работе художника, выполненной в пенсионерский период, есть некоторые особенности, сближающие ее с мюнхенской школой. Это и принцип театральных подмостков, который просматривается в композиции, и золотисто-коричневая цветовая гамма, перегруженность фигурами. Позже художник сумел преодолеть эти черты, типичные для всего европейского академизма того времени, и создал свою оригинальную творческую манеру.
Семирадский впервые обращается к жизни Древнего Рима. Сюжет взят из Сатирикона Петрония: пресыщенные патриции, требующие все более пряных, острых зрелищ — от битвы гладиаторов до плясок полуобнаженных танцовщиц. Композиция картины распадается на две основные группы: левая часть статична, правая наполнена бурным, волнообразным движением. Очень динамична скульптурная группа. Мотив движения создается с помощью света: свет падает на постамент, который становится важным акцентом в картине, а сама скульптура дана в рассеянном, мерцающем освещении. Охристо-коричневая гамма, оживляемая пятнами красного, создает ощущение тревоги. В некоторых местах используется энергичный мазок, благодаря которому цвет становится особенно выразительным.
По воспоминаниям дочери Ванды, для Генриха Ипполитовича все перестало существовать, когда он увидел Вечный город. Ему удалось снять неплохую мастерскую, хотя и дорогую, но зато расположенную на виа Маргут- та, в районе между площадью Испании и Народной площадью, где издавна и до сих пор обосновываются художники. Рядом с мастерской находилась знаменитая «Испанская лестница», там стояли натурщики и натурщицы, торговали цветами садовники из пригорода.
Итальянская природа способствовала работе над Грешницей. Художник чувствовал себя внутренне свободным, полным творческих замыслов.
У него я познакомился с несколькими польскими молодыми художниками. Они пригласили меня участвовать в их воскресных экскурсиях по окрестностям Рима, некоторые из них знают хорошо и много обычаев, и в большой компании неопасно, бандиты, т. е. разбойники, не трогают…» — писал Поленов родным.
По сюжету поэмы А.К. Толстого, падшая женщина преображается под влиянием Христа. Семирадский стремился представить этот сюжет как историческое событие. Художник не ставит перед собой цель раскрыть внутренний мир персонажей, ему важнее создать у зрителя ощущение достоверности происходящего. Колорит картины построен на гармонии коричневоохристых, розовых и голубых тонов.
Большую роль здесь играет свет, создающий атмосферу знойного дня. Благодаря световоздушным и пространственным эффектам, использованным в Грешнице, художник вышел за рамки академической школы, подготовив почву для импрессионистов.
Окончание статьи Новая картина Г. Семирадского своей безапелляционностью напоминает приговор: «Главного нет — значит, ничего нет! Остальное будет только потехой для глаз, или полезной наукой для учащихся школяров».
Покидая Петербург, Генрих Ипполитович хотел совершить путешествие в Австрию, Бельгию и Францию — это ему предписывалось как пенсионеру, но поездка не состоялась.
В конце лета в Рим прибыл художник П.О. Ковалевский, еще один пенсионер Академии. Его приезд стал для Генриха Ипполитовича настоящим праздником. Павел Осипович был одним из немногих людей,
с кем Семирадский поддерживал дружеские отношения. Вечерами они вместе гуляли по Пинчо. Девушка не знала итальянского языка, местных условий, всего окружения супруга. Но, по словам дочери художника, мать «справилась со всем, сумела приспособиться к тому миру, в котором ей довелось жить, сумела занять достойное место рядом с мужем».
Она понравилась Совету Академии, который постановил объявить Семирадскому благодарность и, принимая во внимание всю художественную деятельность мастера, решил ходатайствовать о пожаловании ему высочайшей награды. Таким образом, желание художника носило более прагматический, чем творческий характер. Такой программы держались и держатся лучшие художники Европы, и она только может привести к блестящим результатам».
В середине марта 1877 года он выслал в Москву картоны и эскизы, к тому времени уже высочайше утвержденные. В апреле начал работать в храме над сценами жития святого покровителя трех императоров, причастных к строительству собора. Семирадский изображает Александра Невского в латах и горностаевой мантии — это не соответствовало эпохе, в которой жил святой князь, но таково было требование Комиссии.
