Мастер узорной келагаи Азим Аскеров
Один из интересных и своеобразных видов народных ремесел— азербайджанские келагаи — ткачество из натурального шелка и по нему набойка: яркий, охристых тонов орнамент на темном коричневом или фиолетовом фоне.
Мастеров набойщиков и красильщиков келагаи в Азербайджане немало. Но прежде, чем рассказать о деятельности хотя бы одного из них, следует заметить, что история приготовления тканей и их украшения в Азербайджане древней многих видов ремесленного производства, например, гончарного и кузнечного дела, ковроткачества, ювелирного искусства. Мастерство келагаи уходит в самую глубь веков.
Повествуя об обычаях народов, населяющих Кавказ, и видя в них много общего с обычаями соседствующих народов, он добавляет: «Одежду красят они посредством намазывания растительными соками, краски которых долго не линяют».
Указания на то, что в Азербайджане производились шелк, головные платки, льняные ткани и готовились краски, встречаются в книгах арабских авторов X века ал-Истахри и ал-Мукаддаси, об этом же писал Марко Поло в XIII веке.
В Европе в XIV—XVII веках азербайджанские шелка расходились под названием шемахинских, гянджинских, шекинских (по месту их производства), они пользовались большой популярностью.
Шелководство продолжало занимать большое место в XVIII — начале XIX века в жизни тех городов и сел Азербайджана, для которых это ремесло было традиционным.
В экономике шемахинской, шекинской, карабахской и других зон Азербайджана шелководство продолжает занимать немалое место и теперь. Но производство келагаи пока еще развито слабо. Связанное с индивидуальной формой творчества, основанное на ручном труде, оно не может идти в ногу с современным уровнем изготовления метровых шелковых тканей на индустриальной основе. Производство келагаи необходимо сохранять как уникальный вид народного творчества. Важно поддержать преемственность древнего мастерства.
Мастер шемахинского производственного комбината Азим Сафтар Аскеров — один из ярких представителей народных мастеров, создатель узорной келагаи. Родился он в 1908 году в селении Баскал, недалеко от Шемахи, там, где традиционно население занималось ткачеством и раскраской келагаи. Это мастерство переходило по наследству в семье Аскерова. Отец его Сафтар был «ренгсазом», как называли и называют здесь мастеров красильщиков и набойщиков келагаи. Он был первым учителем маленького Азима, а потом память вбирала все, что делали соседи, родственники, знакомые.
Последовательная работа в маленькой мастерской отца сначала в Баскале, а затем в Шемахе началась с шестилетнего возраста. В 13—14 лет Азим уже обладал знаниями первого мастера. Поэтому позже ему было одинаково несложно работать в любом новом месте, где после революции организовывались мастерские, цеха, художественные объединения, куда приглашали Азима Аскерова для организации производства келагаи.
А работать пришлось, помимо Шемахи и Баскала, еще в Кировабаде, Тбилиси и Баку. Вернувшись с фронта в 1945 году, вновь принялся за старое ремесло. Так, по сегодняшний день, Азим Аскеров занимается своим наследственным ремеслом.
Мастеру приходилось не раз сталкиваться с трудными задачами в условиях только налаживающегося производства. Недаром его почитают как основного учителя и воспитателя, от него перенимают приемы и навыки мастерства, понимание искусства.
Процесс изготовления келагаи состоит из трех фаз, последовательность которых и ранее, и теперь остается неизменной: это ткачество собственно квадратной ткани платка (в основном, размеры 1,5×1,5 и 0,8×0,8 м), изготовление штампов и набойка с последующей окраской. Исторически, в течение многих веков складывалось так, что ткачеством занималась одна группа мастеров — «террахи», изготовлением штампов — калибов, вторая, а набойкой и крашением — третья. Сейчас же часто набойщики сочетают в себе и умение изготовителей калибов. Так работает и мастер Азим, правда в этом деле ему очень помогают его сыновья, особенно младший. Шемахинский производственный комбинат, так же, как и многие цехи Азербайджана по изготовлению келагаи, не имеет специальной группы художников и техников-изготовителей. С одной стороны, это затрудняет и замедляет общий темп работы. С другой же — оказывает положительное воздействие, заставляя набойщика- красилыцика келагаи одновременно работать и в качестве главного мастера-, определяющего художественное качество выпускаемых изделий. Пока на производстве имеется потомственный и хорошо знающий свое дело мастер, есть и искусство. Но всегда ли это будет так? Своему умению мастер учит каждого ученика и помощника, которого ему поручают. Таким образом эстафета мастерства передается. В процессе же изготовления келагаи каждый его участник с самого начала усваивает ту истину, что конечная судьба изделия зависит от того, как подойти к художественной стороне дела. Он учит воспринимать традицию, объясняет, чем она обусловлена, что следует твердо повторять, а что может изменяться в зависимости от замысла в традиционном искусстве.
Долгое время исламской религией запрещалось изображение живых существ, и в орнаментальном искусстве Азербайджана наибольшее распространение получили геометрические и растительные формы. Это связывалось с особенностями калибов. Они делались из дерева, и вырезанные детали узора не могли располагаться особенно тесно и быть очень мелкими (при печати детали могли слиться). Правда, в технику набойки келагаи, как и во многие другие области народного искусства, за последнее время вошли некоторые нововведения. Так, в калибах рядом с деталями, выполненными резьбой, появились детали в виде забитых и торчащих на небольшую высоту гвоздей и лент из тонкого металла. И деревянные части стали вырезаться не в толще дерева, как это было ранее, а заготавливаться отдельно. Их вырезают из плотной фанеры лобзиком, а затем с помощью клея и мелких гвоздей прикрепляют к печати — штампу. Так делает и мастер Азим Аскеров. Потому наряду с элементами обобщенных форм он проектирует узоры, в которых стало больше тонких линий и сравнительно мелких деталей.
Но, следуя традиции, Азим Аскеров редко обращается к чисто геометрическим мотивам. Он чаще сочетает их с растительными деталями. Вместе со своими учениками и коллегами мастер остается верным и другой, очень значительной для мастеров келагаи традиции. Дело в том, что имеющиеся в наличии штампы — калибы варьируются как по размерам, так и по взаиморасположению.
По инициативе мастера Азима в цехе используется метод, по которому производится своеобразная маркировка, помогающая определить автора набойки той или другой группы келагаи. По этой системе Аскеров, учитывая степень мастерства каждого члена коллектива, интерес к той или иной композиции, выдает определенную группу калибов, советуя исполнить разряженную («сейрак») или более плотную («пиркалиб») композицию, композицию с кругом («хончалы») в центре или охваченную большим квадратом, составленную из одних крупных или малоразмерных калибов, либо их взаимоувязанного сочетания. Давая общие указания, мастер не ограничивает творческих поисков своих учеников, новшество становится предметом внимания всех и принимается к сведению для работы над новыми вариантами узорной композиции келагаи.
Используя эти возможности, а также отсутствие ограничений в выборе элементов узора, шемахинские келагачи стали более смело обращаться, так же, как и сам Аскеров, к мотивам, подсказанным окружающим миром, живой природой. Так возникли изображения хлопковых коробочек, нефтяных вышек, соединенных в замысловатую розетку геометрического рисунка, «спутников» в виде кругов с лучами на одной стороне и многое другое. При этом мастер Аскеров особо следит за тем, чтобы не изменять традициям в композиционных приемах и в мотивах узоров. Это очень отличает келагаи Шемахи от выделываемых, например, в Шеки и других районах республики.
Келагачи шемахинского района набивают узор по всему полю, тогда как в Шеки, Кировабадской и Карабахской зонах больше выделывают платки только с орнаментальным бордюром. В общем убранстве шемахинских платков преобладают одиночные элементы орнамента, не связанные друг с другом стеблями и другими деталями, хотя определенный порядок в их размещении обязательно присутствует. Используются в композиционной схеме прямые линии, овалы, сегменты, круги и другие элементы. С помощью прямых линий образуется рисунок квадрата, который, располагаясь в центре общей композиции, создает второе, меньшее по отношению к общим размерам платка поле. Круг, величиной примерно не более человеческого лица, размещается в самом центре. Сегменты занимают место в диагональных направлениях. Что касается общего принципа размещения орнамента, то здесь придерживаются больше симметричного порядка по отношению к вертикальным и горизонтальным осям, а также диагоналям квадрата платка. Строй деталей, задуманный для одной четверти платка, является достаточным для повторения его на трех остальных частях. Правда, исключения делаются, как это было и ранее: элементы варьируются в зоне, близкой к кромке и чаще всего на серединном поле. В таком случае полоса ниже его периметра заполняется элементами не симметричными, отчего и бордюрная часть получается построенной не в зеркальной симметрии, а способом ритмичного повтора детали через одинаковые промежутки. В качестве примера можно указать на один из распространенных элементов азербайджанского орнамента — овал с заостренным концом, известный больше под названием «бута», а у мастеров келагаи шемахинского района известного как «шах», с его разновидностями «дик дабаншах» (с каблуком).
В прежнем значении употребляют и другие термины, относящиеся к окраске и набойке келагаи.
Большинство названий относится к определению рисунка штампов и их деталей. Сравнение со старыми образцами келагаи показало, что с помощью этих штампов и элементов узора создавались разнообразные композиции орнаментов платков. К сожалению, сейчас это не так. Ради выполнения плана по количественному показателю больше делают платков с простыми композициями узоров, шире используют крупноразмерные штампы. Мало разнообразия и в колорите. Большинство платков, изготавливаемых шемахиискими мастерами, имеют фиолетовый фон с белыми или охристыми деталями узора, редки в фонах коричневые и охристые цвета. А белые келагаи («агзамин») невозможны вообще, поскольку в цехе мало набивочных красок для фона, они пачкаются под воздействием других красок.
Небольшое число естественных красителей, дающих более прочную и блестящую окраску, заставляет мастера отступать от развития целого ряда лучших черт в традиционном искусстве создания келагаи. А это не может не отразиться на художественных особенностях выпускаемой продукции и, естественно, удручает мастеров, которые чувствуют, что могут и должны делать лучше.
Аскеров сожалеет также и о том, что ассортимент изделий его цеха ограничивается выпуском головных платков. А ведь в старину, как справедливо вспоминает он, из ткани для келагаи делали также покрывала, верх для шерстяных одеял, занавесы, скатерти, небольшие квадратные полотна для узелков — «бохча» (свадебных, банных, подарочных), носовые платки и многое другое. Возобновление производства этих изделий привело бы к созданию большого количества разнообразных штампов и их узоров, которые обогатили бы и орнаментацию платков.
